С невероятной быстротой Ярнс засунул пленника внутрь статуи, оставив на свободе лишь голову, выступавшую из мраморного воротника.
— Какое лицо! — кричал скульптор. — Мне никогда не удавалось передать выражение человеческого лица, а сегодня мне нужен страх, ужас, тоскливое предчувствие смерти. Да, да, дружище, ваш конец близок, и какой конец! Однако вас ждет вознаграждение. Смерть сделает вас бессмертным! Ибо маска ужаса на вашем лице навечно застынет в камне.
Появился второй безумец с дымящимся котлом.
— Не спешите! — приказал Ярнс. — Осторожно вылейте смесь гипса и кипящего воска внутрь лежащего кентавра. Она должна заполнить пустоту до шеи, а потом покрыть череп и щеки. Глаза заливать в последнюю очередь, чтобы их выражение не исчезло.
Ярнс щелчком отбросил мраморный осколок, сдул пыль с бюста и поднял руку.
— Начинаем! — крикнул он. — Но сначала накормим порошком.
Он рывком выдернул кляп изо рта Рендерса. Репортер не успел опомниться, как ему в рот вдули жгучее вещество.
— Мое последнее изобретение, — гордо объяснил Ярнс. — Смесь талька, камфары, парижского гипса и мыльной стружки. Мгновенно образует пробку во рту, мешая кричать и вызывая на лице гримасу невероятного страдания, которая исчезает не сразу. Я назвал порошок «фиксатором страдания». Гениально, не так ли? Вы видите, я обращаюсь с вами, как с другом и наперсником. Да, да, мой милый незнакомец, считайте меня другом, поскольку я дарю вам вечность, а в вечности — Славу!
— Ваша очередь, господин плавильщик воска! — церемонно произнес Ярнс, поворачиваясь к человеку с котлом.
Тот поднял тяжелый сосуд на высоту груди, где его подхватил второй безумец, волосатое и мускулистое существо, похожее на медведя, которое расхохоталось с какой-то свирепой радостью.
— Лейте! — приказал Ярнс.
Олбин Рендерс закрыл глаза, из его груди вырвался хрип агонии…
Но его неосторожность сослужила ему службу. Гарри Диксон давно заметил, с какой настойчивостью следил за ним молодой репортер. Он немного знал о Рендерсе, и вначале его повадки веселили сыщика. Но когда молодой человек перемахнул через стену таинственного дома, его охватила тревога…
Сыщик знал, что Ярнс, сам безумец, приютил в доме двух самых опасных в Лондоне сумасшедших. Понял, что времени терять нельзя и пора лететь на помощь безрассудному репортеру. Когда последний уже ощущал кожей горячее дыхание кипящего воска, грохнул выстрел, и один из негодяев рухнул на пол с тяжелым ранением.
Через несколько минут в мастерскую ворвались полицейские, схватили Ярнса и его подручных, которых держал на прицеле Гарри Диксон, а потом не без труда извлекли незадачливого Олбина Рендерса из заточения.
Такова была история человека, едва не превратившегося в кентавра, что не принесло ему ожидаемой славы, поскольку она по праву досталась Гарри Диксону.
Сидя в удобном плетеном кресле бара, детектив улыбался тому, кого избавил от довольно необычной смерти, и жестом приглашал наливать себе виски.
Но Рендерс покачал головой.
— Прошло три месяца с той проклятой ночи, — сказал он. — Меня отправили в больницу и заботливо ухаживали. Лечили крепко расстроенные нервы, поскольку смесь, которой Ярнс угостил вашего покорного слугу, не содержала никаких вредных веществ. Через неделю я достаточно окреп, чтобы покинуть больничную койку. И вдруг на меня навалились новые испытания… Странное томление, усталость во всем теле. Казалось, я тащу на себе тонны свинца. Врачи успокаивали, но признавались друг другу, что не могут разобраться в моем состоянии. Анализ крови ничего не показал. С научной точки зрения я был совершенно здоров. Неделю назад меня выписали. — Рендерс помолчал, глядя прямо в глаза детективу. Потом, чеканя каждое слово, произнес: — И вот уже восьмой день я занимаюсь поисками, мистер Диксон.
— Чего?
— Таинственной причины недомогания.
— Причиной могут быть эмоции и ужас.
— Вы забываете, что я сознательно ищу опасность, и, значит, страх.
— Действительно! — Диксон был сражен аргументом.
— И я нашел, мистер Диксон!
Детектив, удивленный серьезным тоном молодого человека, смотрел на него, не произнося ни слова.
— Ярнс умер, не так ли? — спросил Рендерс.
— Полтора месяца назад, в зеленом павильоне для буйно помешанных.
— Насколько я знаю, он не всегда был скульптором?
— Верно… Он с блеском преподавал древнюю историю и вдруг превратился в злобствующего художника, — ответил детектив.
Олбин Рендерс нервно застучал пальцами по столу.
— Мэтьюс Ярнс долго путешествовал по Греции, по Пелопоннесу, — сказал он. — Вот, что я разузнал, потратив много времени на поиски его творений в третьестепенных музеях. Все они имеют отношение к греческой мифологии. Два произведения поразили меня истинным величием, которого нет в остальных. Одно из них — огромная голова с резкими чертами и мертвыми глазами. Невероятное выражение спокойствия на лице. Бюст называется «Атлас». Второе — Персей с мечом и щитом, готовый нанести смертельный удар, названо «Месть», что не имеет никакого смысла. Однако я кое-что угадал в этом нелогичном названии. В момент, когда я рассматривал победителя Пегаса и Химеры, то ощутил, как меня накрыл черный покров тайны.
Это случилось в крохотном музее Хомертон на Сидней-род. Я был в зале один, вернее, почти один, если не считать дремавшего на скамье сторожа и девушки, рисующей копии картин, однако меня вдруг охватил беспричинный и сильный страх. Ужасающая атмосфера, мистер Диксон! С тех пор я брожу как неприкаянный, забыв о еде и питье. Бесцельно болтаюсь по улицам, и мне кажется, меня преследуют.
— Кто? — спросил сыщик.
— Неизвестность, невидимка! — проворчал Рендерс, сжимая кулаки. Он встал. — То же чувство я, похоже, испытал в мастерской Ярнса!
— Ничего удивительного. В тот момент вас ждала неминуемая смерть.
— Нет, дело не в этом. Я отделяю этот непонятный ужас от жуткого и четкого ощущения смерти, возникшего в его мастерской. Вот что я вам скажу, Диксон. Ярнс унес в могилу жуткую тайну.
Репортер подошел к двери бара и открыл ее.
— Жуткую! — повторил он и затерялся в ночи.
Через неделю детективу сообщили о смерти Олбина Рендерса. Его нашли мертвым на газоне Хокни-Марш. Судебный эксперт не обнаружил на теле никаких повреждений, но не смог установить истинную причину смерти. В медицинском отчете Гарри Диксон прочел странную фразу:
«Следует отметить особенность тела Рендерса — некоторые органы, как, например, сердце и часть мозга, словно окаменели. Поскольку невозможно установить причину этого необычного явления, приходится дать заключение о естественной смерти».
Гарри Диксон надолго задумался.
— Бедняга Олбин Рендерс! — пробормотал он. — Парнишка был умен и образован; неужели он обнаружил нечто ужасное и опасное, заплатив жизнью за безрассудное бесстрашие? Может, стоит поискать за него? В конце концов, это мой долг перед его памятью.
Детектив снял телефонную трубку и попросил соединить со Скотленд-Ярдом.
— Кто занимался обыском жилища покойного Мэтьюса Ярнса? — спросил он полицейского офицера.
— Сержант Баркис, мистер Диксон, вместе с судебным исполнителем.
— Можете ли вы соединить меня с Баркисом?
Через несколько мгновений полицейский был на другом конце провода.
— Баркис, — спросил Гарри Диксон, — вы случайно не сделали необычной находки в доме скульптора Ярнса?
— Сумасшедшего с расплавленным воском? — переспросил Баркис… — Э-э-э… нет, за исключением большого количества воска и гипса. И меня поразил невероятный запас свежей рыбы и фруктов в огромном хранилище в подвале. Действительно, едва не забыл. В шкафу хранилась целая коллекция очков с сильно затемненными стеклами.
Гарри Диксон повесил акустическую трубку на крючок и набил трубку.
— Странно, — пробормотал он. — Все более и более странно… Боюсь, Рендерс был прав, говоря, что нечто ужасное тенью кружит над ним.