Сыщик устало вздохнул.
Сэр Кракбелл, как судья Тейлор, а судья Тейлор, как журналист Транч, решительно отказывались помочь правосудию.
Какая общая тайна связывала этих трех разных людей, вовлеченных в роковую карусель?
— А вы знаете, почему судья Тейлор покончил с собой, сэр Кракбелл? — сыщик продолжал гнуть свою линию.
Старый джентльмен кивнул.
— Я никогда не лгал, господин Диксон. Поэтому скажу, полагаю, что знаю причину самоубийства. Но снова не раскрою вам этой причины.
— Вы выступаете против того, чтобы я во имя правосудия нашей страны производил расследование в вашем доме, чтобы обнаружить то, что вы упрямо стараетесь утаить?
Болезненная гримаса исказила рот старого владельца замка.
— Я не имею права выступать против, господин Диксон, и не сделаю этого. Кракбеллы всегда соблюдали законы своей страны. Я не облегчу ваших поисков, но и не буду им мешать. Но…
Он вцепился в край стола.
— Но… — вновь заговорил он глухим голосом, — если вы случайно найдете, что ищете, а вы тот человек, который преуспеет в этом деле, клянусь, я поступлю так, как поступил судья Тейлор…
— Если я правильно вас понимаю, — вскричал сыщик, — вы покончите с собой…
— В то же мгновение…
В комнате воцарилось тяжелое молчание, потом, преодолев себя, Гарри Диксон с усилием сказал:
— Пусть будет по-вашему! Тогда я задам вам двойной вопрос. Ответьте «да» или «нет», дав честное слово сказать правду. Вы сообщник неведомого убийцы? Знаете ли, кто такой Сладкоголосый Вампир?
Сэр Кракбелл посмотрел на сыщика, и он прочел в его глазах откровенность.
— Я не сообщник этого жалкого негодяя, и я его не знаю. Даю вам честное слово.
— Вы знаете, сэр, что ваша жизнь в опасности, как была в опасности жизнь других жертв чудовища?
— Знаю!
— Сделаете ли вы что-нибудь, чтобы избежать смерти от руки убийцы, поджидающего вас в тени?
— Никогда! Если Господь желает, чтобы я умер, как и остальные, ну что ж! пусть исполнится его воля. Моя жизнь закончена. Я прошу лишь одного — избежать необходимости совершить над собой преступный акт самоубийства, а это означает, что буду ждать убийцу без страха, с безмятежностью, почти с радостью…
Странная беседа! Гарри Диксону вдруг показалось, что его душа и ум пришли в смятение, поскольку он столкнулся с чудовищным и необъяснимым препятствием. Он с трудом стряхнул странное оцепенение и спросил:
— Позвольте мне порыться в вашей библиотеке, сэр…
В зале было темно, но лицо старика так побледнело, что сыщику оно показалось источником света в наступающей ночи.
— Что вы ищете? — хриплым голосом спросил хозяин.
— Чертежи вашего замка, — ответил сыщик.
Со стороны стола донесся шорох перебираемых бумаг: руки хозяина замка дрожали столь сильно, что их дрожь передавалась окружающим предметам.
— Помогите мне избежать самоубийства, Диксон! — неровным голосом пробормотал сэр Кракбелл. — Господь не прощает подобного преступления, а я, несомненно, сегодня ночью предстану перед ним!
— Почему вы молчите, сэр Крабелл? — сыщик умолял.
— Я не могу, Диксон… Но выслушайте мою мольбу… Подождите немного, совсем чуть-чуть… Может, час… или еще меньше.
— Чего ждать?
— Моей смерти!
— Как? В течение часа?.. Может, через несколько минут!.. Но ваши слова не имеют никакого смысла!..
— Мой разум еще никогда не был столь ясен. Дайте мне эту короткую передышку, которая, быть может, спасет меня от вечного проклятия.
— Значит, вы ждете, что вас убьют в течение часа? — спросил сыщик дрожащим голосом.
— Быть может, да!
— Ну, это мы еще посмотрим. Я даю вам это время, но останусь здесь, рядом с вами!
— Спасибо, Диксон. В обмен я освобожу от долгих часов поисков… быть может, дней. Когда я умру… Вы меня слышите?.. Умру!.. Вы переместите тома Всемирной энциклопедии на четвертой полке позади вас. В стенной нише вы найдете прекрасный экземпляр Библии, изданной Ривзом. На самом деле эта книга — футляр, замаскированный под том. В этом футляре все чертежи, которые вы ищете.
Гарри Диксон положил часы на стол перед собой.
— Я даю вам требуемый час.
Сэр Кракбелл вздохнул, и на его красивых чертах лица, которые не потускнели от времени, проступила неизъяснимая печаль.
— Я никогда не хотел спасти преступника от заслуженного наказания, — произнес он, — но и никогда не поступался своей честью.