Судя по всему, враги решили провести штурм человеческого мира всерьез, банально закидав защитников мясом.
Солнце скрылась за горизонтом, боевой барабан уже час как смолк, сил бить в него ни у кого уже банально не было. До рассвета, с которым, если им повезёт, до них таки доберётся подкрепление, собранное из буквально всего, что было можно собрать, было ещё несколько часов. Самых мрачных и длинных, кажущихся практически безконечными.
Заставу удерживать попросту нечем. Маги лежат полумёртвые с истощением. Воины стоят лишь на чистом упрямстве и понимании, что за ними уже никого, и едва лишь только дрогнет и так трещащая по швам оборона, как вся это собранная и скоординированная сразу четырьмя из семидесяти двух колонн орда нечестии хлынет за перевал и в мгновение ока расползётся и вырежет все находящиеся за перевалом поселения. Женщины, старики, дети или же просто негодные к службе. Все они будут убиты. Земли разорены города и селения обращены в пепел.
Дух безысходности витал над защитниками, сиянием кажущихся досягаемыми, но такими на в самом деле далёкими огнями сразу четырёх из семидесяти двух колонн. Из первой тридцатки сильнее них только первые десять. Их свет для каждого, кто находился на стене, был светом отчаяния. Непобедимые, неодолимые. Их появление говорило лишь о поражении.
И когда сутки назад они воссияли практически рядом, стало понятным и не прекращающееся уже вторые сутки нападение и то остервенение, с которым волна за волной демоны перли в атаку. Именно поэтому погружённые в полное безысходности отчаяние бойцы далеко не сразу заметили взобравшегося прямо на стену мальчишку. Черноволосый, одетый во всё чёрное. Лишь только ловящие одиночные блики, характерные для одеяния ученика рыцаря вставки, выдавали его присутствие.
— Парень! Эй слезай, совсем сбрендил?! — вскричал поднявшийся, опираясь на свой меч один из командиров — Слезай, я кому говорю, убьют же!!
— Не убьют, — с едва заметной, как будто бы чуть грустной улыбкой, оглядывая пока ещё стоящую стену, ответил ему взобравшийся на самую её вершину Гарри, после чего поднял голову и на несколько показавшихся вечностью секунд устремил свой взгляд в затянутое тучами небо. На краткий миг в одной из прорех показались сверкнувшие на пару мгновений звёзды, и над стеной разнёсся тихий наполненный неведомой этому миру силой мальчишеский голос, затянувший неведомый защитникам перевала мотив:
Солнце посылает лучи,
Спешит себя дарить,
Мы приходим, чтобы любить
Свет заполняет пространство, и мы словно одно.
Я пришёл, чтобы стало…
Тихо, по-мальчишески мелодично тянул медленно бредущий по самой кромке стены мальчик.
Души сердцебиение,
Пульс сердца земли.
Я не верю, что бог здесь не был,
В первом рождении
Дыхание любви
И крыльям подарили небо.
И мир, повинуясь его голосу, будто бы дрогнул. Никто этого не понял, но каждая новая строка, будто бы сплетаясь с самим мирозданием, изменяла оное. Взобравшийся же на стену мальчик тем временем прошёл мимо едва держащегося на ногах командующего. Едва заметно ему кивнул и, ободряюще улыбнувшись, продолжил:
Вдыхаю созвездия грудью,
Суть моя не там, где люди
Придумали мир из снов
И ждут, пока их кто-то разбудит.
Что будет, если ты решишься
На первый полёт,
Не зная правил и нот.
Когда внутри невесомость,
Вдохни это полностью,
Притяжения нет,
И я лечу в начало, там, где зародился свет,
Шагами небесными по земле легко
Смотрю в себя — я пришёл, чтобы стало тепло.
Одна из молчащих уже — кончилась энергия — башен пригородила ему путь, и мальчик остановился аккурат по центру. Прислонился к каменной пошедшей трещинами после крайней атаки кладке, и протянул правую руку, устремив её к небесам.
Солнце посылает лучи,