Девушка, одетая во всё темно-фиолетовое, очень красивая, как постановил, несмотря ни на что, рискнувший на них посмотреть Гарри. Рядом с ней оказался парень, даже чуть младше первого, тоже черноволосый, но, в отличие от первого, одетый во всё светлое. Он с интересом смотрел на него, и Гарри, хотя и боялся, ответил ему тем же. С другой стороны повозки были ещё трое или, может быть, даже четверо, в темноте было не разглядеть. Один даже телегу слегка наклонил. Здоровенный, совершенно лысый.
— Эй, Сима Сиан, прекрати.
— Прости, прости, брат, — ответил с любопытством разглядывающий Гарри лысый.
— Привет, как тебя зовут, я Лун Хао Чэнь, старший в этом отряде охотников на демонов, а ты? Откуда ты, как тут оказался, что с твоими родителями?
В ответ Гарри лишь замотал головой, то, что говорят именно с ним, он понимал, а вот слова… Язык, на котором говорил парень, был мальчику, от слова совсем, незнаком. Живший до этого в предместьях Лондона, Гарри даже близко похожего по звучанию никогда в жизни не слышал. Парень тем временем, видя его реакцию, истолковал оную по-своему и продолжил:
— Не бойся, теперь ты в безопасности, мы отведём тебя домой.
Именно в этот момент в телегу сунулся подошедший к хозяину Хао Юэ. Здоровенная ящероподобная морда, если совсем точно, то три морды с умильными наполненными любопытством глазами стали для ребёнка последней каплей.
Пришёл в себя Гарри от того, что кто-то тряс его за плечо. Где-то совсем рядом пахло чем-то одуряюще аппетитным, и только теперь Гарри сообразил о том, как же сильно он хочет есть. Сколько времени прошло с того момента, когда его затянуло в это оказавшееся по настоящему проклятым зеркало, мальчик не знал. Не день и не два, точно.
И вот теперь напротив него на корточках сидел тот самый, первый увиденный им парень, в руках у него была наполненная чем-то горячим, судя по исходящему от неё едва заметному пару, плошка. А до этого он же дал ему ещё и одеяло. Тонкое, но когда ты в одной лишь пижаме…
— Привал, малой, нам ещё день пути, (на самом деле меньше, но в светлое время передвигаться по вражеской территории никто не будет, поэтому ХанЮ говорит день, он включает и время привала и отдыха, и скорость передвижения) подкрепись, — произнёс принёсший ему миску с походной кашей и хлебом черноволосый. Увы, но Гарри его, как и ранее, не понял. Растерянно заморгал, но миску, протянутую в его сторону, принял. В оной, как оказалось, был рис, обычный, варёный, с какими-то травами. Одуряюще пахнущий рис и небольшая, но выглядящая очень аппетитной плоская, почти как лепёшка булочка.
Пока вцепившийся в сработанную из дерева плошку мальчик ел, парень не отходил, смотрел с любопытством. И лишь по окончании трапезы произнёс:
— Зовут-то как, родители где?
В ответ Гарри в отчаянии заморгал, увы, но слов он совершенно не понимал. Понимал, что говорят с ним, по интонации, по мимике, что спрашивают что-то. Увы, но что именно от этого яснее не становилось.
В итоге не придумав иного, Гарри показал на опустевшую уже миску, затем на себя и как можно, шире улыбнувшись закивал.
Получилось, правда, не очень. Улыбка была неживой, неестественной, да и призванный, как мальчик надеялся, показать его благодарность жест поняли явно неверно. Иначе с чего бы ему протянули ещё одну булочку.
— Прости, парень, ресурсы ограничены, каши больше нет, — произнёс решивший, что мальчик просит добавки, ХанЮ.
Булочку Гарри взял, детство у Дурслей научило не отказываться от еды, особенно от такой вкусной. И, спрятав оную в карман пижамных штанов, пожал парню руку. Так ведь все взрослые делают, когда хотят выразить своё признательное отношение. По крайней мере, при учёте языкового барьера Гарри надеялся, что так его быть может поймут. Обниматься мальчик не умел, не приучили, да и парня практически не знал. Чего-либо иного в голову просто не пришло.
Черноволосый же рукопожатие принял, почесал затылок и, задумчиво покривив губой, решил уйти на перегруппировку. Забрал плошку и направился к ответственному за готовку Сима Сиану. Там же обнаружились и остальные.
— Он пытался тебя благодарить, — сообщила ему, как всегда, находящаяся по одаль от Хао Ченя Сай Эр, едва лишь оруженосец её любимого ополоснул плошку в наколдованной Лин Синем воде.
— В смысле? — не понял Хан Ю.
— В прямом, стук его сердца и движение элемента света говорят именно об этом.
— Так он ещё и рыцарь?
— Нет, но сила в нём есть, правда же, Хао Чэнь?
— Да, я тоже чувствую сродство, да и он, как и мы, носит в себе свет.