— Помилуйте, сэр, я не собираюсь влюбляться в Нарциссу!
— Было бы непростительной глупостью с Вашей стороны увлечься столь пустой особой. Посмотрите, как она дрожит за своего слабака-сына… Никакого самообладания!
— Это участь всех матерей, — Снегг решился замолвить словечко за Нарциссу.
— Именно об этом я и веду речь. Только свобода делает нас неуязвимыми. Я — живое тому доказательство.
Северус вспоминал потом это смелое заявление о „неуязвимости“ с усмешкой. „Вот, что имел в виду Миргородский. Тёмный Лорд, лишившись большей половины крестражей, почувствовал недомогание… Хорошо“, — подумал он, возвращаясь в свой прерванный сон.
Глава 10. Чаша Пуффендуй.
В день, когда предстояло добыть Чашу Пуффендуй, Гарри встал раньше Будогорского. Он вышел на опушку леса и впервые самостоятельно почувствовал необходимость размяться. После традиционной разминки, которая на сей раз, действительно, показалась лёгкой, Гарри с удовольствием вдохнул пряный запах осенней листвы. Потом на цыпочках прошёл в дом и стал перебирать волшебные вещи, ещё раз мысленно проговаривая четверостишия — обращения к ним.
— Любо-дорого поглядеть, — раздался голос Барина.
Гарри вздрогнул и поглядел на учителя. Будогорский сквозь ресницы наблюдал за его сборами.
— Нет, правда. Очень серьёзный подход, — улыбнулся профессор.
— Я есть не буду, — ответил Гарри на прозвучавшее в мыслях Барина предложение.
— Браво, Гарри! Но, надеюсь, ты позволишь проводить тебя за околицу?
Гарри вскинул на плечи походный рюкзак, лук и стрелы. На всякий случай он прикрылся щитом.
Будогорский плёлся за ним, сонно загребая ногами.
— Вы где-то пропадаете по ночам, — сказал вдруг Гарри, остановившись. — А ещё говорили, что чуть Вам ЭТОГО не простит!
— Гарри! Бог ты мой! Неужели ты не выкинул свои подозрения относительно Маришки? — запрокинув голову, Барин звонко рассмеялся. — Ты бы хоть подумал, что погода уже не благоприятствует такого рода свиданиям! Не в доме же Ладомира мы предаёмся преступным утехам!.. Ха-ха-ха!.. Представил…
Он потёр себе нос, посматривая исподлобья на Гарри.
— Давай лучше поговорим об этом в другой раз, — Барин положил руку на плечо Гарри. — Береги себя…
Гарри ждал, что тот добавит что-то ещё, но так и не дождался. Ему ничего не оставалось, как выпустить нетерпеливо подпрыгивающий клубок на дорожку и заметил, как Будогорский перекрестил его спину. Когда на дорогу выскочил Заяц, Гарри без промедлений выхватил стрелу и поискал глазами Ворона. И увидел: зловещая чёрная птица поджимала свои крылья и упругим броском посылала в него сотни сверкающих на солнце перьеподобных ножей. Гарри едва успел прикрыться щитом и отбежать под защиту пушистой ёлки. Та укрыла его своими лапами. Ворон был вынужден снизиться, шныряя глазами в поисках жертвы. Гарри прицелился — стрела вошла прямо в блестящий вороний глаз. Ослеплённый ворон взвился в поднебесье. Тут только Гарри заметил, что перепуганный клубочек жмётся к его ногам. Он взял в руки волшебный клубок и подышал на него. Тот ожил и, весело подпрыгнув, помчался дальше. Вот вчерашний пень. Рядом — опрокинутое гнездо. Только в этот раз оно, скорее, напоминало шалаш средних размеров. Перевернув его, Гарри увидел маленьких многоголовых дракончиков. „Потомство Змея Горыныча“, — понял он. Гарри раскинул ковёр-самолёт и первым делом водрузил на него гнездо со злобно извергающими искры пламени змеёнышами. Умный ковёр поднялся в воздух и остановился у верхушки самой высокой сосны. Гарри не без труда установил гнездо на место и приземлился. Выискивая яму, в которой застрял медвежонок, Гарри поймал себя на мысли, что подспудно ждёт какого-нибудь подвоха — уж слишком легко он преодолевал пустяшные препятствия. В яме глухо ворчал сынишка (а, может, дочурка) Михаила Потапыча. Гарри заглянул в Мишкину темницу… и тут же отпрянул. Рядом с Мишуткой шевелилась какая-то грязная масса. Сидя на краю ямы, Гарри как никогда сожалел об отсутствии волшебной палочки… пока не учуял запах отвратительно ядовитого табака. Клубы вонючего дыма выходили из медвежьего логова! Не мог же покуривать самокрутку бурый медведь! Вслед за этим открытием его постигло следующее:
— Етит твою налево! До утра мне тут куковать, что ль?.. — далее шла нецензурная брань.
— Ты чего тут делаешь? — Гарри уже без опаски свесился в яму.
Вопрос был адресован Лешему (это был именно он).
— Догадайся с трёх раз, — проскрипел Леший, передавая Гарри медвежонка.
— Страхуешь меня никак? — сдвинул брови Гарри.
— А то! — вылезая из ямы, самодовольно ухмыльнулся Лешак. — Случись с тобой что — международный конфликт грянет, не иначе.
— Кто ещё кроме тебя к этому причастен? — полюбопытствовал Гарри.
— Да все, почитай, — бесхитростно сообщил Леший. — Кощей — то тварь вредная — чуть не порешил тебя своими кинжалищами… но и ты проучил его.
Леший хохотнул и похлопал Гарри по спине, ковыляя рядом.
— Потом, значит, Змей Горыныч должен был огнём тебя потравить — да он тока издалече наблюдал. Чтоб ты его гнездо не уронил, деткам евонным не навредил, — продолжал Леший.
— А потом?
— Ну, потом в игру включался я. Ранее договаривались, что попугаю хорошенько… Но я, знамо дело, не хочу, чтоб ты, Гарри, на всю жисть заикашкой остался… Потом… — Лесной Хозяин становился всё более словоохотливым.
— Ради бога! — взмолился Гарри. — Не собираешься же ты рассказать мне всё до конца?
— Ах, да! — спохватился Леший. — Я просто буду тебя сопровождать… ну, чтоб не скучно было.
— Но это нечестно! — вскипел Гарри.
— Э, нет! Нечестно было бы просто передать тебе тот кубок… или чего там… А так всё по-честному!
— Тогда уйди!
— Гарри, не гони меня! Мне, знаешь, как от Яги нагорит!
— Что там тебе „нагорит“? — покосился на него Гарри.
— Она, ежели прознает, что я тебя бросил… нипочём не выпросишь у неё… понимаешь?
— Само-гонку, — закончил за него Гарри. — Ладно уж, не буду тебя лишать последней радости в жизни. Идём вместе.
Когда они увидели запутавшуюся в сетях Щуку, Гарри, не слушая, что кричит ему Леший, безбоязненно зашёл в речку… И совершенно напрасно. Его вдруг будто парализовало: тело, руки и ноги скрутила страшная судорога. Обездвиженный, Гарри упал в воду. Очнулся он уже на берегу. Косматая борода Лешего щекотала его мокрые щёки.
— Ты спас меня? Что это было? — едва прошелестел Гарри.
— Да Водяной, зараза, забыл свой смертоносный ус с мёртвой водой выдернуть! — проникновенно таращась на него, засипел Леший. — Пока он вспоминал, где у него такой же — только с живой водой — я тебя уже десять раз похоронить успел… Вот ведь.
Он громко высморкался.
— Больше от меня ни на шаг! — затряс Леший мшистым пальцем перед носом Гарри. — Щас Соловей нам на голову свалится — будь готов!
— Всегда готов! — пошутил Гарри и закашлялся.
В груди сильно саднило. Видно, он успел изрядно наглотаться воды… да ещё мёртвой. „Реально, плохо“, — сказал бы Рон… Но через секунду ему стало вдвое, втрое, вчетверо… да что там — в сто раз хуже! Каждая клетка его тела просила о помощи. Гарри задыхался от жжения в груди, от звона в ушах и от запаха болотной хмари (последняя принадлежала, без сомнения, Лешему), который лежал ничком на Гарри и беззвучно шевелил губами. Гарри снова потерял сознание.
— Что делать-то будем, а? — озадаченно спрашивало коренастое приземистое существо с блинообразным монголовидным лицом.
Губы Гарри непроизвольно разъехались в улыбке: »«Соловей», блин! У русских, определённо, своеобразное чувство юмора!«
— О! Смеётся! — осклабился косматый Соловей с разбойничьей рожей.
— Слава тебе, Господи! — перекрестился Леший. — Так бы и дал тебе по зубам! (Это он обращался к Соловью) Так напугать мальца! Тебе это с рук не сойдёт! Забыл, как у Ильи Муромца сто лет в подвале просидел?
— Да ладно тебе! Я ж в полсилы всего и гикнул, — заюлил Соловей-разбойник. — А загадка и вообще проще пареной репы.
— Ну, смотри у меня! — для пущей острастки замахнулся на него Леший.
— Вот, слушай, парень: Стоит дуб.
На дубе 12 веток, На каждой ветке по 4 гнезда, В каждом гнезде по 7 птенцов. У каждого птенца одно крыло белое, другое — чёрное. Что это?
Гарри улыбнулся.
— Дуб — это год, ветки — месяцы, в каждом месяце по 4 недели, в неделе семь суток, в сутках есть день (с белым крылом) и ночь — с чёрным.
Соловей удовлетворённо кивнул и в три прыжка достиг кромки леса, где растворился среди деревьев.