— Отойди, и я оставлю тебя в живых.
— Нет! — волосы матери разметались по плечам, зрачки сузились как у кошки.
— Тогда ты умрёшь первой! — выносит смертельный вердикт Волан-де-Морт. — Авада Кедавра!
Младенец смотрит на гостя с удивлением, но без испуга. Видимо, он уверен, что с ним ничего не случится.
— AVADA KEDAVRA!
Гарри вновь видит сноп золотисто-зелёного света и чувствует сильное жжение в шраме…
Он потряс головой и приложил ладонь ко лбу.
— Тебя что-то беспокоит? — серые глаза Барина следили за ним с беспокойством.
Гарри помотал головой.
— Хотя… да, — решился он. — Вы что-нибудь знаете о моих дедушке и бабушке?
— Какие именно тебя интересуют дедушка с бабушкой?
Гарри устыдился. Он, сохраняя настороженное отношение к тётушке Петунье и дяде Верноне, игнорировал и память об отце и матери Лили Эванс.
— В общем, меня интересуют и те, и другие, — немного слукавил Гарри. — Но спрашивал я о родителях отца.
Ростислав Апполинарьевич, смахнув белоснежным носовым платком пыль со стула, уселся и пристально посмотрел на Гарри. Выдержав паузу, он сказал:
— Я проделал кое-какую работу, дабы узнать как можно больше о том, что могло связывать тебя и Волан-де-Морта. Не скрою, мне помогали… Но!..
Будогорский порывисто встал и наклонился к самому лицу Гарри.
— Пока я не намерен тебе об этом рассказывать! — торжествующе закончил он.
— Как? — разинул рот Гарри.
— Ты должен дойти до всего своим умом. Поэтому мы здесь… Тихо!
Барин встал у простенка между окнами и бросил в Гарри заклятие, которое сделало его бестелесным. Сам же словно вошёл в стену (и сделал это чрезвычайно своевременно). Окно вспучилось — будто на него натянули бычий пузырь. К своему ужасу Гарри увидел, как в стекле, ставшим вдруг резиновым, прорисовываются черты человека… Они были ему незнакомы. Вслед за лицом появилось и туловище. Его голова была бы пропорциональна для человека ста семидесяти сантиметров, но рост этого незнакомца составлял не более метра. Черты монстра обозначились резче. Оконная резина (та, которая должна быть стеклом) лопнула, и показались яркие клоунские глаза — такие, как на „ходиках“ в квартире Рона. Глазищи шныряли по комнате, выискивая нечто. Взгляд этих неестественно синих с зелёными тенями глаз в обрамлении намалёванных поверх век ресниц постепенно становился отсутствующим. В конце концов он померк, а потом и вовсе потух. Стекло распрямилось и приобрело свой первозданный вид.
Барин отлепился от стены и снял с Гарри заклинание.
— Ч-что это б-было? — заикаясь, Гарри указал на окно.
— Джокер. Никогда не слышал о нём?
— Разве что в „Бэтмене“, — Гарри поёжился.
Он удивлялся, что никто в его волшебной бытности не упоминал нечто, явившееся сюда пару минут назад. Честное слово, впечатлений от увиденного хватит до конца жизни!
— Любая фантазия, как правило, родится не на пустом месте, — назидательно произнёс Будогорский.
— Джок-кер служит Волан-де-Морту? — всё ещё запинаясь, спросил Гарри.
— Джокер продажный. Служит тому, кто платит.
— Почему я до сих пор о нём не слышал?
— Джокер — редчайший экспонат даже в нашем волшебном мире. Ты думаешь, это карлик, раскрасивший себе лицо?
— Ну да, примерно так…
— Ан нет. Представь себе жуть: новорожденный Джокер выглядит так же. Но, конечно, меньше в размерах. Собственно, размер Джокера — показатель людской подлости. Этот был весьма скромен. Так что я склонен скорее радоваться, чем огорчаться. Хотя все и уверяют, что мир катится ко всем чертям, но, судя по Джокеру, всё не так уж и плохо.
Барин засунул руки в карманы джинсов и возбуждённо мерил шагами комнату.
— Садись, — бросил он. — Слушай.
Гарри послушно сел.
— XVIII век — век картёжников. Игра. Азарт. Шулера высочайшего класса. Издаётся множество законов, карающих нечистоплотных игроков… И в то же время отдать долг — дело чести. Парадокс! Поэтому обманные ухищрения неисчислимы: система знаков, наколки, крап… Всё это в большом ходу. Тогда-то, по государеву высочайшему повелению, клонировали первого Джокера. Его миссия заключалась в разоблачении нечестных игроков. Так что создан изначально он во благо. Но вскоре Джокер стал властолюбив. Он начал диктовать свои условия. А если его, мягко говоря, встречали непониманием, Джокер шёл напролом, угрожая и подличая. Наконец его наглость разрослась до небывалых размеров. Он не мог уже помещаться в обычном помещении. И он… лопнул.
Гарри прыснул. Барин строго посмотрел на него.
— Именно „лопнул“. И ничего смешного в этом нет — Большой Джокер превратился в десяток мелких. Они входят в доверие, притворяясь этакими контролёрами нравственности. А потом с удивлением узнаёшь: они оборачивают всё, что вызнали о тебе, во зло тебе же. Лицемеры, сладкоязычные и лживые ханжи — вот кто такие Джокеры. Да, совсем забыл: поначалу Джокеры были миловидны. Но впоследствии, чтобы люди не обманывались на их счёт, волшебники раскрасили им лица. Так, по-крайней мере, сразу знаешь, с кем имеешь дело. И вот ещё что: если тебе когда-нибудь понадобится шпион, лучше Джокера эту работу никто не сделает.
— Ничего не понимаю!
— Чего ты не понимаешь?
— Почему, если Джокер так хорош, его услугами всё-таки пользуются редко?
— Значит, не понимаешь?
— Нет.
— Раскинь мозгами, Гарри. Джокер, безусловно, выследит, вынюхает всё, что пожелаешь. Но первым же тебя и предаст, продаст… со всеми потрохами. Причём с превеликой радостью… Разумеется, за бóльшую цену.
— А-а… Волан-де-Морт не боится…
— Что Джокер его предаст? — усмехнулся Барин. — Нет. Для Тёмного Лорда Джокер — одноразового пользования… Я, правда, доподлинно этого не знаю, но думаю, что не ошибаюсь…
— Что же нам делать?
— То, что и собирались. Только в более плотном режиме. Короче, собирайся. Сходим в одно место. Кстати, тебе надо и самому как-то освоить заклятие дезиллюминации. Надоело всё время обращать тебя в воздух.
Ростислав Апполинарьевич картинно взмахнул полой мантии, сделав и себя, и Гарри невидимыми. Вслед за этим превращением они рука об руку трансгрессировали. Гарри оглянулся. Будогорский перенёс его на кладбище. Не торопясь, он переходил от одной могилы к другой. Гарри пошёл следом. Джон Поттер 27 января 1927 г. — 30 октября 1980 г. Маргарет Поттер 1 мая 1927 г. — 30 октября 1980 г. И краткая эпитафия: ПОКОЙТЕСЬ С МИРОМ!
— Что ж, с полным основанием можно сказать, что „они жили счастливо и умерли в один день“… — произнёс Будогорский. — Но могли бы прожить и подольше… Ты как считаешь?
— Наверно…. — прошептал Гарри. — К их смерти причастен Волан-де-Морт?
— Без комментариев… пока. Следуем дальше.
У Барина, видимо, был выработан маршрут. Время от времени он притормаживал и просил Гарри запомнить ту или иную фамилию: Энджи Симпсон (скончавшейся в 1966), Энтони Смит (дата смерти: 1943), Аманда Маккой (1900)… Мало-помалу они оказались в той части кладбища, где захоронения уходили вглубь веков. Глаза выхватили из сгущающейся темноты заколоченный склеп. Барин подтолкнул его к нему.
— Ну же, приятель… Нам именно туда. Заходи!
У Гари пересохло во рту: „Как это — ‚заходи‘?“. Порой легкомысленный профессор поражал его своей бесшабашностью. Не желая показывать, что обескуражен, Гарри попытался отодрать доску от заколоченной крестом двери. Спиной он почувствовал сдавленный смешок Барина.
— Что? — Гарри сердито посмотрел на него.
Тот подмигнул.
— Как говорит одна моя знакомая… которая, кстати, близко знакома с одним нашим ОБЩИМ знакомым, — понизив голос, добавил он, — В конце концов: ты волшебник или нет?
Автоматически Будогорский придал своему тембру интонации Юлькиного жизнерадостного голоса.
Гарри расслабился и достал волшебную палочку.
— Погоди, Гарри. Не торопись, — Барин остановил его руку. — Давай-ка вот что предпримем.
Он взял Гарри за руку и неожиданно взлетел с ним на куполообразную крышу ветхого строения. Будогорский подтащил к себе ускользающего Гарри и заглянул в чудом сохранившийся витраж фальшивого второго этажа. По тому, как он отшатнулся, Гарри понял: что-то не ладно. Не удержавшись, он припал к разноцветным стёклам.
— Ай! — заорал Гарри, проваливаясь внутрь и пытаясь отодрать чью-то руку, сдавившую ему горло.
Очнулся он с чувством, что его изодрали на мелкие клочья взбесившиеся коты. На самом деле, это были тысячи стекольных осколков, впившихся в его тело и лицо. Гарри поднёс руки к глазам. Он их видел — значит, действие дезиллюминирующего заклятия окончилось. Видеть-то видел… но смутно: очки — в который раз! — разбились. Будогорского рядом не было. Но и один Гарри не был. Лицо, которое он теперь знал как Джокера, смотрело на него с глумливой улыбкой.