— Привет! — Барин тряхнул его за плечо. — Ну, ты красавец! Поздравляю!
— Вы где были? Где Вас постоянно носит? — Гарри словно прорвало.
У Слизнорта брови поползли наверх.
— Молодой человек! Выбирайте, пожалуйста, выражения!
— Ничего, — Ростислав Апполинарьевич тронул коллегу за локоть. — Вы же видите, Гарри ещё возбуждён игрой.
— Ничего я не возбуждён!
— Ну, ну, — миролюбиво похлопал его по плечу Слизнорт. — Теперь-то и я вижу… Я пойду, пожалуй…
— Так что? — вперил свои кошачьи глаза в переносицу Будогорского Гарри.
— Если бы ты потрудился, дружок, разгадать мою загадку, то и сам бы до всего додумался, — Барин насмешливо приставил указательный палец ко лбу своего воспитанника.
Как раз в это время сзади навалились игроки, товарищи по факультету и болельщики — так что палец Будогорского, казалось, вошёл в него, как нож в масло.
— Гарри! — радостно верещала Гермиона. — Представь только: Одни! Две недели в Карпатах! Красота! Кэмпинг забронировали мои родители, а сами поехать не смогли!
— О чём это она? — Гарри бросил недоумённый взгляд на Рона.
— Гермиона купила путёвки на какой-то лыжный курорт, — кисло промямлил в ответ Рон.
Похоже, их подружка была в восторге от своей придумки. Чего нельзя сказать о Роне: в отличие от Уизли-старшего, перспектива прожить полмесяца бок о бок с маглами по их законам его не слишком прельщала. Так или иначе, утром они втроём — Гермиона и Гарри с Роном — упаковывали чемоданы, чтобы, выйдя за ворота Хогвартса, трансгрессировать в Карпаты, на территорию Западной Украины. Они отчаянно зевали — ведь накануне их чествовала бóльшая половина Хогвартса. В конце концов Будогорскому — который также являлся членом ученической вечеринки — надоело, что гриффиндорская башня стала похожа на проходной двор, и он обратил всех старшекурсников в фосфорицирующие привидения. Под предводительством своего безалаберного педагога группа мерцающих студентов носилась с гиканьем и уханьем по всему замку, проходя сквозь стены и сворачивая на бегу доспехи, статуи и прочие предметы гордости древней школы. Они насмерть перепугали Хагрида (тот пришёл поздравить Гарри), и, преследуя улепётывающего лесничего, громыхающего метровыми подошвами, валялись потом от хохота. Сам Пивз забился на антресоли и оттуда молча потрясал кулаками, вертя пальцем возле своего призрачного виска. Если бы МакГонагалл поймала их за этими занятиями, Будогорского, пожалуй, могли бы и уволить. Но он намекнул, что Минерва не проснётся, даже если в Великобритании этой ночью начнётся атомная война. Что явилось причиной столь крепкого сна Директрисы, Барин пояснять не стал. Вот так весело начались зимние каникулы. Плетясь в сумерках к воротам, Гарри как бы ещё раз прокручивал в памяти вчерашние события и усмехался. Оказавшись вне запрета на трансгрессию, друзья взялись за руки и покинули Хогвартс.
P.S. „Трансгрессии по-русски“ стопроцентно обучилась только Гермиона, она-то и помогла мальчишкам переправиться через океан.
— У-уй! Холодно! — потирая плечи, сморщился Рон.
— Не ной! — оборвала его Гермиона. — Тут два шага до кемпинга.
На вершине пологого холма возвышался туристический комплекс. Сейчас ребята стояли у заснеженного изножия — им предстоял подъём.
— Где ж тут кататься на лыжах? — проворчал Рон, цепляясь за Гермиону.
— Эй! — стряхнула она его с рукава. — Я полагала, что ты, как мужчина, будешь мне помогать, а не наоборот.
— Ты ошибалась, — не упустил возможности позубоскалить Рон. — И я поддался на твою авантюру, зная, что ты вытащишь нас с Гарри из любой пропасти.
— Не такая уж я и бывалая альпинистка, как тебе кажется. Я и в горах-то бывала всего раза два. Правда, Альпы, где я отдыхала, круче Карпат… во всех смыслах… Чёрт! Могли бы хоть оборудовать подъёмники!
— Наверно, подъёмники всё же есть, — подал голос Гарри и указал на воздушную дорогу. — Просто мы зашли не с той стороны.
— Ладно… Рону полезно немного размяться.
Гарри переглянулся с Роном: в этом была вся Гермиона, никогда не признáет собственных ошибок.
— Размяться — так размяться… А скажи-ка нам, Герми, на каком языке нам прикажешь обращаться к хозяину гостиницы?
— Не к „хозяину“, а к администратору, — поправила Рона Гермиона. — Скорее всего, это будет милая девушка.
— Не суть, — отмахнулся Рон.
Гермиона посмотрела на него с интересом.
— С каких это пор тебя не волнуют „милые девушки“?
— С тех самых, как понял, что от судьбы не уйдёшь. Милые девушки везде и повсюду, а ты одна-единственная… Для меня, по-крайней мере.
Гарри подумал, что Рон по обыкновению шутит. И хотел было уже присвистнуть, но увидел, как встретились взгляды его друзей, и в месте их пересечения возникла маленькая молния.
„Может, им стоило поехать без меня?“ — подумал он. Но вслух произнёс:
— И всё же… ты не ответила на вопрос. Может, ты знаешь украинский язык?
Гермиона фыркнула и посмотрела своим характерным „гермионовским“ взглядом
— Я знаю русский… Впрочем, как и вы. Этого достаточно. Все украинцы прекрасно понимают русский язык.
Рон наклонился к уху Гарри и голосом Гермионы прошептал:
— Не ожидала, Гарри, что ты такой же олух, как Рон.
Во дворе кемпинга (который был похож на самый обычный загородный коттедж) работали два дворника — по виду отец и сын. Они убирали снег вручную — широкими деревянными лопатами. Рон скривился. Но тем, похоже, работа доставляла удовольствие. Во всяком случае, никакого внешнего неприятия они не выказывали.
— Каки гарны хлопцы!
Ребята встали, как вкопанные.
— Батя, то ж дивчина, ти шо?! — мальчишка бесцеремонно ткнул в Гермиону пальцем.
Родственнички, опершись на рукояти лопат, заливисто заржали. Гермиона нахмурилась и, сдвинув брови, решительно шагнула вперёд.
— Разрешите пройти. У нас забронировано здесь два номера на мистера и миссис Грейнджер.
— О-о! Важна цаца! — прищёлкнул языком папаша и церемонно раскланялся. В этом нарочитом поклоне прочитывалась издёвка.
С неприятным осадком от состоявшегося полилога Гарри, Рон и Гермиона перешагнули через порог гостиницы (швейцар, разумеется, отсутствовал).
— День добрый, — приветливо поздоровался мужчина средних лет, сидевший за конторкой в прихожей. Он прихлёбывал чай из внушительного бокала. — Желаете номер? Два? Три? По счастию, у нас освободилось несколько номеров сегодня утром.
— Здравствуйте, — кивнула в ответ Гермиона. — Взгляните в регистрационный журнал. Для нас должно быть оставлено два номера: один двухместный и один одноместный.
Администратор посмотрел в глаза Гермионе и, ничего не говоря, протянул ей два ключа.
— Я помню, — коротко пояснил он. — Супружеская пара оплатила два номера до Рождества, а сами съехали ещё до Нового года.
— Это значит, что мы должны доплатить? — зашипел Рон, когда они поднимались по лестнице на второй этаж.
— Тебе же сказано: за всё заплачено, — с раздражением отрезала Гермиона.
— Но ведь он сказал „до Рождества“. А Рождество, как-никак, уже прошло, — упёрся Рон.
Гарри помалкивал. Он смутно ощущал, что в этом есть какой-то подвох, но остерегался острого язычка Гермионы.
— Ну, хоть ты ему скажи, Гарри! — в сердцах топнула она ногой. — Нельзя же быть таким идиотом! Ему 125 раз объясняли, что православное Рождество отмечают 7-го января — уже в новом году! До него ещё пять дней!
— С меня хватит! — прокряхтел Рон, поднимаясь на ноги после очередного падения. — Если я вдобавок сломаю эти чёртовы лыжи, мои родители полгода будут жить впроголодь, выплачивая их стоимость.
Он с остервенением зашвырнул лыжные палки в сугроб.
— Ну, и зачем ты это сделал? — нахмурилась Гермиона. — Починить сломанное проще, чем отыскать потерянное.
— Акцио! — Рон сделал взмах, и лыжные палки устремились к нему по воздуху.