— Не отвлекайся, — перебила она ход мыслей Гарри. — Будогорский не сразу меня заметил. Я смогла увидеть, о чём он думает.
— О какой-нибудь очередной красотке?
— Да. То есть нет. Женщина, о которой он думал, была беременна.
— Остаётся лишь порадоваться за своего учителя. На мой взгляд, ничего удивительного. Барин говорил, что мечтает о ребёнке…
Гермиона покачала головой.
— Что-то там не так. Он был очень расстроен.
— Тогда, может, это была его погибшая беременная жена… Тебе не приходило подобное в голову?
— Думаю, эта женщина постарше. Жена Будогорского умерла в восемнадцать, а этой около тридцати, наверное. И… Гарри, где-то я уже её видела… не могу вспомнить, — Гермиона наморщила лоб.
— Тоже ничего удивительного, — поспешил её утешить Гарри. — Как говорится, мир тесен. Тем более, мир волшебников.
— Это ещё не всё.
— Кто бы сомневался!
— Не упади сейчас. Женщина, о которой я тебе говорю, по-моему, как-то связана со Снеггом.
Гарри замер.
— Я не уверена, — призналась Гермиона.
— С одной стороны сходство мужчины, которого я увидала в воспоминаниях Будогорского, с нашим зельедельцем поразительное… А с другой стороны… у него были чистые волосы, — в замешательстве добавила она.
Гарри расхохотался.
— Ну, знаешь, и Снегг когда-то моет голову.
— Да. Но этот… тот… в общем, он СМЕЯЛСЯ! И глаза у него были добрыми.
— Спятила? — довольно грубо осадил её Гарри. — Извини…. Если оно так, как ты говоришь, значит, ты ошиблась. Это не Снегг.
Гермиона замялась.
— Дело даже не в этом… Я шла к Барину, чтобы узнать ответ на твою загадку. Я спросила: что он имел в виду, когда спрашивал тебя, что происходит с колдунами на костре.
— И?
— И он сказал, что ему очень бы хотелось, чтоб мы сами до всего дошли.
— Ответ, достойный Будогорского, — фыркнул Гарри. — Так ты разбудила меня, чтобы рассказать эту ВЕЛИКУЮ тайну?
— Подумай сам, Гарри, — Гермиона топнула в раздражении ногой. — Сначала я вижу женщину, о которой грезит Барин. Следом за ней — Снегга… Да ещё этот вопрос, за решение которого — с ума можно сойти! — Будогорский ставит на экзамене высший балл!
— Ага, вот где собака зарыта! Более всего тебя волнует отличная отметка!
— Иногда я думаю, — высокомерно проговорила Гермиона, — что все мальчишки, втемяшив себе что-то раз и навсегда в башку, ничего другого уже не видят и видеть не хотят. Повторяю ещё раз — для ОСОБО одарённых! — всё это неспроста! Очевидно, Будогорский знает что-то такое, чего не знаем мы!
— Ты намекаешь, — мало-помалу прозревал Гарри, — что та женщина — жена Снегга?!. Она что, полная уродина?
— Она красавица, — безапелляционно заявила Гермиона.
— Ладно, оставим это… Получается… Будогорский — предатель? Это ты хочешь до меня донести?
— Как всё-таки по-разному устроены мужские и женские мозги! — в сердцах прикрикнула Гермиона. — Снегг — профессор ЗЕЛЬЕВАРЕНИЯ! Он попросту мог заморочить ту женщину! А Барин знает больше, чем говорит. Ты сам как-то упоминал, что нашего классного нет по вечерам в Хогвартсе. Где, спрашивается, он болтается? Нужно взять это на заметку!..
Из кустов высунулась огненная голова Рона.
— Кого тут нужно взять на заметку? — сонно пробормотал он.
— Тебя что тут носит? — накинулась на приятеля Гермиона.
— Пошёл отлить, — смущённо промямлил он.
— Какие душещипательные подробности! — хихикнула Гермиона. — Слушайте вы… ОБА. Вчера, когда вы дрыхли без задних ног, я смотрела концерт местных. Их ритуальные пляски, согласно религии вуду, посвящены воскрешению. Сначала танцующие делают вид, будто пьют какой-то дурманящий напиток. Затем слабеют. Падают. А потом, через некоторое время, становятся…
— Зомби, — подсказал Рон.
— Дурак! — дала ему щелчок Гермиона.
Тот обижено засопел.
— По окончании обряда опоенные зельем становятся ещё более могучими воинами! Вам это ничего не напоминает?
— Не-а, — одинаково помотали головами Рон и Гарри.
Гермиона приблизила к ним лицо и таиственно прошептала:
— Я отгадала загадку Барина!
И, помолчав для пущего эффекта, выпалила:
— Дамблдор жив!
После этого обескураживающего заявления Гарри развернулся и, ломая мясистую зелень, отправился в дом. „Этим не шутят, чёрт побери! Гермиона, похоже, совсем заучилась! Надо же: Дамблдор жив!..“ Вытерев башмаки о циновку при входе, он услыхал знакомые голоса. Бамбуковая соломка при входе служила плохой преградой для хорошо поставленных голосов хогвартских педагогов. Стоило только Гарри войти, оживлённый разговор тут же свёрнули.
— Ну, значит, договорились, — проговорила МакГонагалл (именно она являлась вторым лицом в диалоге с Будогорским).
— Очень жаль, Минерва, что Вы не останетесь до вечера, — посетовал Барин. — В нашу честь предполагается устроить грандиозный праздник… О-о-о! Гарри!
Его удивление выглядело на редкость фальшиво.
— Мистер Поттер, здравствуйте, — поприветствовала Гарри Директриса. Даже в неофициальной обстановке МакГонагалл не допускала панибратства.
— Здравствуйте, — ответил Гарри. — Не знал, что Вы здесь.
— Да-а… я, в общем ненадолго. Я тут проездом.
В эту минуту, раздвинув бамбуковые шторки, в комнату вошли Гермиона и Рон.
— Профессор! Не ожидала Вас здесь увидеть, — Гермиона, похоже, была искренне рада повидать МакГонагалл.
— Здравствуйте и до свидания, — неловко улыбнулась Минерва. В своей остроконечной шляпе и бессменной чёрной мантии МакГонагалл выглядела в обстановке африканских джунглей довольно нелепо.
Никто не сделал попытку задержать учёную даму и она, пятясь, дабы ничего не свернуть в тесном жилище, поспешила к выходу.
— Позвольте, я провожу Вас, — Будогорский вышел вслед за ней.
— Вы вчера завалились спать рано и не знаете сегодняшней программы, — как ни в чём не бывало, заговорила Гермиона. — Утром из соседней деревни должны прийти женихи. Они намерены свататься к местным красавицам. Представляете, как природа распорядилась: испокон веков в этом селении рождаются сплошь одни девочки, а у соседей — наоборот!
— Ты почерпнула эти сведения из ритуального танца? — хмуро поинтересовался Гарри.
Гермиона захихикала.
— Да нет. Вчера ко мне подсела одна из здешних невест. Ей очень хотелось заполучить что-нибудь из современных прибамбасов: плеер или мобильник… но у нас же этого нет. Поэтому я предложила погадать ей накануне свадьбы. Она согласилась…
— Что ты ей предложила? — Гарри подумал, что ослышался.
— По-га-дать. Так вот, Зейнаб…
— Как-как? — переспросил Рон.
— Может, уже хватит перебивать? — нахмурилась Гермиона. — Зей-наб. Имя местной девушки Зейнаб… Но, может, я ошибаюсь. Неважно. Короче, она была так поражена моими способностями гадалки, что даже не захотела выслушать, что её ждёт в будущем: удовольствовалась рассказами о настоящем.
— Один вопрос, — вклинился Гарри. — На каком языке вы общались?
Вместо ответа Гермиона вынула из уха вкладыш, напоминающий деталь аппарата для слабослышащих, и горделиво продемонстрировала его.
— Мартышка к старости слаба ушами стала? — не удержался Рон.
— Сейчас получишь, — огрызнулась Гермиона. — Мне, между прочим, дала это профессор МакГонагалл.
Гарри взял округлую с одной стороны и испещрённую маленькими дырочками — с другой штукенцию в руки и уже хотел поместить её себе в ухо, как Гермиона коршуном налетела на него:
— Ты что?! Это негигиенично! — с этими словами она вырвала у Гарри своего „переводчика“.
— Это нечестно! — Рон чуть не плакал. — Почему тебе?
Гермиона показала ему язык.
— Если будешь паинькой, так и быть, переведу тебе ключевые моменты.
— Похоже, я здесь вообще для мебели! — буркнул Рон.
— Ты наша сила. Физическая, — утешила его Гермиона.
— Ага, много проку от физической силы в схватке с магами!
— Не скажи. Может пригодиться. Во всяком случае, понятно, чего народ от тебя ждёт: ты сила, Гермиона — мозг. А я? — развёл руками Гарри.
— Ты — наше всё! — примирительно сказал Рон.
Тут послышались громкие возгласы, зазвучал тамтам. Ребята вышли на крыльцо. Все строения деревни образовывали кольцо. Позади хижин простирались джунгли. В центре селения красовалась площадь. Наверно, излишне говорить, что она была земляной (правда, утрамбованной не хуже асфальта). На имеющейся площади отсутствовали неизменные атрибуты приключенческих фильмов, повествующих о жизни диких народов. Во всяком случае, в пределах видимости не наблюдалось ни пыточного столба, ни бассейна с крокодилами, ни трона для верховного жреца, ни деревянных идолов. Просто ровная площадка, и всё. Сейчас, правда, она выглядела по-киношному живописно. На юношах-женихах красовались набедренные повязки из перьев диковинных птиц (вот уж никогда Гарри бы не подумал, что существуют на свете птицы с таким густым оперением! Несмотря на ветерок, сквозь набедренную повязку невозможно было ничего углядеть!). Головы молодых людей венчали повязки, украшенные всё тем же пером. А тела расписаны самым причудливым образом. И хоть наш современный вестник образования (читай: „телевизор“) не раз демонстрировал аборигенов, разрисованных подобно тому, что наблюдал тут вживую Гарри, эффект от увиденного можно было сравнить разве что с живым звуком и фонограммой. Голые африканцы на TV выглядели жалкими заморышами, в то время как эти — красавцы-гиганты, с лица которых впору иконы писать (так они были величественны и одухотворены). На запястьях, шее, икрах были надеты браслеты — деревянные, металлические, нитяные… Резкий звук заставил обернуться. На площади появился ещё один персонаж — тощий, кривоногий и низкорослый уродец. Однако с его появлением установилась почтительная тишина.