Тот удовлетворенно кивнул и воздел руки к небу:
— Ас-сейн!
Звук голоса лилипута, подобный трубному слоновьему рыку, вызывал уважение. Из хижин стали выходить невесты. Девушки были, так сказать, „топлес“. Гарри чувствовал неловкость, и в т же время не мог заставить себя не смотреть на обнаженные груди девиц. Честно говоря, в его представлении женская грудь была похожа на мячики с двумя пупырышками посередине. Стоило признать, что в жизни наблюдалось куда большее разнообразие: вот у той, с красным цветком в распущенных волосах, груди торчат в разные стороны, как у козы; а у этой полненькой лежат, будто груши, на животе…
— Хорош глазеть! — ущипнула его Гермиона.
— Ты это Рону скажи, — Гарри показал глазами на приятеля, у которого аж челюсть отвисла — причём не в переносном, а в буквальном смысле.
— Смотрите, что будет дальше, — голос принадлежал вроде бы Будогорскому — хотя тот рта не раскрывал.
— Хаш-ми! — взревел шаман.
Тут же молодые люди встали в круг, в центре которого оказался местный шаман. Юноши встали плечом к плечу спиной к мудрому старцу и опустились на одно колено. Позади них вдруг взметнулись языки пламени — колдун растворился. Ребята переглянулись. Но остальные не выказали никакого удивления. Так же внезапно, как возникло, пламя утихло. Женихи поднялись с колен и, повернувшись к тому месту, где только что стоял шаман, стали разбирать луки и стрелы.
— Идите за ними, — шепнул Барин. — Я вас догоню.
Гарри, Рон и Гермиона проследовали за молодёжью. Лесная тропка вскоре вывела их к обрыву. Под ним, на глубине метров двадцати, мутнела некрупная речушка.
— Что это они собираются делать, не знаешь? — с опаской спросил Рон, глядя, как девушки выстраиваются в шеренгу на краю обрыва.
У девушек было чудесное настроение (в отличие от Рона). Они игриво хихикали, стреляя глазами на парней, занявших места в оппозиции. Судя по всему, последние… прицеливались!
— Нужно их остановить! — гневно воскликнула Гермиона и подалась вперёд.
— Нет, — удержал её Гарри. — Не будем вмешиваться.
Но чувствовал какой-то душевный трепет.
В это время молодые мужчины выпустили свои стрелы. Их наконечники вонзились в невинные жертвы. Гермиона завизжала. И тут случилось вовсе невероятное. Парни побросали оружие и бросились за своими невестами с обрыва.
— Массовый суицид, — пролепетала Гермиона.
— Ну, офигеть! — присвистнул Рон. — А попроще что-нибудь они не могли придумать?
Гарри подошёл к краю обрыва: практически каждый из молодых людей нашёл себе пару. Только одна из девиц — та самая, с грушевидной грудью — бултыхалась в речонке. Юноша, кому она предназначалась, плыл в диаметрально противоположном направлении. „А ещё говорят, что, мол, не все мужчины любят полных женщин… некоторые любят ОЧЕНЬ полных“, — ухмыльнулся Гарри. На деле выглядит с точностью наоборот: „Не все любят худых, некоторые — ОЧЕНЬ худых“. Вот и эта толстушка никому не приглянулась… Остальные парочки в это время легко парили под облаками (!).
— Как это у них получается? — Рон наблюдал из-под козырька ладони романтическую сцену „парения“ с видимым удовольствием.
— Любовь окрыляет, — мечтательно произнесла Гермиона. — А я-то думала, что это метафора.
— „Мета…“ — что? — Рон выпучил свои прозрачные голубые глаза и уставился на подругу.
— Забудь, — раздражённо буркнула она.
Вернувшись в деревню, ребята увидели вновь прибывших волшебников и волшебниц. Рон пошёл пообщаться с братьями. Чарли прилетел на драконе (одному богу ведомо, как такое расстояние он преодолел на подобном монстре!). Рону не терпелось узнать: действительно ли Чарльз собирается бросить такое увлекательное занятие как дрессура драконов и начать преподавательскую деятельность в Хогвартсе, да ещё такой скучнейший предмет — уход за магическими существами! И где собирается жить новоиспечённый педагог? Уж не в хижине ли Хагрида?
Гарри смотрел издали, как Рон размахивал своими длинными граблями прямо перед носом Чарли, пока тот не вышел из себя и не хлопнул младшего братца по рукам. К ним подошёл Билл. Что было дальше, Гарри не суждено было увидеть. Нарисовалась Василиса Прекрасная. К ней поспешила Гермиона. Обе красотки заслонили собой братьев Уизли и завели жеманный разговор.
„А где же Будогорский?“ — Гарри обвёл глазами видимое пространство. Бог мой! Кого здесь только не было: гоблины и эльфы, люди и великаны. В самом начале знакомства с Будогорским Гарри услышал от своего будущего учителя, что настоящий волшебник должен быть худ, бледен и измождён. А он, дескать, исключение из правил. Глядя на это разношёрстное собрание, приходилось признать правоту их профессора… Но где он сам? Гарри решил потолкаться среди волшебников — авось, услышит что-нибудь интересное или встретит кого-нибудь из знакомых. Нечто необычное, но уже виденное им ранее, привлекло внимание Гарри. В зарослях буйной зелени стоял Ростислав Апполинарьевич. На плече у него сидел ворон. Точно такую же картинку видел Гарри в Румынии — перед тем, как всё смешалось (летучие мыши, вороньё, волки). Ровнёхонько перед нашествием этого зоопарка на плече Барина сидел крупный носатый ворон. Страшная мысль полоснула Гарри. „Может, Будогорский не тот, за которого себя выдаёт? Как Грюм… или ещё того хлеще — подлый оборотень, подобный Петтигрю. Нет, пожалуйста! Только не Барин!“ — взмолился он. У Гарри заныло сердце. Сколько раз ему ещё придётся разочаровываться?! Он так верил Грюму — а тот оказался ставленником Волан-де-Морта! Так был привязан к Дамблдору и к Сириусу!.. Если до кучи что-то не так с Будогорским, он просто сойдёт с ума! Словно подслушав мысли Гарри, Барин согнал с плеча птицу, угостив её на прощание сухариком. Улыбаясь, Ростислав Апполинарьевич протянул Гарри сложенное треугольником письмо:
— Тебе. В Хогвартсе новая мода: письма переправляют вóроны. Весьма импозантно.
У Гарри отлегло от сердца.
— От кого, не знаете? — спросил он. — Все, вроде бы, здесь.
Барин вновь улыбнулся.
— Значит, не все. Я пойду… с твоего разрешения.
Гарри опустился на траву и разорвал верхний слой бумаги. Письмо было от Джинни.
Гарри!
Последнее время мы не очень ладили. Не слишком много разговаривали. Только сейчас я поняла, как ты дорог мне.
Пожалуйста, напиши ответ.
И береги себя.
Твоя Джинни. Гарри в задумчивости сложил письмо. »«Твоя» Джинни«, — повторил он. Так ли это? На все его попытки близости она отвечала резким отказом: „Только после свадьбы!“ Вот оно — то, что так бесило Будогорского в соотечественницах Гарри: никогда, ни при каких обстоятельствах не терять головы. Трезвость и холодный расчёт. Может, он не так уж и нужен Джин. Не так „дорог“, как она пишет, если не в состоянии отринуть маменькины запреты. Волшебники и волшебницы стали кучковаться вокруг объявившегося шамана.
— Брак на небесах свершился! — торжественно провозгласил верховный жрец.
— Мы это успели заметить, — хмыкнул Рон.
— Что ты там успел заметить?! — цыкнула на него Гермиона. — Тебе же мало один раз увидеть — нужно ещё сто раз пояснить!
— Ну, это как раз мне объяснять не надо, — парировал Рон, недвусмысленно изобразив акт „любви на небесах“. — Ты видел, Гарри, как у этих болванов перья встопорщились?
— Скабрезник! Прекрати немедленно! — щёки Гермионы пылали.