— Ты переоцениваешь мои способности, Гарри. Никто не мог этого предвидеть. Я имел в виду другое. Северус должен был восстановить рецепт Любовного эликсира. Сдлать это можно только в состоянии влюблённости.
Гарри хлопнул себя по коленям и рассмеялся.
— Ну, конечно! А я-то думал, как такая красивая женщина сошлась со Снеггом!
— Ты о чём? Боюсь, ты меня не понял. Я лишь подсказал ей, как найти Северуса. Браки заключаются на небесах. Даже мне это неподвластно.
— Ага! — скептически хмыкнул Гарри. — Скажете, что не заметили, как ОНА похожа на мою мать?
— Не скажу. Более того, признаюсь, как только её увидел, сразу подумал о Северусе… Знаешь, дỳши тех, кто волей-неволей помещён в межпараллельное пространство (т.е. ни жив, ни мёртв), очень подвижны — в отличие от призраков, оживших мертвецов и просто людей. Целыми днями я разгуливал по местам, которые любил — при этом мне не надо было тратить время на сон и еду… прекрасное состояние! — (Гарри не смог удержаться, чтобы не фыркнуть: как это похоже на его учителя!)
А Дамблдор рассказывал дальше:
— И вот представь: в толпе туристов перед Букингемским дворцом я вижу одну из своих любимых студенток — Лили Эванс!.. Вернее, так мне показалось в первую минуту. С тех пор мне не терпелось познакомить Северуса с Юлией. К счастью, — Дамблдор лукаво посмотрел на Гарри, — она вскоре поругалась со своим спутником и сошла с поезда…неподалёку от того места, где жил Северус Снегг… Мне пришлось ненадолго материализоваться. Я был похож, скорее, на бесплотный дух… и только силой данного мне дара убеждения, я заставил поверить Юлию, что я — человек. Подсказав ей дорогу к жилищу Северуса, я был спокоен за судьбу этих двоих.
— Вы были уверены, что Снегг понравится ЕЙ? — признавая достоинства Снегга как волшебника, в голове Гарри всё же не укладывалось, что тот мог нравиться как мужчина.
— В тебе говорит предубеждение, Гарри, — пожурил его Дамблдор. — Многие женщины находят Северуса привлекательным: Нарцисса Малфой, к примеру, или Беллатрисса Лейстрендж…
У Гарри очки поползли на лоб.
— Не понимаю…
— Ты не обязан понимать женщин. Их психология отлична от нашей. Кроме того, Северус Снегг являлся когда-то Пожирателем смерти.
— Вы считаете, что это может прельщать женщин?
Дамблдор вздохнул.
— Не знаю, прилично ли это говорить тебе, мой мальчик… Скажи, ты что-нибудь слышал о сатанинских оргиях?
— Ну-у, вроде они приносят в жертву животных и даже людей, устраивают массовые… как это… в общем, безобразия. Так? — Гарри исподлобья глянул на директора.
— В общих чертах. Похожие «безобразия» устраивал и Тёмный Лорд… И Северус числился там не последним, — Дамблдор усмехнулся.
Гарри передёрнуло.
— Это гнусно.
— Согласен. Но не забывай, что действовали члены секты Пожирателей смерти под влиянием психотропных средств, которыми пичкал их Волан-де-Морт. Сам он был не слишком силён по этой части… Впрочем, это не обсуждается… Тем более, ценил мужскую силу в других. Отчасти поэтому юный Снегг пришёлся ему по вкусу.
— Не понимаю, зачем Вы мне это рассказываете, — поморщился Гарри.
— Я всего лишь отвечаю на твой вопрос. Юлия — зрелая женщина. А вопросы интимной сферы немаловажны в отношениях двух взрослых людей.
— Я спрашивал о Добби и Винки, — поспешил переменить тему Гарри; ему было бы неприятно обсуждать близкие отношения женщины, столь похожей на его мать, и Снегга (фу-у!).
— Что верно, то верно. У домашних эльфов своя магия. И где-то она сильнее, чем наша. Подчас они видят то, что сокрыто от волшебников. Однажды, наблюдая за работой домовиков на хогвартской кухне, я лишний раз в этом убедился. Благодарение Богу, эльфы немногословны, тайну своего хозяина они готовы унести в могилу (а меня, несмотря ни на что, они именно таковым и считают). Я помог Добби и Винки создать настоящую семью, поселив их в своём доме. Они живут там и по сей день. Даю слово, ты с ними повидаешься, когда я приглашу тебя в гости.
— Значит, Кикимер тоже Вас видел?
— Думаю, да.
— Старый плут! Он будет работать в Хогвартсе до своего последнего вздоха! — сквозь зубы, пробормотал Гарри.
— Злопамятность — плохая черта, Гарри… Разве ты в этом не убедился?
— Ещё вопрос, сэр: Сириус подарил мне два зеркала. С их помощью мы могли общаться друг с другом. Правда, так и не вопользовались, — Гарри вновь ощутил горечь при воспоминании о крёстном. — Как-то раз я наткнулся на осколки своего зеркала. Мне показалось …
— Тебе не показалось. Ты видел меня. Мне хотелось убедиться, что у тебя всё в порядке.
— Столько подсказок! — схватился за голову Гарри. — А я ничего так и не понял! А тарелка? С золотым яблоком? Тоже Ваша работа?
— И да, и нет. Идея моя. В день нашего с тобой последнего путешествия я оставил её профессору Снеггу. Тот поставил её в Визжащей хижине. Мне надлежало внедриться в умы министерских работников и навязать им новые правила прохождения экзамена по трансгрессии. Оставалось лишь подтасовать карточки — с тем, чтобы тебе досталась нужная.
— Снегг… э-э профессор Снегг… он простит меня когда-либо? — боясь своего голоса, тихо спросил Гарри.
Дамблдор задумался.
— Заметь, Гарри, только такие цельные личности как Ростислав и Юлия смогли увидеть Северуса в его истинном свете. Если ты оценил наконец профессора Снегга по достоинству, надеюсь, и ты приблизился к планке цельности характера. По поводу твоего вопроса… что ж, надо пытаться. Но ты покусился на самое дорогое, что у него есть –любимую женщину. Так он считает. Во всяком случае, сейчас не самое удачное время для примирения.
Но Гарри уже закусил удила. Завтра он отправится в больницу просить прощения у Снегга… за всё.
Теперь Гарри знал, в чём смысл финта, который проделал Волан-де-Морт с Русско-Английским Барином, когда подвешивал его вниз головой. Требовалось, чтобы Нагайна имела возможность ужалить Будогорского в единственное уязвимое место на его теле. Ростислав Апполинарьевич — человек исключительных магических способностей, здоровья и выносливости. Он смог затормозить продвижение отравы по своему организму. Змеиный яд не распространился, а застрял где-то на уровне лодыжки. Ногу до этого места пришлось ампутировать. Никакие ухищрения лекарей «Святого Мунго» не помогли.
— Видимо, у Боженьки на меня свои виды, — смеясь, говорил Будогорский. — Во что бы то ни стало, Создатель хочет превратить меня в праведного человека. И где-то он прав: в любовных утехах я уже не буду столь ловок. Придётся остепениться. Собственно, у меня есть на примете одна тётенька…
При этом Будогорский заметно погрустнел. Гарри знал женщину, о которой говорил профессор. Она приходила в больницу каждый день и сидела сначала с Юлией (недолго), а потом, до вечера, с Барином. Катя — та самая тётка, нянчившая детей Снегга. «Как её может любить Будогорский?» — ломал голову Гарри. Да, она надёжна, как добротно срубленная изба… Но и только.
— Ты не понимаешь, — говорил неунывающий Будогорский. — Катерина — мой оплот: честная, верная, безыскусная. Что ещё нужно человеку, который мечтает о крепкой семье? Вот сделаю себе железную пяту и буду — о-го-го!.. Но ты ведь пришёл сегодня не ко мне… то есть не ТОЛЬКО ко мне, так?
Глаза Барина, как всегда, излучали тепло и доброту. Гарри вспомнил, как обычно на него смотрел Снегг — холодно, неприязненно — и поёжился.
— Боишься идти к нему? — спросил Будогорский.
— Да, — сознался Гарри.
— И правильно делаешь, — не стал утешать его Барин. — У Северуса характер и так не сахар… А в связи с последними событиями… от него тут весь персонал стонет. Я бы сто раз подумал, стоит ли лезть на рожон. Может, повременишь со своими благими намерениями? Они зачастную ведут нас… сам знаешь куда.
«Может, этого-то мне и не хватает, — злясь на самого себя, подумал Гарри, — хорошей трёпки от Снегга! А то все нянчатся со мной: уси-пуси!» Гарри угнетал тот факт, что никто его не обвинял. Напротив, все как будто чувствовали свою вину перед ним: Дамблдор — за то, что держал в неведеньи, Люпин — за историю с любовным треугольником Джеймс Поттер — Лили — Снегг, Грюм — за бремя, возложенное на школяра. Но Гарри не искал для себя оправданий. Исполненный вины, он пошёл-таки в палату, где неотлучно подле жены находился Снегг. Подойдя к двери, он уже не был так уверен в том, что ему следует повидаться со Снеггом сегодня. «Тебя предупредили. Дважды. Что было, когда ты не слушал то, что тебе говорили? Ну-ка, вспомни…»
Резко развернувшись, он пошёл прочь. Чем больше Гарри удалялся от злополучных дверей, тем легче ему становилось. И тем быстрее у него становился шаг.