— Свалился, как снег на голову, — проворчал Гефест. — Кто? Откуда? Это я и собирался выяснить.
— Твой каламбур, братец, весьма удачен: это и есть Снегг. О его визите предупреждала Вдохновение… или ты забыл?
— „Не знал, не знал — да и забыл“, — скривилась Афродита. — Гермес, ты меня удивляешь. Мой муж в опале. Уже несколько веков его не зовут на Заседание богов.
— Вот как? — удивился Божий посланник. — Почему?
— „Почему“? — всплеснула руками прекрасная Афродита. — Да потому, что он примитивен, как ремесленник — собственно, таковым он и является, — необуздан и груб, как сапожник… Продолжать?
„Обратите наконец на меня внимание!“ — взмолился Северус.
Трое родственников-богов разом повернулись к нему.
— О! Простите великодушно! — Гермес взмахом жезла освободил пленника от пут.
Северус сполз со злосчастного ложа.
— Поведём его к отцу? — Гефест колебался.
— Нет, — поморщилась Афродита. — Папенька с мамулей скандалят с самого утра. Отца опять куда-то занесло на ночь. Решим вопрос локально. Пригласим только Афину с Артемидой и Аполлона.
С этими словами она подошла к мужу и, как ни в чём не бывало, чмокнула его в морщинистую щёку. Они удалились вместе под ручку (что ничуть не удивило Гермеса).
— Не хотите ли осмотреться? — любезно предложил он.
— Пожалуй, — согласился Северус.
Бесчисленные анфилады, изукрашенные драгоценными камнями, дворцовые стены в живых гобеленах, расписные потолки, полы с причудливым орнаментом из разных пород деревьев и близлежащие холмы с замечательными скульптурами — всё дышало изяществом и гармонией.
— На кой-ляд Вам понадобился Ящик? — поинтересовался Гермес.
— Как? Вы не знаете? — Северус немало озадачился. — Разве Фея Вдохновение не рассказала, что Ящик нужен не мне?
Гермес внимательно вгляделся в глаза собеседника.
— Она говорила не со мной, а с моей старшей сестрой, Афиной. Да вот и она сама, собственной персоной, — Гермес обернулся на звук шагов.
Снегг увидел рослую женщину в короне русых волос. За ней шествовала босая Артемида: её тело прикрывала леопардовая шкура лишь в двух местах — грудь и линия бикини; длинные, слегка вьющиеся волосы, были распущены. Чуть поодаль от женщин шёл юноша в коротком платье, туго перехваченным в талии, голову украшала тиара из лавра. Следом за ними величественно плыла Афродита с прихрамывающим Гефестом. Северус склонился в поклоне. Те чуть кивнули в ответ. „Более непохожих братьев и сестёр мне, пожалуй, видеть не доводилось“.
— Расскажите нам, юноша, что привело Вас на Олимп? — властный голос принадлежал старшей, Афине.
Северус вздрогнул: „юноша“… кто, он? Но, если разобраться, так оно и есть: что такое 37 лет в сравнении с вечностью?
— Меня зовут Северус Снегг. Я британец. Прибыл при посредничестве Феи Вдохновение по приказу Лорда Волан-де-Морта.
— Вы состоите у него на службе? — с любопытством воззрилась на него Афродита.
— Да, моя богиня, — Снегг опустил глаза.
— И Вы посмели?!. — грозно начала Афина, но её грозную тираду прервало появление знакомой Северусу Феи.
— Не утруждая себя приветствием, — Вдохновение наклонилась к Афине и что-то прошептала ей.
— Фея утверждает, что Вы служите справедливости. Так ли это? И чем Вы можете поклясться? — Афина взглянула на Северуса уже с другим выражением.
— Это так, многомудрая Афина. Я могу поклясться в этом своей беременной женой, — ни минуты не колеблясь, ответил Снегг.
Афина удовлетворённо кивнула.
— Для каких целей понадобился Ящик Вашему Тёмному хозяину? — спросила она.
— Я слышал, в нём заключены страх, зависть, ненависть, злоба… и другие человеческие недостатки. Все они в той или иной степени присущи каждому. Однако, выпустив их из Ящика вторично, людской род поразит настоящая эпидемия порока. Это весьма на руку моему, как Вы изволили выразиться, Хозяину. Но я слышал также, что на каждый порок есть противоядие: так, на страх — доблесть, на ненависть — любовь… Они ведь заключены все в одном месте?
Боги переглянулись.
— Это так, — подтвердил Аполлон. — Мы руководствовались элементарными правилами безопасности: Ящик разлетелся бы вдребезги, помести мы там лютую злобу без вселенской доброты, а чёрную зависть — без святой любви.
— То есть существовать эти чувства друг без друга не могут?
— Отчего же… могут, — чуть поколебавшись, ответила Снеггу Артемида. — Но мы хотели сохранить некий баланс — на тот случай, если Ящик всё же откроют.
— А отделить негативные чувства от позитивных кто-нибудь смог бы?
На лицах богов появились снисходительные улыбки.
— Это не составит труда даже для моего мужа, — сказала Афродита. — Ведь у каждого чувства есть своё лицо.
— И вы его видите? — изумился Северус.
— Ко-неч-но, — пропела Афродита. — Недаром же в Греции удовольствия носят утончённый характер.
— А другие — скажем, Волан-де-Морт — смогут понять, что в Ящике заключён один лишь позитив?
— Не думаю… — неуверенно произнёс Аполлон. — Правда, он может почувствовать… Но ведь, кроме олимпийских богов, никому доподлинно неизвестно, что именно содержит Ящик Пандоры.
— А нельзя ли навсегда освободить человечество от этих пороков? Раздавить их, утопить, уничтожить? — Снегг обратился с вопросом к Афине, справедливо полагая, что она тут главная.
Но та лишь покачала головой.
— Нет. Их можно только до поры до времени запереть на ключ.
— Но обмануть де Морта ведь мы сумеем? — спросил Северус.
Тотчас выражение лица Афины стало отчуждённым.
— Не вмешивайте нас в свои дела, молодой человек, — сурово произнесла богиня.
— Боюсь, что следующий, кого направит к вам Тёмный Лорд, не будет столь лоялен. Во всяком случае, мысль вести с вами переговоры у него может и не возникнуть.
— Для этого надо знать, где хранится Ящик Пандоры, — парировала Афина (мало-помалу разговор с богами свёлся к диалогу между ней и Снеггом).
— Труда не составит. Наш общий друг Гефест столь импульсивен, что сообщить, ГДЕ находится Пандорин Ящик, доставит ему удовольствие, — язвительно произнёс Северус.
— Постойте! Что же Вы предлагаете? — вскричала Афина.
— Разделите чувства. Все со знаком „минус“ поместите в фальшивый ларец и оставьте там же под своим надзором. Остальные передайте мне в настоящем Ящике — дабы Волан-де-Морт тут же не разоблачил меня.
Вдохновение опять что-то горячо зашептала Афине на ушко.
— Фея предупреждает, что твой нынешний Хозяин опасен. Разоблачение грозит тебе гибелью, — озвучила Афина шёпот Вдохновения.
— Знаю, — скромно ответил Северус. — Однако в противном случае гибель ждёт всё человечество.
Видимо, его последняя фраза возымела должный эффект. Потому как к концу дня Снегг был уже счастливым обладателем пресловутого Ящика. Не решившись заночевать с таким ценным грузом у Джакомо, он незамедлительно отправился в Лондон. Так у него образовался один выходной. Прибыв в Паучий тупик, Северус с наслаждением развалился на диване (который теперь был задрапирован велюром, а на полу примостилась шкура белого медведя). Он утопил дурно попахивающие ноги в густой и жёсткий мех. Тут же медвежья башка, злобно ощеряясь, попыталась ухватить его за несвежие носки. Северус едва успел увернуться, запрыгнув с ногами на диван. В отместку он стащил носки и швырнул их в морду зверя. Тот, урча, заглотил их и стал неспешно пережёвывать. Ухмыльнувшись, Снегг заморозил и без того мёртвое млекопитающее и поднялся в спальню. Ящик — с тех пор, как заполучил его, — он так и держал под мышкой. „Надо бы пристроить его… в лабораторию, в сейф“. В спальне пахло духами Нарциссы. „Будогорский всё резвится“, — устало подумал Снегг. Полочки в ванной теперь пестрели шампунями, кремами, гелями во флаконах разного цвета и калибра. Северус включил воду и отнёс Ящик в кратковременное хранилище. В заветном месте лежала карикатура от Будогорского: внизу, в грязи, корчился Волан-де-Морт, а сверху, под облаками, парил ангелоподобный Северус Снегг. Последний дёргал за ниточки Тёмного Лорда, тот ритмично подёргивался. Северус захватил рисунок в ванную и, повесив его на ручку шкафчика, погрузился в ароматную пену.
Как это водится, вода на него подействовала как настой пиона. Он задремал.
— Тщательно освобождайте свой мозг. Контролируйте свою память! Осталось не так долго, — наставлял его Альбус Дамблдор. — Вы должны быть осторожны ВДВОЙНЕ, ВТРОЙНЕ!
Альбус понизил голос.
— Я узнал, что хранитель Тома Реддла — Салазар Слизерин, — (даже во сне Северус почувствовал беспокойство).