— ЭТО Ваше истинное лицо? — удостоверился Северус.
Тот развёл руками.
— Возможно. Я не знаю. Иногда мне кажется так, иногда — иначе… У Вас так бывает? — Дракула с любопытством изучал Снегга.
— БываЛО. Раньше. Теперь я знаю определённо, — ответил он.
Двое мужчин смотрели друг на друга и, казалось, понимали без слов. Да и внешне они были схожи: одного роста, одинаковой комплекции, черноволосые и кареглазые, с высоким лбом и орлиным носом, чувственным ртом и мужественным подбородком.
— Э-э… Северус, кем были Ваши родители?
Снегга передёрнуло.
— Не вампирами. Точно.
Их диалог прервал Сивый.
— Ваши сигары, граф.
Хозяин предложил гостям сесть. Его лакей принёс всем присутствующим выпить.
— Если вы голодны, ничем не могу помочь, — извинился Дракула.
— Не беспокойтесь, Ваша светлость, я найду себе пропитание сам, — хмыкнул Сивый. — Что до моего друга, то он вегетарианец… ха-ха… Ко всему прочему, вороньё неприхотливо: здесь ведь много падали — что остаётся от наших обедов.
— О! Пусть Вас не заботит такая малость! Как известно, ЛЮДИ живут не для того, чтобы есть, — парировал Снегг.
— Для чего же?
Вопрос был задан Дракулой.
Все эти словопрения стали напоминать Северусу умствования в гостиной Тёмного Лорда, от которых он смертельно устал. Поэтому, игнорируя вопрос, перешёл к делу.
— Когда начинается кворум?
Дракула мило улыбнулся.
— Пять минут назад.
— Где?
— Я провожу, — граф с лёгким хлопком превратился в летучую мышь, которая с писком устремилась под потолочные балки. Чертыхнувшись, Снегг обернулся вороном и полетел за ним.
Лететь пришлось недолго. Небо было облачное, и свет от полной луны то и дело исчезал за лохматыми тучами. По этой причине Северус то и дело терял из вида своего проводника.
„Никогда не думал, что летучие мыши способны к такому быстрому полёту… Впрочем, это не обычная мышь, а Мышиный король“.
Наконец Дракула пошёл на снижение.
Они оказались на поляне, со всех сторон окружённой горами. Горы были изрыты пещерами, обращенными лицом к долине. Сверху сей ландшафт напомнал огромную арену, окружённую естественным барьером. „Вероятно, в пещерах содержатся драконы“, — догадался Северус. Домики в долине напоминали загородные коттеджи средних британцев. „Должно быть ещё какое-то место. Где у них драконий выгон. Достаточно просторное. Вероятнее всего, там и состоится кворум“, — пришло ему в голову. И точно, Дракула влетел в одну из пещер. Пещера оказалась обманкой: даже не начавшись, она обрывалась, и за ней расстилалась равнина. Тут и там в ней просматривались родники, источающие пар. Именно благодаря гейзерам в долине был мягкий и влажный, почти средиземноморский климат. Удивительно! — ведь в замке Дракулы, казалось, вечно царит зима. В клубах пара и в сумраке он не сразу разглядел, что буквально каждый сантиметр внизу занят: ведьмы и колдуны, эльфы, гоблины, великаны, кентавры… кого здесь только не было! Внимание Снегга привлекла одна из самых живописных групп. Посреди неё важно вышагивал многоголовый дракон, каждую из голов которого венчала маленькая золотая корона. Северус узнал в нём Горыныча. И тощего высокого волшебника рядом с ним. И статную красавицу, кокетничающую с… Будогорским… А также замшелого лесного колдуна, беседующего с Поттером. И неопрятную старуху из избушки на курьих ножках (сейчас она говорила с Грейнджер). На руках у русской ведьмы возлежал кот Баюн. Снегг заволновался: „Стоит ли подлетать ближе? Может, остеречься?“
— Встретили знакомых? — пропищала человекообразный Мышиный король. — Мне более оставаться здесь нельзя — боюсь не сдержаться… столько живой плоти… Это было бы неразумно… Прощайте. Завтра нам не доведётся увидеться. Было приятно познакомиться.
Северус не успел ответить какой-нибудь галантностью — мышь Дракула испарилась.
— ВНИМАНИЕ! Первый беспрецедентный Волшебный кворум прошу считать открытым! — голос, многократно усиленный волшебным заклинанием, принадлежал, без сомнения, Руфусу Скримджеру. — Тихо, господа! Вам и без того были даны 10 минут вежливости — дабы все, кто не видел давно друзей, смог засвидетельствовать своё почтение.
Гул понемногу утих. Снегг продолжал изучать тех, кто приехал на кворум. Присмотревшись, он понял, что буруны в гейзерах — не что иное, как белоголовые головы русалок и наяд (первые отличаются от вторых наличием рыбьего хвоста). Кстати, русалочье племя — это не только очаровательные полурыбы-полуженщины, но и представители мужского пола тоже. Следующее заблуждение на счёт этих созданий то, что на суше они, якобы, нежизнеспособны. Жизнеспособны, да ещё как! Кроме того, что своему злобному нраву они не изменяют ни в той, ни в другой стихии. Размножаются они именно на земле (ибо органы детопроизводства появляются у них вместе с ногами на твёрдой почве). Впрочем, сейчас водяной народ был настроен миролюбиво — что улавливалась посредством их рокочущего говора. Группа тритонов, вооруженных трезубцами, восседала на валунах, торчавших из воды. Похоже, их предводителем являлся сам Морской Царь (во всяком случае, на голове у него была самая настоящая корона). Выглядел он весьма представительно: мощный кудлатый старец в небрежно наброшенной тоге, державшейся на плече при помощи морской звезды. Его трезубец по величине напоминал сельские вилы — но обильно посыпанные жемчугом. Северус поискал глазами, куда бы ему присесть. И облюбовал рельефную каменную глыбу. Однако, приблизившись, он сообразил, что это не что иное, как обнаженная грудь Великана. „Эге, — смекнул он. — Мои труды не пошли прахом. Часть наиболее разумных из этого племени громил всё-таки присоединились к Дамблдору“. Он вспомнил свою изматывающую поездку к тупоголовым исполинам. Северус нашёл их достаточно быстро, опираясь на россказни Хагрида. А установить контакт с ними помог недавно освоенный им секрет „полиглота“ (да-да, тот самый, который он узнал у Джакомо, учёного итальянца). Снегг выслушал пятичасовой поток жалоб и стенаний великанов друг на друга. А удержать их от преждевременной драки могла только волшебная палочка, зажатая в кармане на всё время переговоров. Северус принял тогда решение согласиться на все их дурацкие требования. Согласиться с тем, что все они по-своему правы. И правоту им следует ДОКАЗАТЬ силой своих кулаков: у кого они окажутся крепче, та правда и сокрушительнее. В тех, кто не бросился с воплями бутузить своих соплеменников, Снегг увидел более одарённых особей и провёл с ними II-ой вариант беседы: дескать, все мы братья, и нет для людей большей радости, чем приобретение такого друга, как ВЕЛИКАН (тем более, что и великаны могут извлечь пользу из этого союза: они нам силу, а мы — хитрость). После этой тирады Северус поспешил отчалить и дать им время для обдумывания. Что ж, вот и плоды. Так сказать, не заставили себя ждать. Впрочем, тут не только его заслуга. Неоценим вклад Хагрида в дело братания (в буквальном смысле слова) с великанами. И мадам Максим — хоть та и отрицала свои родственные узы с великанами, а всё ж-таки способствовала укреплению связей меж НАМИ и НИМИ. „Ага! Вижу тут и гоблины… Да их тут полно!“ — Северус живо припомнил, как обольщал этих алчных уродцев кладами, кои охраняют драконы. Драконы — это знают все — не в ладах с Тёмным Лордом. Почти каждый ныне живущий на земле дракон — выходец из румынского питомника. Здесь их натаскивают как ищеек, а затем приставляют „чахнуть над златом“.
— Вы могли бы завладеть чуть ли не всем золотом мира, зная, куда отправляют того или иного дракона из Трансильвании, — соблазнял их Снегг (отлично понимая, что выведать сие практически невозможно).
Гоблины умны. Поэтому первый вопрос, который они задали, был:
— Мы не уверены, что узнаем, где конкретно спрятан клад — ведь нас не учили, как драконов, искать сокровища. А ящеры, кроме всего прочего, имеют способность становиться невидимыми, когда чуют опасность… что, надо сказать, совершенно излишне: каким надо быть идиотом, чтобы связаться с драконом?!
Признаться, Северуса они поставили этим в тупик. Он вынужден был долго и нудно изворачиваться. Хорошо ещё, что гоблины — несмотря на их выдающийся ум — не слишком прозорливы (а уж если где забрезжит луч света от драгоценностей, то затмит все прочие доводы рассудка)… Но именно этот факт и сыграл на руку Северусу. Он напомнил присланным к нему делегатам (большинство из которых служили в „Гринготсе“), что самые значительные состояния не у опальных тёмных князей, а у законопослушных граждан — не прожигающих, а сохраняющих имущество своих предков. Да, им это было хорошо известно. Взвесив все „за“ и „против“, гоблины приняли предложение Снегга. Единственным желанием с его стороны после такой великодушной наводки являлась просьба сообщать лично ему о каждом обнаруженном кладе. Что это дало? — Таким образом он узнал, у кого из „министерских“ рыльце в пушку — так как большинство состояний делается не чистыми руками… „Хм!“ — Снегг заприметил Римуса Люпина. Тот сидел в кругу таких же потрёпанных бедняков. Северус догадался, что это оборотни. Несчастные захотели быть по ЭТУ сторону баррикад. Решение они приняли самостоятельно. Многие руководствовались мнением общества, в котором их семьи пользовались уважением (а сами они, по вине этого же общества, изгоями). Но подавляющее большинство знали, что в кругу Волан-де-Морта к ним будут относиться не лучше, чем к грязи на сапогах. Главная же причина состояла в том, что ТАК они вели образ жизни, подобающий ЧЕЛОВЕКУ. И только на время полной луны существовала угроза принять зверообразный облик (что, впрочем, регулировалось настоем, который изготавливался по рецепту „доктора Снегга“). Повсюду, словно крысы, шныряли гномы. Северусу было любопытно: какие гномы в других странах, если их почитают там мудрецами? В Британии гномов, как мелких грызунов, интересовала лишь порча чужого имущества. Домашних эльфов тоже хватало. Как правило, домовики не выходят из своих жилищ. Но охотно сопровождают хозяев. Здесь знакомые Снеггу британские домовые были в компании высоких величавых красавцев. Северус слышал о дальних родственниках привычных ему эльфов — отважный и мудрый народ. И сейчас имел удовольствие впервые их лицезреть. Только он собрался рассмотреть получше представителей древнего германского эпоса, как чуть не был сбит вставшим на дыбы кентавром. Их было немного (и все, наверняка, из Запретного леса — уж больно морды знакомые). Как не прискорбно, кентавры не примкнули ни к кому. Были сами по себе. Так же, как и вампиры. Последних он не заметил ни одного. Впрочем, так сразу их от обычного человека и не отличишь. „Похоже, узрел всех, кого знаю… Бо-оже, кто это?!“ — на него шла маска. Жуткая. Высотой в полтора (не менее!) метра. В мелких витиеватых узорах, форфорицирующих ядовитыми цветами индиго и цикламена… Маска оказалась жрецом (или как его там… шаманом, что ли?) какого-то африканского племени. В долине бродило немало и других страшилищ, в определении которых он затруднялся… Однако стоило, наконец, прислушаться к тому, что говорит Министр. Руфус Скримджер стоял на трибуне, возведённой самой природой, — на уступе скалы. Ветер трепал его буйные кудри, а голос вибрировал подобно раскатам грома. „Выглядит впечатляюще“, — думал Гарри, глядя на министра. Всю его речь Гарри знал почти наизусть (Будогорский привёз образцы выступления). На вопрос „откуда?“ Барин ответил как всегда присказкой: