— Недавно до меня дошла благая весть. Скоро… — старик поднял вверх заскорузлый палец. — Скоро свершится правосудие. Я смогу отдохнуть от земной жизни.
— Вы сказали «недавно дошла благая весть»…
— А?
— То есть Вы получили эту весть буквально на днях? — уточнил Гарри.
— Точно так, — дон Педро прикрыл слезящиеся глаза.
— Кто принёс Вам это известие?
— Есть люди… — был дан расплывчатый ответ.
Гарри захотелось выпытать у старика КТО и КОГДА конкретно, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетели разгорячённые праздником (и наверняка карнавальным пуншем) Рон и Гермиона.
— Гарри, где ты был? Мы тебя везде искали… А чем вы тут занимаетесь? — Гермиона бросила взгляд на скрючившегося у камина дона Педро и перевела разговор на другую тему. — Ах, какой чудесный праздник! Правда, Рон?
Тот смотрел на свою подружку откровенно влюбленными глазами и тихонько пожимал ей руку.
— Надо поговорить, — делая вид, что ничего не замечает, деловито сказал Гарри. Он обернулся к Педро, который — невероятно! — оказался первооткрывателем Америки (если это, конечно, не бред) и извинился за то, что прервал рассказал старика на полуслове.
Ребята вышли на балкон.
— Я видел Снегга! — выпалил Гарри. — Представляете, этот урод был с дамой!
— Представляя-ю! — заулюлюкал Рон и получил подзатыльник от Гарри.
— Ничего ты не представляешь! — обозлился Гарри. — Женщина, к твоему сведению, ему не чета… И вообще: по-моему, она похожа на мою мать.
— Гарри! — укоризненно покачала головой Гермиона. — Не думаешь же ты, что твоя мама жива?
Гарри досадливо отмахнулся.
— Я что, похож на полоумного?! Речь не об этом. Мне пришло в голову другое. За что, спрашивается, Снегг так ненавидел моего отца? И ненависть, похоже, была у них взаимной… Не доходит?
Гермиона наморщила лоб, пристально глядя на Гарри.
— Поняла! — воскликнула она. — Как говорят французы, «шерше ля фам» — ищите женщину. И твой отец, и Снегг были влюблены в твою мать, Гарри! О, Боже! Когда Снегг окончательно убедился, что Лили никогда не покинет Джеймса, он предпочёл увидеть её мёртвой!.. Так, наверно.
— Что ж, в таком случае у него есть оправдание, — произнёс Рон.
— Признаться, я так далеко не заглядывал… Но кое с чем я согласен.
Он задумался.
— Нет, определённо тут концы с концами не сходятся… Впрочем, я могу ошибаться…
— «Ошибаться» в чём? У? — на балкон выглянул Будогорский.
— Странно, как это Вас не занесло в какой-нибудь злачный притон, — ревниво процедил Гарри.
Будогорский проигнорировал издёвку. Он вытряхнул из пачки Mallboro сигарету и, облокотясь о перила балкона, смачно затянулся.
— Мне казалось, что карнавалы как раз для этого и созданы. «Злачные притоны» — как ты изволил изящно выразиться — много ли их ещё осталось? Практически все стали легальны. Только запретный плод сладок по-настоящему… К счастью, я успел изведать все наслаждения до того, как они превратились в вульгарно-народные увеселения. Ей-богу, мир опять перевернулся! К чему этот возврат к пуританскому образу жизни?! Мне куда как более по нраву свободные шестидесятые. Приятно вспомнить, знаете ли, кубинские дома терпимости (это в то время как остров Свободы является оплотом социализма) или подвалы Шанхая…
— Ростислав Апполинарьевич! Не Вы ли говорили, что между учителем и учениками должна существовать дистанция! — изумилась Гермиона.
— Не надо было ей этого говорить, — проворчал Рон. — теперь мы не услышим продолжения.
Но Барина, видать, понесло.
— Я говорил, что между учениками и учителем должна быть дистанция? — удивился он, выискивая, обо что бы затушить сигарету. — В любом случае, с этим покончено. Разврат остался в прошлом. Друзья мои, хочу сделать признание: я влюблён. Влюблён, увы, безответно… Так Афродита карает тех, кто слишком часто пренебрегает её дарами.
Ребята завороженно смотрели ему в рот. Всё, что не говорил и не делал их новый профессор защиты, казалось не то что бы странным, а просто невероятным! В конце концов, так не поступают взрослые умные люди… да ещё преподы!
— Сегодня, часом, не День Святого Валентина? Рон с Гермионой — это я ещё могу понять… Снегг с подругой, даже этот дед… И вот теперь ещё Вы, — Гарри был в замешательстве. — Что же это такое?!
— Это называется весна, Гарри, — улыбнулся Барин. — Пробуждение природы… А что ты там говорил о нашем славном хозяине… ведь ЕГО ты назвал «дедом»?