— Да болтал какую-то ересь: будто ему 500 лет и он вместе с дочерью краснокожего вождя украл какую-то стрелу… Я особо не вслушивался.
— Иными словами, ты не связал стрелу Афродиты, секретное оружие, отдел тайн и уничтожение Волан-де-Морта? — спросил его с насмешкой Будогорский.
— Выходит, всё правда? — Гарри почувствовал себя дураком.
— А ты как думал?
Насвистывая, Барин (довольный, что так удачно отвертелся от вопросов о Снегге) отправился в гостиную. Ребята плелись за ним.
— Любезный хозяин, — обратился Будогорский к дону Педро, — мы злоупотребим Вашим гостеприимством до утра. Завтра отбудем.
— Как угодно, — равнодушно ответил тот.
Умение перемещаться в любую точку планеты, конечно, здоровски. Раз! — и ты уже на западной оконечности африканского континента. Но путешествовать неторопливо, поглядывая из окон вагона на мелькающие пейзажи… в этом, что не говори, есть своя прелесть: видишь, как сменяются климатические пояса, изменяется ландшафт… Поэтому Будогорский использовал те и другие виды перемещения. Когда же Рон после очередной трансгрессии в изнеможении разминал шею, Ростислав Апполинарьевич понял: любые путешествия — как бы неи были они увлекательны –надоедают.
— Надеюсь, мы уже в Атлантиде, — буркнул Уизли-младший.
— Мой друг, неужели ты ничего не слышал об Атлантиде? — спросил его Будогорский.
— Я? Конечно, слышал! — храбро ответил Рон.
— В любом случае, краткий экскурс в историю, думаю, вам не повредит. Не хотелось бы оскорбить атлантов вашим невежеством, — и Барин рассказал им историю, ставшую легендой.
Возраст Земли исчисляется четырьмя миллиардами лет. Где-то три — три с половиной миллиарда на Земле существует жизнь. Предполагается, что человек разумный появился не более сорока тысяч лет назад.
— Мы с вами ещё вернёмся к этому разговору, КАК это произошло… — заметил Будогорский. — И только три тысячи лет человек занимается активной хозяйственной деятельностью…
Время от времени Ростислав Апполинарьевич останавливался, чтобы задать своим ученикам какой-нибудь каверзный вопрос, однако сам же на него и отвечал.
— Вы, вероятно, знаете, что некогда наша суша не была столь сильно изрезана. Её причудливый рисунок со временем стал помехой для резвых мореплавателей. И они задумали сделать Панамский канал, Суэцкий… Они бы соорудили и Гибралтарский — если бы он не был так заботливо предоставлен самой природой. Разумеется, наши далёкие предки не заглядывали так далеко… Но им вовремя подсказывали…
— Кто? — не удержался Рон.
— Терпение! — дал знак Будогорский. — Скоро вы всё узнаете… В принципе ты должен был задать мне другой вопрос: КОМУ в первую очередь оказывается помощь? Сам как думаешь?
Рон помотал головой.
— Обидно, что вы растёте безбожниками. Совсем не знакомы со Священным писанием. А ведь там чёрным по белому написано: «да воздастся праведникам»! Ну-ка, припомните, кого называют «праведниками»?
— Тех, кто ведёт правильную жизнь? — предположила Гермиона.
— Точно, девочка. Только много ли ты знаешь таких, которые не злобствуют, не завидуют, даже не сквернословят?
— Трудно сказать. Надо пожить с человеком, чтобы узнать его до конца. Но из близких людей… нет, никого.
— Вот! — Будогорский по привычке поднял палец кверху. — Но такие есть. Есть даже целый народ праведников. Когда-то они жили на перешейке, который соединял Евразию с Африкой в районе Гибралтара.
— То есть… Вы хотите сказать… — Гермиона как всегда поняла учителя первой. — Атлантида не была островом?
— Она стала таковым. Когда опустилась на дно океана, — пояснил Будогорский. — На Атлантиде живут исключительно добропорядочные люди. Они очень привязаны к своему краю. У них не было ни войн, ни вражды. Словом, рай на Земле. Жаль было бы утерять навсегда эту цивилизацию. Или подвергнуть ассимиляции с простыми смертными — вроде нас с вами. Хотя, пожалуй, в отношении «простых смертных» это я зря. Таким, как мы, было оказано величайшее доверие: нанести визит атлантам. Правда, разгуливать там везде, где заблагорассудится, нам не позволят. С нами будет проводник и покажет нам всё, что посчитает нужным.
— Но если остров на дне океана, как мы будем там дышать? — вопрос, прозвучавший в устах Рона, волновал не его одного.
— Один раз Гарри удалось пробыть под водой без кислорода при помощи жаброслей. Остальные участники испытаний Кубка использовали другие способы, — вспомнила Гермиона. — Крам превратился в акулу, а у Флер был головной пузырь…
— Видите, — подхватил Будогорский. — Если ты чародей, то можно существовать и под водой. Но нам не придётся приспосабливаться к жизни в водном пространстве.
— Что-нибудь другое? Как же тогда? А как? — прозвучал нестройный хор голосов.
— Сами увидите, — уклончиво ответил Барин.
— Ну же, Ростислав Апполинарьевич, — заныли ребята.
Он вздохнул.
— Ну, ладно. Вы когда-нибудь видели иконы?.. Над головами святых изображается нимб… Такими наши далёкие предки видели своих прародителей. Воздух Земли в те давние времени был перенасыщен кислородом, поэтому инопланетяне, прибывшие сюда, ходили в космических шлемах. Земля показалась им благодатной для жизни планетой. И они стали готовить её как платформу будущего для своих детей. Они подарили нашей планете жизнь и стали наблюдать. Но люди в своём большинстве не эволюционировали. По-прежнему они глупы и кровожадны. Даже в инопланетных формах жизни человечество видит лишь плоть, которую надо резать для своих низкопробных исследований. Однако мы являемся детьми наших создателей. Значит, в этом отчасти виновны и они. Поэтому чувствуют ответственность за нас… И в то же время не могут быть рядом без угрозы для собственной жизни. Благодаря своим сверхспособностям, наши отцы могут существовать сразу в трёх измерениях.
— Но нам… разве МЫ можем попасть в другое измерение? — спросила Гермиона.
— Как тебе сказать, — улыбнулся Будогорский, — рано или поздно мы все попадаем в другое измерение… после смерти.
— Но я ещё не планировал туда попадать! — горячо возразил Рон.
— Нет, дорой мой Рон. Во всяком случае, вам троим умирать ещё рановато. Обойдёмся без этого. Мы не случайно оказались именно здесь, на нулевом меридиане экватора. Если ровно в полдень встать лицом к Солнцу и показать талисман наших предков, — Гарри вспомнил, как перед встречей с «чутью» Барин использовал свисток подаренный ему белоглазыми волшебниками, — этого будет достаточно, чтобы попасть в третье измерение.
Будогорский снял с шеи ладанку и предъявил её Солнцу. Она словно магнитом притянула к себе солнечные лучи, вонзившиеся в неё сотнями тысяч игл, мгновенно изрешетив. Руку Будогорского-то ли ожгло солнечным жаром, то ли она порозовела от ослепительного света. Друзья инстинктивно взялись за руки, крепко зажмурившись… Всё-таки это был ожог. При чём сильный. Они закричали так, будто черти жарили их на сковородке. И потеряли сознание. Когда Гарри очнулся, первым делом он задрал на себе рубаху (нет ли на нём тех ужасающих рубцов, которые достались ему на память о «Красном российском Солнышке»). Нет. Ничего подобного. Напротив, чувствовал он себя превосходно. Рядом, как ни в чём не бывало, прохаживался Будогорский, посматривая на часы. Рон и Гермиона только что пришли в себя.
— Ну, вы как? — спросил Гарри друзей.
— Ничего… кажется, — Гермиона вынула из кармана зеркальце (кто бы мог подумать, что она носит с собой подобные вещи!) и поправила растрёпанные волосы.
— Рад приветствовать дорогих гостей на нашей земле! — это произнёс высокий златокудрый красавец в засборенном на манер тоги куске материи.
Юноша (его звали Эль) повёл их по парку, в котором гуляли такие же как он прекрасные молодые люди, обворожительные женщины с детьми, похожими на ангелов, и богоподные старики. Ни у одного их встретившихся им не было недовольного или хотя бы озабоченного выражения лица. Как и предупреждал Барин, гостям не позволялось вступать с местными жителями в прямой контакт. Так что оставалось только глазеть. Но посмотреть было на что. Помимо всеобщего благодушия поражала ухоженность. Видимо, духовная чистота атлантов как-то перекликалась с чистотой на улицах. Всё благоухало, цвело, радовало глаз. Повсюду были разбиты цветники, дорожки выложены плиткой, кусты подстрижены. Старики мило полемизировали за партией шахмат на вечные темы: политика, воспитание детей. У детей и их матерей счастливые лица. Не слышно окриков и разговоров «что почём». Гарри отважился спросить дорогое ли жильё в Атлантиде? Эль вопросительно поднял брови, и в разговор включился Будогорский.