— Живы все. Срочно пострадавших отправить в больницу «Святого Мунго»
После чего подошёл к Гарри. Тот ждал, что лицо Дамблдора посуровеет, и он скажет что-нибудь, что посрамит Гарри…
— Прости меня, мальчик мой. Я так виноват перед тобой, — и привлёк его к себе. — Клянусь, что впредь стану больше тебе доверять.
Глава 23. В больнице «Святого Мунго»
Прошёл месяц. Легче всего отделался Гарри. Телесных повреждений он не получил. То, что касается психического здоровья… Гарри ругал себя на все корки. «Остолоп, кретин, идиот, полное ничтожество! — какой, к чёртовой матери, из него мракоборец, если не замечает того, что творится у него под носом!» Особенно противно, что все носятся с ним, как курица с яйцом. Как же: «мальчик, который выжил», «избранный»! «Ежедневный пророк» по такому случаю напечатал его фото в цвете — хоть это было и не принято. Скитер постараль окружить Гарри ореолом мученика. В широких массах чествование Гарри являлось беспрецедентым: восторженные статьи, митинги, дебаты, посвящённые исключительно освободителю Поттеру… В узком кругу, правда, сожалели, что Поттер поспешил. В результате чего маленькая толика души Волан-де-Морта ещё жива — Нагайна и Хвост скрылись. Дамблдор, посмеиваясь, говорил, что народу необходимо наличие героя, дабы чувствовать себя защищённым. А Гарри оставалось лишь хамить и вести себя нахально (он всегда так поступал, когда испытывал вину). Когда Снегга с трудом оторвали от Юлии, а Люпин и Грюм подхватили бесчувенных Будогорского и Юлию, чтобы отправить в больницу «Святого Мунго», Дамблдор хотел последовать за ними. Но Гарри, вцепившись в рукав профессора, зашипел:
— Нет, Вы останетесь. Останетесь и объясните мне на этот раз ВСЁ!
Дамблдор, к его удивлению, не стал прекословить. Через минуту они беседовали, сидя в удобных креслах директора хогватской школы.
— Вот профессор МакГонагалл удивится, увидев Вас на своём месте, — попытался съязвить Гарри.
— Бог с тобой, Гарри! Конечно, Минерва уже давно всё знает.
— Отлично! — вскипел Гарри. — Выходит, я один в идиотском положении!
— Может, тебя успокоит, Гарри, — мягко заговорил Дамблдор, — но себя я считаю куда бóльшим идиотом… Старость эгоистична. Порой мы, старики, незаслуженно считаем себя мудрецами… Стоило мне чуть приоткрыть завесу — трагических событий сегодняшнего дня как не бывало…
И он рассказал всё. Действительно, ВСЁ.
— Двадцать шесть лет назад в Хогвартскую школу влились очень талантливые волшебники: Сириус Блэк, Римус Люпин, Джеймс Поттер, Лили Эванс, Северус Снегг.
Парочка последних прибыла вместе. Они соседствовали и дружили. С первых же дней у Северуса появился соперник… ты догадываешься, кто. Малыш Снегг никогда не был баловнем судьбы. Пожалуй, Лили — единственное живое существо, относившееся к нему с добротой. Не знаю, насколько это походило на любовь… с её стороны. Но для Северуса твоя мать была всем: олицетворением света, тепла, красоты. Все общечеловеческие ценности слились в ней… по-крайней мере, для мальчика Северуса Снегга… Джеймса это мало заботило. Он добивался Лили с настойчивостью одержимого. Причём стоило Северусу чуть-чуть отстраниться, Джеймс тут же терял к ней интерес… Поэтому Снегг-взрослый всё ещё мечтал, что когда-нибудь твой ветреный отец устанет от долговременности их отношений, и тогда, возможно… такой самообман помогал Северусу жить…
— Но как он тогда мог…
— … рассказать о пророчестве Волан-де-Морту? Видишь ли, во многом увлечение тёмными искусствами Северуса опять-таки связано с твоей матерью. Он искал научное обоснование любви. Именно поэтому, спустя годы, я поручил ему создание Любовного эликсира.
А Том Реддл в те годы был популярен (не один Снегг обманывался на его счёт)! Этакий борец за чистоту крови — многих это привлекало в нём. Кроме того образован, речист, с внешностью аристократа и безупречными манерами! Армия его поклонников росла благодаря ЛИЧНОМУ ОБАЯНИЮ Тёмного Лорда. Тебе покажется это невероятным, но факт остаётся фактом: Пожирателями смерти становились только из желания бять рядом с Волан-де-Мортом… Прозрение наступало. Но слишком поздно… Положение обязывало каждого члена … хм-хм… общества бывать на так наваемых приёмах, которые устраивал Тёмный Лорд. В этом и заключалась ловушка. Побывав там, мало-мальски порядочный человек лелеял надежду выбраться из этой трясины, но таковая возможность предоставлялась только тем, кто выполнял особые задания. Ты знаешь, как многие относятся к предсказаниям — в частности, к предсказаниям профессора Трелони. Поэтому, сболтнув о подслушанном разоворе, Северус и не помышлял, какие это будет иметь последствия. Он несказанно обрадовался, когда Т.Лод поставил в ранг «особо важного задания» дослушать пророчество до конца. Двадцатилетнего Снегга откомандировали в Хогвартс и я принял его на вакантную должность профессора зельеварения. Мне не нужно было докладывать, что «казачок-то засланный». Мой брат сказал мне, кем являлся тот человек в плаще с капюшоном, кому удалось услышать пророчество Сивиллы.
— Постойте, профессор, Вы сказали «Ваш брат»?
— Ты не знал? Мой родой брат Аберфорт — он же хозяин «Кабаньей головы». Но, Гарри, пойми: ни Северус, ни Аберфорт, ни я даже не догадывались, что предвиденье Трелони каким-то образом касается тебя. Как ты понимаешь, если б Северус Снегг знал, кому уготована судьба быть растерзанным Волан-де-Мортом, он был бы нем, как рыба.
— Как же вышло, что никто не сказал мне, из-за чего Снегг и мой отец ненавидели друг друга?
— О покойниках не говорят плохо: либо хорошо, либо ничего. Ты теперь понимаешь, твой отец не был образцом добродетели — скорее, жизнелюбивым язычником… Да и как тут судить? — В любви все средства хороши.
— Но почему Снегг так легко отступился?
— Ты можешь мне не поверить, но профессор Снегг — не слишком уверенный в себе человек… Хотя, почему же «отступился сразу»? Он ходил даже просить Джеймса оставить в покое Лили. Нельзя сказать, чтобы твой отец оценил этот поступок. Напротив, с тех пор компания Поттера окрестила Северуса Снегга «нюниусом».
Гарри вскочил.
— Мне противно всё это слышать!
— Ты же посил «ВСЁ». Так что изволь… Но мне бы не хотелось, чтобы у тебя вновь произошёл кувырок в сознании: чёрное стало белым, а белое — чёрным… С твоего позволения я продолжу. Итак, потеряв Лили, молодой профессор Снегг утрачивает интерес к жизни. Поддерживает его только жажда мщения. Поэтому я не сомневался в нём ни минуты. Никогда. Совместно с Северусом мы разработали план, который сработал безотказно. Чтобы тебе стало понятней, я вернусь в своём повествовании немного назад.
— Когда-то, — невозмутимо продолжал Дамблдор, — в Хогвартсе служил учитель, который даже не достиг двадцатилетнего возраста — самый молодой за всю историю Школы. Но юнец был так ретив, что сумел докопаться, почему «Победившие смерть» присвоили себе такое название. Ты понимаешь, о ком я говорю?
— О профессоре Будогорском.
— Да. Ростислав Апполинарьевич, конечно, осознавал, что дело, за которое он взялся, опасное. И защитил себя, войдя в сношения с олимпийскими богами (а хорош он в ту пору был не менее, чем олимпийские божества). Его красота — к которой неавнодушны на Олимпе — или что-то другое прельстили Ахиллеса, но герой Эллады поведал Ростиславу тайну состава, коим когда-то (когда тот был ребёнком) врачевала его мать — колдунья. Профессор Будогорский не рассказывал тебе, отчего Волан-де-Морт не убил его тогда? — и сам же ответил: — От того, что не смог. ТОГДА он не знал Ахиллова секрета Ростислава.
Гарри озадаченно покачал головой. «Значит, что я не единственный, кому удалось избежать смерти после „Авада Кедавра“?»
— Дело о крестражах не получило широкой огласки. Таково было условие Волан-де-Морта. И Будогорский на него пошёл, дабы не подвергать опасности жизнь своих близких… тех, кто остался жив. Ростислав прекращает расследование тайны бессмертия Тёмного Лорда, покидает Хогвартс и ведёт жизнь отшельника… Ты тронул очерствевшее сердце Русско-Английского Барина, — улыбнулся Дамблдор. — Он вернулся в Хогвартс благодаря тебе, Гарри.
— Так вот, — стараясь не упустить канву повествования, продолжил Дамблдор, — расследуя факты тёмной биографии Волан-де-Морта, я вспомнил, что Ростислав рассказывал мне как-то о жутком месте, где якобы хранилось зелье, действие которого может вызвать летаргический сон — не вполне обычный. Двадцать лет назад Ростислав предложил мне химико-физическую выкладку, и я внёс туда кое-какие поправки. Спустя годы, я обратился к Чаше воспоминаний и вышел на пещеру, где нам довелось побывать вдвоём с тобой, Гарри.