— Я понимаю, у тебя есть повод быть со мной таким… таким безжалостным, — простонала Нарцисса.
— Что на сей раз? — бесстрастно глядя в её бирюзовые глаза, спросил Северус. — Сцену какого жанра ты репетируешь: мелодраму, трагикомедию или, может быть, ужасы?
— Да, с твоей новой „романтической“ внешностью было бы забавно разыграть с тобой мелодраму, — сострила Цисси.
— Ну, вот и славно, — Снегг схватил её за локоть так, что Нарицисса вскрикнула. — Вижу, шутить Вы не разучились, миссис Малфой.
Он отшвырнул её.
— До свидания, милая, — ласково попрощался Северус с Валей.
У Волан-де-Морта всё то же: завораживающие декорации, церемонность процедуры встречи и прощания, философские умствования. Тёмного Лорда немало позабавило, что Снегг собирается рядиться священником. Любого рода святотатство им поощрялось.
— Целый монастырь будет к моим услугам… — его змеиные глаза сузились. — Боюсь, Вы меня не поняли, Северус. ЭТО меня не интересует уже много лет… Хотя, может быть, некоторые из моих друзей и сочтут целесообразным посетить кельи каких-нибудь соблазнительных воспитанниц.
Снегг с трудом себя контролировал.
— Простите, сэр, мою несдержанность, но, думаю, что удочерение Валентины — ошибка. Та школа, которую я выбрал в качестве базовой, при МУЖСКОМ монастыре. Впредь я буду отбирать только мальчиков.
— Что ж, мальчики так мальчики. Мне всё равно.
Волан-де-Морт поднялся и протянул ему руку. Но не для пожатия, а для поцелуя — подчёркивая, таким образом, своё превосходство. Северус преклонил колени и прикоснулся к руке Тёмного Лорда.
В дверях Снегг столкнулся с Хвостом.
— Всё наушничаешь? — поймал его за ухо Северус.
Тот в испуге отпрянул, схватясь за голову.
— Что же ты, Питер, дай мне сдачу, — подначивал его Снегг. — Когда рядом были Поттер и Блэк, ты был смелее.
— Они покойники, — глухо зароптал Петтигрю.
— Не без твоего участия, мой дорогой друг, — процедил Северус и, взмахнув плащом, трансгрессировал.
В Паучьем тупике Снегга ждал Будогорский.
— Как ты живёшь в подобном свинарнике? — с гримасой отвращения встретил его Барин.
— Тёмный Лорд предлагал мне прислугу, — усмехнулся Северус. — Нарциссу Малфой.
— Она хорошенькая? — оживился Будогорский.
— Ничего, — скривился Снегг.
— И что? Ты отказался?
— Ну, если ты до сих пор не встретил сухопарую блондинку с длинным лошадиным лицом — значит, отказался.
— Хороши же у тебя критерии привлекательности: „сухопарая с лошадиным лицом“.
— Да это я так, от злости больше.
— Чем же она тебе досадила?
— Как-нибудь в другой раз, — пообещал Северус.
И они поднялись в лабораторию.
Вместе с Будогорским он ещё раз оглядел составляющие будущего Эликсира. По его мнению, выглядели они замечательно до тех пор, пока их не смешивали. Стоило ингредиентам попасть в один котёл, как спустя минуту превращались в камень. Признаться, в затянувшемся изготовлении Любовного эликсира повинно его „левое“ увлечение. Снегг пытался разобраться, как Дамблдор обучил его столь быстро русскому языку. Долго он не мог понять, что к чему. Пока в квартире Юлии ему не попалась на глаза Библия на иврите. Невероятно! — но он понимал, о чём речь. Разгадка была где-то рядом… Северус вспомнил, что у Юльки есть фильм „Три мушкетёра“ на языке Дюма. Сунув диск в дивидюшник, он утвердился в своих подозрениях — элегантный язык французов стал ему понятен так же, как и родной. „Может, я обрёл теперь умение понимать голоса птиц и зверей?.. Как в сказке ‚Карлик Нос‘? Но нет. Мурлыканье Муськи (Юлиной кошки) казалось ему по-прежнему бессмысленным. ‚С другой стороны, я же понимал, о чём лопочут яговский Кот и Сова…‘. Дамблдор, старый упрямец, будто не замечал, над чем бьётся его великовозрастный ученик. А спросить у него, ясное дело, возможности не представлялось. Чтобы изобретать, надо сначала понять природу этого явления — у кого бы это выяснить? Юлию тоже интересовало: как это так здорово вышло, что она может читать теперь в подлинниках всё — от Вильяма Шекспира до Федерико Гарсия Лорки? Она-то и навела Северуса на мысль, что, скорее всего, это единый язык (скажем, как эсперанто). ‚Эсперанто — наиболее распространённый искусственный международный язык, созданный ещё в 1887 году, — объяснила она. — На едином языке говорили и раньше. Так, например, люди до Всемирного потопа общались на одном языке до тех пор, пока вавилоняне не попытались построить башню до небес. Тогда Бог, разгневанный дерзостью людей, ‚смешал их языки‘, и они перестали понимать друг друга“. Идея понятна — язык един. Но от этого не легче. Ну, ладно, Юлию Дамблдор мог лично заразить этим… Стоп! А если это, действительно, вирус, передающийся, скажем, воздушно-капельным путём? Как всё произошло? Стоило Юле заговорить с ним, как они уже понимали друг друга. Северус, охваченный охотничьим азартом, просиживал дни и ночи, пытаясь вывести этот „вирус“. К слову сказать, ничего у него не вышло. Он был вынужден в конце концов признать, что легче „перезаражать“ тех, кто в этом нуждался, чем создать его самому. Северус вернулся к Любовному эликсиру.
— Может, стоит выпить Эликсир до того, как он превратиться в камень? — предположил Будогорский.
Снегг окатил его презрением.
— Ага, чтобы он упал камнем в желудок… Эликсир — это напиток. И пить его нужно с наслаждением.
— С чего ты взял, что он — жидкость? — не сдавался Барин. — Ты же сам окрестил его ЭЛИКСИРОМ?
— Нет, — упрямо мотнул головой Северус. — Я чувствую. Там чего-то не хватает.
Он в озлоблении тяпнул кулаком по столу, не заметив мелкого стекла разбившейся пробирки. Немедленно рука обагрилась кровью.
— Смотри, Северус! — Барин показал на котёл.
Твердое вещество застывшего Любовного эликсира будто прожгло каплями крови, упавшими на него. Эти капли образовали сначала крошечные отверстия, которые, в свою очередь, дали лучи-трещинки. Они опутали паутинкой всю поверхность котла. Как при весеннем ледоходе, изломы вставали ребром, крошась и образуя торосы. Вскоре брожение закончилось. Всё вновь затвердело.
— В чём дело? — спросил Будогорский.
— Крови мало, — ответил Снегг. — Но, думаю, её хватило бы, если б я успел капнуть её до окаменения.
Незамедлительно он слил несколько пузырьков в небольшую чашу, выцедив в неё из своего пореза пару капель крови. На мгновение жидкость приобрела чёрный цвет, а потом тысячи искр пробежали по её поверхности. На безупречной глади эликсира чётко обозначилось лицо Юлии.
— По-видимому, этот эликсир годен только для тебя, — осторожно заметил Барин.
— Именно чего-то такого я и ждал, — глядя в Юлино лицо, пробормотал Северус.
Он обмакнул палец в зелье и смочил себе мочки ушей.
— Что чувствуешь? — полюбопытствовал Будогорский.
— Ничего, — пожал тот плечами.
В доме послышался неясный шум.
— Что это? — озабоченно проговорил Барин.
— Тихо! — цыкнул на него Снегг, прикладывая ухо к стене.
— Может, он вышел прогуляться? — донёсся до него детский голос.
— Не думаю, — второй голос явно принадлежал Нарциссе Малфой.
— Это пожаловала Нарцисса, о которой я тебе говорил. С ней Валентина — моя приёмная дочь, — прошептал Северус. — Сиди здесь. Сейчас я их выпровожу.
Только он переместился в спальню, как Валентина с проворством слонёнка распахнула двери его холостяцкого будуара.
— Вы дядя Северус? — с порога выпалила девочка.
— Да, дитя моё, это ОН, „дядя Северус“, — с усмешкой ответила за него Нарцисса, возникшая за спиной ребёнка.
Решив опустить нравоучения (что, мол, воспитанные люди предупреждают о своём визите), он поздоровался:
— Добрый день, дамы.
— Так Вы волшебник, правда? — возбуждённо затараторила Валя, смотря на него, как на раритетный экспонат.
— Боюсь, ТЁТЯ Нарцисса преувеличивает мои возможности, — ответил Северус, бросив в сторону Малфой угрожающий взгляд. — В любом случае, она слишком нетерпелива… Но умение ждать никогда не было в числе её достоинств. Ведь так, Цисси?
Он взял её за руку, намереваясь спуститься в гостиную. Та обожгла его страстным взглядом.
— Что? Что такое? — Снегг был в замешательстве.
— Северус! Ты сегодня… ты такой сегодня… — с придыханием заговорила Нарцисса.
— Вы говорили, что дядя Северус некрасивый, — подала голос Валюша, — а мне кажется, что красивый. Даже очень красивый.
И та, и другая смотрели на него с любовью.
— У вас что, коллективное помешательство? — нахмурился Снегг.
— От тебя недолго и с ума сойти! — захихикала миссис Малфой, кокетливо беря его под руку.