— Но Вы говорили, что я только возвращаю формулу, — напомнил Снегг. — В любом случае, меня волнует не это. Как, когда и кому я должен передать Эликсир?
— Всё очень просто. Вы передаёте только формулу — желательно с подробными комментариями. Как Вы, наверное, уже успели заметить, готовый эликсир быстро выдыхается. А в виде полуфабриката также никуда не годен.
— Кому я должен отдать формулу?
— Конечно же, Ростиславу Апполинарьевичу Будогорскому. Он распространит её. И поможет с изготовлением.
— Хм… — выразил недоверие Северус, но вслух ничего не сказал. — Как же быть с кровью Юлии?
— То есть? — удивился Дамблдор.
— На мужчин эликсир не действует — так сказал Будогорский. Тут, вероятно, нужна толика женской крови, — объяснил Снегг.
— У каждого СВОЯ возлюбленная, — заметил Дамблдор.
— А у кого её нет?
— Значит, есть ангел-хранитель.
— Что-то я не слыхал, чтобы ангелы делились со смертными своей кровью… если она у них есть.
— Собственно, это уже не Ваша забота, — усмехнулся Альбус.- Однако кое в чём Вы можете быть полезным: попробуйте найти способ, дабы каждый, для кого приготовляется Эликсир, мог связаться со своим Ангелом-хранителем. Как Вы изволили заметить, „не у каждого есть возлюбленная“, а своего Ангела-защитника беспечные люди порой даже не замечают, уже не говоря о том, что знают его в лицо.
— Ещё один вопрос! — взмолился Северус. Но обращался уже к пустому месту: Дамблдора за столом не было.
„Эх, так я и не успел спросить Учителя, какую программу он предпринял, обучив его в одночасье иностранному языку… — Северус проснулся с чувством горечи. — Первый раз мы встретились за столом и вели диалог! Когда ещё представится такая возможность?!“ Что помешало связи на сей раз, спрашивать не было нужды: в закрытое окно долбилась сова. Она принесла ответное письмо от Волан-де-Морта.
„Прошу ко мне“, — значилось в нём. Внизу — размашистая подпись Тёмного Лорда.
Вздохнув, Северус облачился в костюм и отбыл к своему Повелителю. Первым, кого он увидел в замке Волан-де-Морта, был повизгивающий Хвост, ничком лежащий у дверей своего Хозяина. Северус переступил через него, не преминув вытереть о его мантию ноги, и постучал.
— Войдите! — раздался глас Лорда.
Северус собрался было приветствовать его в обычной манере, но отшатнулся, увидав протянутую для поцелуя осклизлую лапу (по виду, дементорскую).
— Что, зрелище не из приятных? — зло зашипел Волан-де-Морт.
— Что с Вами? — участливо спросил Северус, стараясь глядеть ему прямо в глаза.
Что-то показалось ему странным и в лице Тёмного Лорда: кожа будто посерела, а голова слегка покачивалась на непомерно длинной шее.
— ЭТО может значить только одно. Кто-то из смертных вплотную приблизился к моей ТАЙНЕ, — заговорил он леденящим шёпотом, со свистом втягивая в себя воздух.
Хлоп! Снегг увидел фигуру, до странности напоминающую ему… самого себя. Раздались хлюпающие звуки — Тёмный Лорд смеялся.
— Это богарт, Северус, — с этими словами он запустил в фигуру его двойника фиолетовый шар — та разлетелась в клочья. — Вы боитесь самого себя… с чего бы это?
Волан-де-Морт размял шею, которая была теперь на редкость гуттаперчева.
— Рассказывайте! — приказал он.
Снегг поведал, что приют для детей-сирот, по-видимому, найден. Как только лично для него будут подготовлены документы, он готов выехать в Россию.
— Что ж, хоть в этом всё идёт по установленному плану, — размеренно произнёс Волан-де-Морт. — Завтра я собираю друзей… Вы присоединитесь?
— Завтра я обещал миссис Малфой навестить девочку, — сказал он полуправду.
— Вам нравится Нарцисса? — Тёмный Лорд растянул губы в безгубой улыбке.
— Скорее, я ей, — нескромно заявил Северус.
— Немного самонадеянно с Вашей стороны… Что ж, было бы не по-джентльменски разочаровывать прекрасную Цисси. Я освобождаю Вас от пирушки. Но знайте, сам я силён только потому, что не подвержен превратностям любви. И постараюсь уберечь от этих пут ещё оставшихся мне верных людей, — угрожающе закончил Волан-де-Морт.
— Помилуйте, сэр, я не собираюсь влюбляться в Нарциссу!
— Было бы непростительной глупостью с Вашей стороны увлечься столь пустой особой. Посмотрите, как она дрожит за своего слабака-сына… Никакого самообладания!
— Это участь всех матерей, — Снегг решился замолвить словечко за Нарциссу.
— Именно об этом я и веду речь. Только свобода делает нас неуязвимыми. Я — живое тому доказательство.
Северус вспоминал потом это смелое заявление о „неуязвимости“ с усмешкой. „Вот, что имел в виду Миргородский. Тёмный Лорд, лишившись большей половины крестражей, почувствовал недомогание… Хорошо“, — подумал он, возвращаясь в свой прерванный сон.
Глава 10. Чаша Пуффендуй.
В день, когда предстояло добыть Чашу Пуффендуй, Гарри встал раньше Будогорского. Он вышел на опушку леса и впервые самостоятельно почувствовал необходимость размяться. После традиционной разминки, которая на сей раз, действительно, показалась лёгкой, Гарри с удовольствием вдохнул пряный запах осенней листвы. Потом на цыпочках прошёл в дом и стал перебирать волшебные вещи, ещё раз мысленно проговаривая четверостишия — обращения к ним.
— Любо-дорого поглядеть, — раздался голос Барина.
Гарри вздрогнул и поглядел на учителя. Будогорский сквозь ресницы наблюдал за его сборами.
— Нет, правда. Очень серьёзный подход, — улыбнулся профессор.
— Я есть не буду, — ответил Гарри на прозвучавшее в мыслях Барина предложение.
— Браво, Гарри! Но, надеюсь, ты позволишь проводить тебя за околицу?
Гарри вскинул на плечи походный рюкзак, лук и стрелы. На всякий случай он прикрылся щитом.
Будогорский плёлся за ним, сонно загребая ногами.
— Вы где-то пропадаете по ночам, — сказал вдруг Гарри, остановившись. — А ещё говорили, что чуть Вам ЭТОГО не простит!
— Гарри! Бог ты мой! Неужели ты не выкинул свои подозрения относительно Маришки? — запрокинув голову, Барин звонко рассмеялся. — Ты бы хоть подумал, что погода уже не благоприятствует такого рода свиданиям! Не в доме же Ладомира мы предаёмся преступным утехам!.. Ха-ха-ха!.. Представил…
Он потёр себе нос, посматривая исподлобья на Гарри.
— Давай лучше поговорим об этом в другой раз, — Барин положил руку на плечо Гарри. — Береги себя…
Гарри ждал, что тот добавит что-то ещё, но так и не дождался. Ему ничего не оставалось, как выпустить нетерпеливо подпрыгивающий клубок на дорожку и заметил, как Будогорский перекрестил его спину. Когда на дорогу выскочил Заяц, Гарри без промедлений выхватил стрелу и поискал глазами Ворона. И увидел: зловещая чёрная птица поджимала свои крылья и упругим броском посылала в него сотни сверкающих на солнце перьеподобных ножей. Гарри едва успел прикрыться щитом и отбежать под защиту пушистой ёлки. Та укрыла его своими лапами. Ворон был вынужден снизиться, шныряя глазами в поисках жертвы. Гарри прицелился — стрела вошла прямо в блестящий вороний глаз. Ослеплённый ворон взвился в поднебесье. Тут только Гарри заметил, что перепуганный клубочек жмётся к его ногам. Он взял в руки волшебный клубок и подышал на него. Тот ожил и, весело подпрыгнув, помчался дальше. Вот вчерашний пень. Рядом — опрокинутое гнездо. Только в этот раз оно, скорее, напоминало шалаш средних размеров. Перевернув его, Гарри увидел маленьких многоголовых дракончиков. „Потомство Змея Горыныча“, — понял он. Гарри раскинул ковёр-самолёт и первым делом водрузил на него гнездо со злобно извергающими искры пламени змеёнышами. Умный ковёр поднялся в воздух и остановился у верхушки самой высокой сосны. Гарри не без труда установил гнездо на место и приземлился. Выискивая яму, в которой застрял медвежонок, Гарри поймал себя на мысли, что подспудно ждёт какого-нибудь подвоха — уж слишком легко он преодолевал пустяшные препятствия. В яме глухо ворчал сынишка (а, может, дочурка) Михаила Потапыча. Гарри заглянул в Мишкину темницу… и тут же отпрянул. Рядом с Мишуткой шевелилась какая-то грязная масса. Сидя на краю ямы, Гарри как никогда сожалел об отсутствии волшебной палочки… пока не учуял запах отвратительно ядовитого табака. Клубы вонючего дыма выходили из медвежьего логова! Не мог же покуривать самокрутку бурый медведь! Вслед за этим открытием его постигло следующее:
— Етит твою налево! До утра мне тут куковать, что ль?.. — далее шла нецензурная брань.
— Ты чего тут делаешь? — Гарри уже без опаски свесился в яму.
Вопрос был адресован Лешему (это был именно он).