Что ж, тем лучше.
В столицу солнечной Италии Северус отправился самостоятельно. Будогорский обещал ему телепортировать, а Юлька — звонить. Так что рождественские каникулы отчасти всё же состоялись. Руководствуясь тем, что информацией о злополучном Ящике располагает глава католической Церкви, можно было бы дезиллюминировать и поселиться в кабинете у Папы… И что потом? Ждать случайно оброненной фразы из уст наисвятейшего, которая бы стала неким ключом? „Боюсь, что Ящик Пандоры не самая актуальная тема для беседы с кем бы то ни было, — усмехнулся Северус. — Если только каким-то образом навести на этот разговор“… Допустим, у него был бы рисунок этого чёртова ящика… Кстати: он ведь и сам не представлял, как выглядит это вместилище неприятностей. „Ящик“ — наверняка иносказательно. Люди античности не довольствовались в изготовлении подобных вещиц нестругаными досками. Как пить дать, Пандору так и подмывало открыть этот ларчик, чтобы лишний раз прикоснуться к прекрасному… Где бы получить сведения о нём? Напрашивается один ответ: у ровесницы (-ка) Пандоры (ХА-ХА!). Кто это может быть? Как не продолжителен век волшебника, ни тысячу, ни, тем более, две, не удалось прожить ещё никому — даже Фламелю, владеющему философским камнем… Но помимо смертных есть феи, музы — которые не спешат являться к таким трудоголикам, каким являлся Снегг… Может, выдернуть Будогорского? Но что-то уж слишком тяжёлая ноша легла на плечи Ростислава: и проблемы, связанные Юлькой, и проблемы Тёмного Лорда (которые опять-таки поставлял ему Северус)… У Барина всегда была бурная личная жизнь. А есть ещё жизнь Хогвартса, его учеников… теперь вот ещё Снегговы беды. Но, если не обращаться к Славке, как договориться с Вдохновением или с одной из 9-и её сестёр? В то время, как Будогорский живописал свою удачу по поимке феи, он представлял, как Юлька, дурачась, выставляла, раздвигала и перекидывала ножки, парадируя Шерон Стоун. Так что помнил он весьма смутно содержание славкиного обращения. И всё-таки… следует вытащить из подсознания то, о чём вещал Будогорский. Сначала, вроде бы, он толковал, какая это была удача: добиться голограммы вполне материальной. Потом его осенило… И создать таковую ему помогла Вдохновение… И где же она? И как её изловить?.. Вот тут пробел. Совершеннейший. Наверно, в этот момент Юлька проделала какой-то особенно эффектный финт ногами… в его голове. Снегг-Черных потёр виски, вспоминая, что делал Барин, дабы обнаружить Вдохновение. Пошагово это выглядело так: перед началом своего эксперимента Будогорский придал герметичность кубатуре, в которой ставил опыт. Потом высветил лазерной указкой каждый кубический сантиметр помещения (указка была сделана по образу и подобию той, которой пользуются магловские ученики, но способная делать невидимое видимым — на её создание его подтолкнула мантия-невидимка Гарри). Вдохновение, особо не таясь, занимала выжидательную позицию, сидя на лабораторном столе. Там её Будогорский и увидел. Стоило ему галантно расшаркаться, как фея завела с ним непринуждённую беседу. В таком случае ничего не мешает Снеггу пойти уже проторенной дорогой. Вопрос только в том, что такого может изобрести ОН (это было обязательным условием), чтобы к нему явилась Вдохновение? Может, зрительная телепортация? Пожалуй. Но где провести опыт?.. Боже, ну какой же он болван! Ведь в кармане у него адресок одного знакомого Барина — мага средней руки. Правда, живёт он не в Риме, а в Венеции. Что ж, заодно представится возможность взглянуть на город, воспетый Будогорским и Гончаровой. Пошуровав у себя в карманах, Северус выудил бумажонку с адресом и трансгрессировал на улицу Святого Франциска к дому № 5. Через минуту Северус ощутил под ногами твёрдую почву — мало того, АСФАЛЬТИРОВАННУЮ! По его разумению, он должен был очутиться либо барахтающимся в водах венецианского канала, либо (в крайнем случае) — сидящим в одной из бесчисленных гондол города на воде. Как будет выглядеть вход в жилое помещение, он слабо представлял. Во всяком случае, не исключал возможности подплыть непосредственно к парадной на утлой лодчонке. Слава богу, всё оказалось более или менее цивилизованно. Как везде. Ещё раз сверив по бумажке адрес, Снегг поднялся на второй этаж облупившегося от влаги палаццо. Звонок. Вслед за ним послышался темпераментный итальянский говор. Дверь распахнулась. На пороге стоял колоритный мужчина: голову его венчала шапочка, подобная судейским, из-под которой буйно выбивались смоляные кудри, тёмно-вишнёвая шёлковая мантия была накинута на голое тело (и растительность на груди разве что чуть-чуть уступала волосяному покрову на голове); глаза — чёрные до синевы — смотрели настороженно.
— Good day, sir. My name is Иван Черных, — лицо итальянца ничего не выражало. — Sorry, do you speak English?
Искра понимания промелькнула в глазах его собеседника.
— O! I don’t! — отрицательно покачал он головой и жестом пригласил войти.
Северус перешагнул порог и решил внести ясность:
— Будогорский…
— А-а! Будогорский! — итальянец стукнул себя в грудь и расхохотался.
Он поманил Снегга вглубь квартиры, которая начиналась узким, извилистым коридором. Мало-помалу коридор расширился и превратился в комнату, более всего похожую на класс химии. На кафедре находилась больших размеров динамомашина, всё пространство рядом занимали колбы, пробирки, реторты. Хозяин квартиры привёл свою машину в действие, усадив гостя по одну от неё сторону, сам разместившись по другую. Северус наблюдал, как возникшее напряжение разорвалось электрическим разрядом, мелькнула молния.
— Изобретение Альбуса Дамблдора, — услыхал он уже знакомый тенорок. — Но срабатывает только тогда, когда люди обоюдно настроены на взаимопонимание.
— Никогда не слышал о подобном, — пробормотал Снегг.
— А вы думаете, как Дамблдор выучил 82 языка?.. Всё-таки человеческий потенциал ограничен.
— Да-да, — машинально согласился Северус. А сам вспомнил появление Юлии. Оно было отмечено именно такой молнией: короткой и с характерным треском.
Он часто мысленно возвращался к этому эпизоду. Для самого себя Снегг решил, что столь сильные ощущения были испытаны им в связи с тем, что Юля похожа на Лили. Но, если подумать, сходство не такое уж и очевидное. Лили отличалась большей женственностью: выше ростом, бёдра шире, грудь пышнее, ноги длиннее, движения размеренно-плавные… Юлька порывистая, тонкокостная, узенькая, как подросток. У Лили даже волосы блестящие и гладкие, как озёрная гладь, а взор — мягкий, как бы ласкающий. У Юльки же буйно вьющаяся шевелюра, а глаза — ух! — огонь, фейерверк!.. Но стоило Юле забраться с ногами в кресло, наклонить голову или обернуться, как две его любимые женщины становились неразличимы… Значит, в этом деле не обошлось без Дамблдора. Это, конечно, не новость. Но старик не оставил Юльку где-то на полдороге к его дому. Он сопроводил её до самой калитки. Недаром Юля говорила, что ни разу не усомнилась в правильности пути.
Снегг увидел перед собой пощёлкивающие пальцы.
— Эй, приятель, ты здорово отвлёкся, — прозвучал голос над ним.
Северус откашлялся.
— Извините. Наверно, нужно объяснить, кто я. Меня зовут Иван Григорьевич Черных. Можно просто Иван.
— Джакомо. Друзья зовут меня Джанни.
Они скрепили знакомство пожатием рук.
— Что Вас привело в нашу страну?
— У меня назначена аудиенция с Папой. Я, видите ли, лицо духовное…