— Вот так „тайные“ знаки, — усмехнулся Рон.
Гермиона бросила на него уничтожающий взгляд.
— Не только это. Слушайте дальше. Родовой герб Дракулы похож на государственную символику Израиля… Вот, примерно так, — она присела на корточки и начертила на земле два перекрещивающихся треугольника. — Это ещё называют „семитской“ звездой… Ну, неважно. Эта наскальная метка будет сопровождать тебя всю дорогу — вплоть до ущелья, над которой в полночь появится точь-в-точь такой же символ. „И свет от него разойдётся шестью лучами, которые и укажут путь к замку чудовища, где творились самые гнусные бесчинства и ужасы“.
Гермиона понизила голос до шёпота с присвистом и схватила Рона за руку — тот её выдернул, прошептав: „Сумасшедшая“. Гермиона разулыбалась — видимо, такого эффекта она и добивалась.
— Гермиона, а ты не придумала всё это прямо сейчас? — покачал головой Гарри. — Уж больно складно у тебя получается.
— Другие варианты есть? — вызывающе спросила мисс Грейнджер.
Мальчишки пожали плечами.
— Тогда положитесь на меня, — сказала она.
Они вновь сплелись в тройчатый круг. Однако обычное ощущение не пришло. Гарри открыл глаза (почему-то на время трансгрессии он их закрывал). Гермиона всё ещё стояла зажмурившись. Рон, напротив, вытаращил свои по-кошачьи жёлто-зелёные глазищи и чуть приоткрыл рот. В общем, было довольно потешно наблюдать, как справляются с такого рода полётами другие. Но одно Гарри понял точно: ни он, ни Гермиона, ни Рон никуда не переместились. Гарри тронул за руку Гермиону и мотнул головой в сторону огороженного постамента (давая таким образом понять, что они не двинулись с места).
— Почему это случилось, как считаешь? — обратился он к Гермионе.
— Думаю, что дело во времени.
— То есть?
— То есть я представила ущелье, напоминающее арку, а над ним — Звезду, — она провела в воздухе пальцем, воспроизводя герб семьи Дракула. — Но я представила картинку такой, какой видела её в книжке… Там была нарисована ночь… НОЧЬ, понимаешь?
Гарри выпустил локоть Гермионы.
— Понимаем, — упавшим голосом отозвался он.
— Так представь теперь день, — Рон с готовностью опять схватился за Гермиону.
— Где это ты видел звёзды днём? — не без иронии поинтересовалась у него Гермиона.
— Но тогда… — и без того большие глаза Рона стали огромными и круглыми, как блюдца.
— Тогда мы прибудем на это место как раз в то самое время, когда оживают вампиры, — закончила за него Гермиона.
— Что ты там рассказывал о приятеле Малфоя… как его там… Сивом, кажется… А, Гарри? Ничего, говоришь, парнишка? — попытался пошутить Рон.
— Тебе о нём лучше расскажет Билл, — довольно жестоко напомнил ему Гарри. — Или Люпин…
— Хватит, Гарри! — оборвала его Гермиона. — Раз уж мы здесь, то…
— Может, всё же стоит бросить всё это и продолжить лыжные катания? — робко предложил Рон.
— Мы же сдали номера, забыл? — язвительно напомнила ему Гермиона.
— Вот незадача, — Рон запустил свою лапищу в огненную шевелюру. — Что ж, придётся как-нибудь поладить с этими вампирами… Ваше решение, сэр?
Рон и Гермиона воззрились на Гарри. Тот поморщился.
— Решение должно быть не моим, а совместным. Может, бросим монету?
Он с готовностью вытащил из кармана кнат, на котором величаво поворачивался один из родоначальников волшебного сообщества, 1-й министр магии Торонтус Сибелиус. Гермиона сжала пальцы Гарри в кулак.
— Не надо, Гарри… Может, это судьба… Возможно, это шанс узнать, верно ли, что вампиры вышли из-под контроля Тёмного Лорда.
— Ты имеешь в виду ту статью в „Пророке“, — догадался Гарри, — где рассказывалось, будто Волан-де-Морт обещал им существование при свете без угрозы для жизни, но что-то там не срослось… Большинство чистокровных вампиров — если мне не изменяет память — погибли. Их доверие к Тёмному Лорду было подорвано, и они вновь стали жить по законам своей общины. Обособленно.
— Да, — кивнул Рон. — И только такие отщепенцы как Сивый и ему подобные остались на стороне В…волан-де-Морта.
— Мы отправимся ТУДА. Но никаких разведывательных операций производить не станем, — твёрдо сказал Гарри. — Это и так опасное предприятие.
Они хлопнули по рукам и остаток дня провели, осматривая городок. Небольшое поселение, особо не отмеченное никакими историческими и культурными ценностями, тем не менее производило приятное впечатление. Главной заслугой в том принадлежала его жителям. На языке жестов и при помощи интернациональных слов ребятам разъяснили, где можно поесть и отдохнуть. Никто не спешил от них отделаться — напротив, горожане были милы, приветливы и доброжелательны. Да и городок в целом был таким славным, чистеньким и ухоженным — под стать его обитателям.
— Жаль всё-таки, что мы не владеем техникой полиглотизма, — вздохнула Гермиона.
Друзья сидели за столом таверны, куда зашли посмотреть вечерние новости и перекусить.
— Чего-чего? Техникой идиотизма? — поперхнулся Рон (он как-раз-таки пробовал местный минеральный напиток). — Должно быть, полезная техника: когда нужно, включать идиота.
— Что, ты тоже не знаешь, что это такое? — осуждающе посмотрела на Гарри Гермиона.
— Не буду тебе врать, Гермиона, — развёл руками Гарри, — не знаю.
— А ведь вы совсем недавно научились говорить по-русски, не предпринимая для этого ровно никаких усилий. Так? Неужели не задумывались, как к вам пришло это умение? — донимала их Гермиона.
— Да нет, отчего же, задумывались. Даже говорили на эту тему… с Джинни, — признался Гарри.
— Вот и я задумывалась. И пришла к выводу, что это довольно сложный магический ритуал, но… вполне осваиваемый! — победоносно закончила она.
— Ты что же, освоила его? — буднично спросил Рон. — Вот уж ни капли бы не удивился.
— Нет… к сожалению. Не нашла никакой литературы. Да и времени хорошенько поискать не было. Но одно знаю точно: никому не под силу выучить более десятка полярных языков.
— Это ещё что за зверь такой: „полярные“ языки? — вмешался Рон.
— Ну, подумай сам, — Гермиона постучала костяшкой согнутого пальца по лбу Рона. — Например русский, белорусский, украинский — смежные языки, а вот японский, английский и, скажем, русалочий — полярные. Понял теперь? А вот Дамблдор знал не менее 80-и языков… Ой, что-то я опять не то говорю…
Гермиона осеклась, глядя в остекленевшие при слове „Дамблдор“ глаза Гарри.
— Знаешь, когда ты вот так смотришь, у тебя глаза напоминают бутылочные стёкла, — попыталась пошутить она.
— Не-на-ви-жу! — по складам произнёс он.
— Что?! — попятилась Гермиона.
— Ненавижу, — отчётливо повторил Гарри, — Северуса Снегга. И клянусь отомстить за смерть Дамблдора.
— Ну-ка, кто тут поминает Дамблдора? — к троице подходил плотный краснолицый мужчина с рыжей вьющейся бородой.
— Вы говорите по-английски? — опешил Рон.
— Почему нет, если я британец, чёрт подери?!.. И я ни разу ещё не слышал однофамильца великого Альбуса Дамблдора, если не брать в расчёт его брата Аберфорта, конечно.
— Альбус Дамблдор был директором нашей школы, — осторожно начала Гермиона.
— Так вы хогвартцы? — вскричал незнакомец и снял свою остроконечную шляпу, обнажив объёмистую лысину. — Позвольте представиться: Михась Махульски.
— Гермиона Грейнджер, — кивнула Гермиона.
— Рональд Уизли, — протянул руку Рон.
— Гарри… — и почувствовал, как каблук Гермионы наступил ему на ногу. — Гарри… Малфой.
— Кхе-кхе! — выразительно прокомментировала Гермиона его выпад, закатывая глаза. Рон поперхнулся вторично.
Махульски внимательно посмотрел на Гарри и сказал обычное в таких случаях:
— Очень приятно.
— Если Вы урождённый Королевства, каким образом Вы оказались здесь? — завела светскую беседу Гермиона.
— Я не сказал, что я „урождённый Королевства“ — как Вы изволили выразиться, — не согласился их собеседник. — Я лишь сказал, что являюсь британцем, поскольку прожил там бóльшую часть своей жизни. Так же, как вы, я учился в Хогвартсе — отсюда и знаю Дамблдора… и ужасно скорблю о его кончине.
Махульски почтительно опустил глаза.
„Что-то в этом есть наигранное, ненастоящее“, — подумал Гарри. Видимо, это же почувствовала и Гермиона.
— Вы не ответили на вопрос, — она настойчиво направляла разговор в интересующее русло.
— Ах, да, — сладко запел новый знакомый, — разве я не сказал? Я работаю в здешнем питомнике. Ухаживаю за драконами.
— Вот так удача! Мой брат Чарльз работает там же! Мы как раз собирались навестить его… — выпалил Рон.