— Любовь окрыляет, — мечтательно произнесла Гермиона. — А я-то думала, что это метафора.
— „Мета…“ — что? — Рон выпучил свои прозрачные голубые глаза и уставился на подругу.
— Забудь, — раздражённо буркнула она.
Вернувшись в деревню, ребята увидели вновь прибывших волшебников и волшебниц. Рон пошёл пообщаться с братьями. Чарли прилетел на драконе (одному богу ведомо, как такое расстояние он преодолел на подобном монстре!). Рону не терпелось узнать: действительно ли Чарльз собирается бросить такое увлекательное занятие как дрессура драконов и начать преподавательскую деятельность в Хогвартсе, да ещё такой скучнейший предмет — уход за магическими существами! И где собирается жить новоиспечённый педагог? Уж не в хижине ли Хагрида?
Гарри смотрел издали, как Рон размахивал своими длинными граблями прямо перед носом Чарли, пока тот не вышел из себя и не хлопнул младшего братца по рукам. К ним подошёл Билл. Что было дальше, Гарри не суждено было увидеть. Нарисовалась Василиса Прекрасная. К ней поспешила Гермиона. Обе красотки заслонили собой братьев Уизли и завели жеманный разговор.
„А где же Будогорский?“ — Гарри обвёл глазами видимое пространство. Бог мой! Кого здесь только не было: гоблины и эльфы, люди и великаны. В самом начале знакомства с Будогорским Гарри услышал от своего будущего учителя, что настоящий волшебник должен быть худ, бледен и измождён. А он, дескать, исключение из правил. Глядя на это разношёрстное собрание, приходилось признать правоту их профессора… Но где он сам? Гарри решил потолкаться среди волшебников — авось, услышит что-нибудь интересное или встретит кого-нибудь из знакомых. Нечто необычное, но уже виденное им ранее, привлекло внимание Гарри. В зарослях буйной зелени стоял Ростислав Апполинарьевич. На плече у него сидел ворон. Точно такую же картинку видел Гарри в Румынии — перед тем, как всё смешалось (летучие мыши, вороньё, волки). Ровнёхонько перед нашествием этого зоопарка на плече Барина сидел крупный носатый ворон. Страшная мысль полоснула Гарри. „Может, Будогорский не тот, за которого себя выдаёт? Как Грюм… или ещё того хлеще — подлый оборотень, подобный Петтигрю. Нет, пожалуйста! Только не Барин!“ — взмолился он. У Гарри заныло сердце. Сколько раз ему ещё придётся разочаровываться?! Он так верил Грюму — а тот оказался ставленником Волан-де-Морта! Так был привязан к Дамблдору и к Сириусу!.. Если до кучи что-то не так с Будогорским, он просто сойдёт с ума! Словно подслушав мысли Гарри, Барин согнал с плеча птицу, угостив её на прощание сухариком. Улыбаясь, Ростислав Апполинарьевич протянул Гарри сложенное треугольником письмо:
— Тебе. В Хогвартсе новая мода: письма переправляют вóроны. Весьма импозантно.
У Гарри отлегло от сердца.
— От кого, не знаете? — спросил он. — Все, вроде бы, здесь.
Барин вновь улыбнулся.
— Значит, не все. Я пойду… с твоего разрешения.
Гарри опустился на траву и разорвал верхний слой бумаги. Письмо было от Джинни.
Гарри!
Последнее время мы не очень ладили. Не слишком много разговаривали. Только сейчас я поняла, как ты дорог мне.
Пожалуйста, напиши ответ.
И береги себя.
Твоя Джинни. Гарри в задумчивости сложил письмо. »«Твоя» Джинни«, — повторил он. Так ли это? На все его попытки близости она отвечала резким отказом: „Только после свадьбы!“ Вот оно — то, что так бесило Будогорского в соотечественницах Гарри: никогда, ни при каких обстоятельствах не терять головы. Трезвость и холодный расчёт. Может, он не так уж и нужен Джин. Не так „дорог“, как она пишет, если не в состоянии отринуть маменькины запреты. Волшебники и волшебницы стали кучковаться вокруг объявившегося шамана.
— Брак на небесах свершился! — торжественно провозгласил верховный жрец.
— Мы это успели заметить, — хмыкнул Рон.
— Что ты там успел заметить?! — цыкнула на него Гермиона. — Тебе же мало один раз увидеть — нужно ещё сто раз пояснить!
— Ну, это как раз мне объяснять не надо, — парировал Рон, недвусмысленно изобразив акт „любви на небесах“. — Ты видел, Гарри, как у этих болванов перья встопорщились?
— Скабрезник! Прекрати немедленно! — щёки Гермионы пылали.
— Па-жалоста! — Рон отвернулся с деланным равнодушием.
С небес стали спускаться парочки: охотник и его „трофей“. Чуть поодаль стояли одинокий воин, рядом — нахмурившаяся девушка, которую никто не возжелал.
— Сегодня вы — собравшиеся — будете свидетелями нашего великого таинства! — пророкотал жрец. — Мы решили показать нашу силу не для того, чтобы испугать, а для того, чтоб вы знали: кто дружен с нами — так же силён, как мы! Сегодня — великий день!
Негритянский колдун привычно-театральным жестом обратил руки к небу. Гарри невольно поднял глаза вверх. Одна из планет медленно застилала диск Солнца. Стало интенсивно темнеть.
— Ас-сейн! — воззвал шаман.
Тьма накрыла посёлок. Никто не издал вопль ужаса — видимо, племя было подготовлено к затмению. Но вот у Гарри почему-то волосы зашевелились на затылке от кошмарного предчувствия. Ледяной ветер пробежал по ногам. И только ладонь Будогорского, своевременно прикрывшая ему рот, помешала ему заорать во всё горло, когда чья-то холодная рука взяла его за запястье.
— Тише, дурачок, — услыхал он голос Барина. — Что бы сейчас не произошло, сохраняй спокойствие.
Это предупреждение прозвучало вовремя. И всё же удержать крик страха было непросто. Земля под ногами вдруг зашевелилась, и Гарри отпрыгнул в сторону. Деревянный настил во дворе стал ломаться с чудовищным хрустом.
— Ай! — уцепилась за его рукав Гермиона.
— Что за чертовщина! — попятился Рон.
Зловещий сумрак чуть рассеялся — дневное светило выступило из-за заслонившего его чёрного круга, образовав грязно-оранжевый серп света. В этом сумрачном свете обнаружилось, что между коренными жителями и их гостями выстроились в шеренгу… инферналы (!).
— Нет, это не инферналы, Гарри. Это зомби, — „успокоил“ его Будогорский.
И правда, хоть новоявленные выходцы из-под земли и имели бледно-зеленоватый оттенок, но кожные покровы их оставались чистыми, а ткани — целостными. А вот таких глаз, как у них, Гарри не доводилось видеть ещё ни у кого. Это были глаза потенциальных убийц: с остановившимися зрачками, жуткие, безжизненные.
— Повелеваю! — протрубил Шаман своим зычным голосом. — Отныне и навсегда! Служить армии правых сил, с представителями которых вам оказана честь сегодня познакомиться!
„Эта речь обращена к зомби?!“
— Р-разойдись! — гаркнул жрец, и ходячие мертвецы стали разбредаться среди гостей.
Зомби шли будто на ощупь, поводя носом, точно ищейки, вышедшие на охоту. Гарри боковым зрением отметил, что Гермиона зажмурилась, а Рон, которого обычно бросало в краску по любому поводу, стал белее постельного белья тётушки Петуньи. Гарри сжал кулаки и напрягся. Зомби прочёсывали их ряды, не останавливаясь и нигде не задерживаясь — судя по всему, самих их ничего не интересовало.
— Как они разберутся потом: кто „правые силы, а кто — ‚левые‘? — спросила Гермиона Будогорского.
— Разберутся, — туманно ответил тот, не поясняя. — А сейчас, если не ошибаюсь, нас ждёт экзотическое угощенье.
— ЭТИ тоже будут угощаться? Вместе со всеми? — пробурчал Рон, кивая в сторону зомби.
— Не думаю… хотя точно не знаю. Посидим — увидим, — ответил Барин.
Откуда ни возьмись, появились вертела с тушами кабанчиков. Под ними — свежевырытые ямы с горящими угольями. Потянуло шашлычком.
У ребят потекли слюнки.
— Есть как хочется, — заныл Рон.
— Тебя не останавливает даже то, что это барбекю приготовлено на костях, в прямом смысле! Обжора! — воскликнула Гермиона с видом оскорбленной добродетели.
— Ой, а сама-то! Слепой — и тот заметит — как ты слюни распустила. Подбери, а то поскользнешься! — заржал Рон.
— Давайте не будем задирать друг друга. Лучше присядем, и я расскажу подробнее, кто такие зомби, — купировал назревающий скандал Будогорский.
— ‚Присядем‘ на могильник? — заносчиво спросила Гермиона, скрестив на груди руки.
— Тебе следует вспомнить недавние наши уроки по материализации нематериального и организовать нам туристический набор из четырёх скамеечек и столика. Только и всего, — Ростислав Апполинарьевич, как всегда, являл собой мягкость и деликатность.
После того, как все расселись, Будогорский рассказал им, что зомби — особая категория людей, способных на феноменальные вещи (с точки зрения магии). В обычной жизни потенциальные зомби своим даром не пользовались — лишь после того, как впали в летаргический сон.