Он обернулся к Будогорскому.
— Я знаю, зачем ему это. Он начал разлагаться. Шутка ли: большая его половина мертва. Забыл тебе рассказать, каков он был при нашей последней встрече — впечатление, знаешь ли, не из приятных. Любопытно, что омовение кровью — часть древней магии. Той самой, которую Тёмный Лорд презирает, так как ядром её является самопожертвование. Он неверно всё понял — всегда, кстати, был дилетантом…
— Что же он понял неверно? — серьёзно спросил Ростислав.
— Всегда были демагоги от науки. Болтают, болтают… Опираются на псевдонаучные факты. Кем была эта кровожадная венгерка, которая без устали плескалась в крови девственниц? … забыл её имя… — извращённой личностью и садисткой. То же можно сказать и о небезызвестном тебе Маркизе де Саде: психика нарушена, нетрадиционные сексуальные ориентации… Отсюда и вытекают соответствующие последствия. Де Морт в этом смысле подлинный их преемник. Сам он никогда не был силён в определённом смысле. Но окружи себя пугающими ритуалами, возьми в культ насилие, замешанное на крови, — вот тебе и слава героя-искусителя. И вся идеология.
— Северус! — картинно всплеснул руками Будогорский. — Ты прямо ритор! Что ж тебя подвигло на сей монолог?
Снегг сделал кислую мину.
— А потому что… Нечего…
— Ну, допустим, — принял это невразумительное объяснение Барин. — Но я тебе ещё не всё сказал. Я не сказал, собственно, САМОЙ новости.
Он подошёл к Северусу и положил ему на плечо руку.
— Тебя скоро запросит к себе Тёмный Лорд. С завербованными учениками.
— Ты откуда знаешь?
Будогорский опустил глаза.
— Нарцисса сказала.
Недосказанное Снегг прочёл в беспутных глазах приятеля.
— Хорошо, что предупредил. Сегодня же переберусь в гостиницу. Вероятно, что Сам-Знаешь-Кто захочет выйти на связь.
И вот Черных Иван Григорьевич стоит в аэропорту. Один. Хоть в этом вопросе удалось отбиться от Тёмного Лорда. Набор детей в школу Миргородского приостановили. Документы подали на рассмотрение. А самому Снеггу, наскоро простившемуся с Юлией, пришлось собираться. Сейчас он был мрачен и сосредоточен. Что, прямо скажем, никак не вязалось с его дебиловатой внешностью (вернее, с внешностью Ивана Григорьевича). „Э-хе-хе. Что-то мне предстоит увидеть в туманном Альбионе?“ То, что ничего хорошего, можно не сомневаться. А конкретнее? Через три часа Северуса уже принимал Волан-де-Морт. Лорд был страшен: его лицо заметно оплыло и стало влажным, несмотря на толстый слой пудры. Но и сквозь грим проглядывали зеленовато-бурые участки кожи — так что весь этот макияж был тщетен и по-клоунски нелеп. Наверно, Тёмный Лорд об этом догадывался, так как в его залах царил полумрак.
— Вы простыли? — участливо поинтересовался Снегг.
— Глупости! — рявкнул Волан-де-Морт, зябко кутаясь в утеплённый плащ. — Вы прекрасно знаете, что я никогда не болею!
— Нет, я не знал, — стараясь держаться как можно естественней, ответил Северус.
— Это другое, — просипел Тёмный ЛОРД, — ГОЛОС ЕГО ПОСТОЯННО МЕНЯЛ ТЕМБР: ОТ РУССКОГО БАСА до дисканта „а ля Форинелли“. — Вы нужны мне. Кругом одни болваны! Ни на кого нельзя положиться!
— Чем я могу быть Вам полезен, сэр?
— Вы просто будете рядом. Ничего другого не требуется. Мне нужен советник… друг… — поколебавшись, — выдавил он, — если желаете.
Это был удар ниже пояса. Быть двадцать четыре часа рядом с Волан-де-Мортом! За что ему это наказание? Но вслух Снегг благоразумно произнёс:
— Благодарю покорно за оказанное доверие. Разрешите собрать кое-какие вещи? Завтра я прибуду… Во сколько Вы назначите?
— Я встаю рано. Если откровенно, я не сплю вовсе. Поэтому буду Вам обязан, если Вы явитесь к 8-и утра.
— Слушаюсь, сэр.
Северус подошёл к руке Хозяина и заранее прикрыл глаза, зная, что его ожидает. Трансгрессируя в свой Паучий тупик, Северус уже приготовился вдохнуть знакомый запах пыли пополам с сыростью. Чёрт бы с ними, с этими ароматами одиночества и заброшенности, но только не та жизнь, которую уготовил для него Тёмный Лорд! Он в отчаяньи швырнул мантию на диван и хотел было по стародавней привычке щёлкнуть пальцами, чтобы материализовалась бутылочка шотландского виски. Но что-то было не так в его холостяцкой берлоге… Запах! Как раз запаха, в предвкушении которого у него возникло желание назюзюкаться до бесчувствия… его не было! Мало того, в помещении витал какой-то другой аромат. Он бы даже сказал приятный. И не совсем чужой. Северус взбежал по лестнице и распахнул дверь в свою спальню.
— Тьфу на тебя! — он собирался приложить ещё словечко покрепче, как вдруг одеяло зашевелилось и рядом с Будогорским возникла голова Нарциссы Малфой.
Лицо его окаменело.
— Будогорский, жду Вас внизу, — холодно сказал Снегг, оставляя их с Нарциссой наедине.
„Всё-таки без бутылки здесь не обойтись“, — и откупорил шотландское.
Появление Барина он проигнорировал.
— Ну, может, хватит дуться? — жеманно надув губы, спросил Будогорский, присаживаясь напротив. — А?
Он по-мальчишески подпёр кулаком щёку.
Северус залпом опрокинул рюмку неразбавленного виски.
— Дуться??? — взревел он. — Дуться?!
Снегг подлетел к Будогорскому и схватил его за грудки.
— Ты идиот или прикидываешься?
— А ты не ори! — оторвав его руки от лацканов своего пиджака, тоже повысил голос Будогорский. — Во-первых, твоя квартира под печатью Хранителя, коим является Дамблдор. Во-вторых, Нарцисса под заклятьем Империус. В-третьих, нам же нужен свой человек в волчьем логове?.. Так что я делаю благое дело. Между прочим, даже жертвую собой.
Обаянию Будогорского невозможно было противостоять.
— Отдалась она тебе тоже под заклятьем Империус? — смягчился Снегг.
— Это нет! — горделиво выпятил грудь Барин. — Произвёл на даму неизгладимое впечатление.
— За что и поплатился, — съязвил Северус. — Хочу тебе сказать, что Империус — не панацея.
— Только не моё заклятье. Империус — это для вас, дурачков. У нас же существует „заклинание забвения“. У человека зомбируются некоторые участки памяти, а в остальном он ведёт обычный образ жизни. Для миссис Малфой я — по одну сторону её сознания (и это держится в величайшем секрете от Тёмного Лорда, мужа, сестры, сына — короче, ото всех). Все остальные — по другую. Впрочем, ей лучше не ведать о некоторых моментах твоей, богатой на приключения, жизни… Параллельные прямые не пересекаются. Потому-то она никогда не выдаст ни меня, ни тебя. Кстати, она всё время твердит, что обязана тебе. Чем только? — Я так и не понял. Может, расскажешь?..
— В другой раз, — буркнул Северус.
— В другой, так в другой, — не стал настаивать Будогорский. — О! Гляди! Спускается! Как сомнамбула!
Нарцисса шла будто наощупь. Или как Русалочка, только что обретшая ноги.
— Домой! К ребёнку! — приказал ей Будогорский. И она тут же трансгрессировала.
— Да-а… Информатор из неё ещё тот, — в замешательстве промямлил Снегг. — Слушай, а ты не считаешь, что это бесчеловечно: ТАК использовать Малфой?.. Да и вообще… тебе что, баб мало? На мой взгляд, всё это попахивает извращенством.
— Ты думаешь?.. Строго говоря, ты прав: жаль, что она не помнит в полной мере, какое наслаждение получает от общения со мной.
Барин внезапно расхохотался и так же внезапно посуровел.
— Вероятно, в каждом из нас живёт частичка Волан-де-Морта… Правда, одному противно её носить в себе, а другой её холит и лелеет.
Снегг решил переменить тему.
— Ты сказал ей „к ребёнку“… Как это понимать? Какой ещё ребенок?
— Ну, так Валя же. Девочку теперь надо стеречь более, чем всегда. Сивый лютует. Я даже предложил Нарциссе устроить Валентину к нам в Хогвартс. Но как она объяснит её отсутствие Волан-де-Морту? Хотя, похоже, ничего кроме своего пошатнувшегося здоровья Лорда не интересует.
— Я с завтрашнего дня буду вынужден жить в замке Тёмного Лорда, — вспомнил вдруг Северус. — Сейчас собираюсь выбросить все лишние воспоминания…
— Нет, Сев, не сейчас, — обеспокоился Барин. — Сегодня четверг.
— Да, да, понял. Хорошо, тогда завтра… Как быть со связью?
— Никак, — отрезал Ростислав. — Тебе нельзя рисковать.
— Согласен, — поколебавшись, кивнул Снегг. — Ты позаботься о Юлии. Объясни ей. И поторопи там всех с Эликсиром… Знаешь что? Думаю всё же Т. Лорд будет меня изредка отпускать… Пойдём-ка.