Что интересно, этот питомник являлся не единственным. Практически на всех континентах существовали аналогичные — за исключением, конечно, Антарктиды. Владельцы драконьих выводков старались не допускать скрещивания — поэтому особи одного вида не содержались в одном и том же месте. Надо сказать, что за их численностью был установлен жесткий контроль (что совершенно оправдано). И что вовсе удивительно, драконы не проявляли сексуального аппетита к противоположному полу другой породы.
— Неужели ты специализировался по уходу за магическими существами? — поразилась Гермиона, когда Чарли рассказывал о своей дипломной работе.
— Конечно, — удивился тот. — Иначе как бы я здесь работал? Надо очень многое знать, чтобы ухаживать за драконами.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Рон. — Гермиону просто удивляет, отчего ты выбрал ТАКОЙ предмет.
— Какой „такой“? — недоумевал Чарльз. — Этот предмет был одним из самых интересных. Многие ребята с нашего курса очень его любили. И многие, кстати, выбрали его в качестве профилирующего.
— А кто у вас преподавал? — задала вопрос Гермиона.
— О! Это была чудесная женщина…
— Стефания Новак, — подсказал Будогорский (он также присутствовал на экскурсии). — Чешка.
— Кто? — не понял Рон.
— Чешка, — повторил Будогорский. — Из Чехии. Видишь ли, Рон, есть такая страна.
— Да знаю я! — досадливо отмахнулся Рон. — Что уж я, совсем, что ли…
Все рассмеялись.
— Но почему ты, Гермиона, удивлена, что Чарльз выбрал уход за магическими существами? Разве вам не нравится этот предмет?
— Ага, — усмехнулся Гарри. — Особенно соплохвосты.
— Как ты сказал: „соплохвосты“? — переспросил Чарли. — Первый раз слышу о таких животных.
— А флобер-черви какие милашки! — подхватил Рон.
Ребята захихикали.
— Недаром в списке ваших уроков нет этого предмета, — сухо заметил Барин.
— Это ещё ни о чём не говорит! — Гермиона опомнилась первой. — Зато мы все очень любим Хагрида!
— Вот в этом я ничуть не сомневаюсь! — улыбнулся Ростислав Апполинарьевич. — И всё же мне, как завучу, надлежит ознакомиться поподробнее с учебным планом вашего любимого учителя.
— Вы… этот, как его… ЗАУЧ? — опешил Рон.
— Буду. Со следующего семестра… Меня надоумила одна милая особа… Я поделился своими соображениями с МакГонагалл — она одобрила моё предложение. Так что готовьтесь: скоро у вас добавится уйма предметов.
Гермиона заинтересовалась, каких именно. И Будогорский стал перечислять:
— Информатика, алгебра, геометрия, история мировой культуры, биология, география, физика, химия… по-моему, всё… пока… А! Ещё музыка.
— Что-о? Мало нам того, что есть?! — взревел Рон. Казалось, он готов рвать на себе от отчаянья волосы.
— Так вот, — невозмутимо продолжал Барин. — Я убедил МакГонагалл в том, что большинство из вас — страшные невежды и с этим надо что-то делать. Мы единодушно пришли к мнению, что всем желающим получить аттестат об окончании школы надлежит проучиться в Хогвартсе ещё один год — всего лишь до следующего Рождества… Ну, и конечно, успешно сдать экзамены по всем перечисленным мною дисциплинам.
— Как Вы могли! — поджав губы, горько проговорила Гермиона.
Будогорский растерялся (а что он ждал? Уж не благодарности же!).
— Поймите! Это для вашего же блага!
Вечером они помирились. Барин рассказывал за ужином, как в ближайшее время будет реорганизована школа. Ребят заинтересовал проект, согласно которому предусматривалось наличие как магических, так и магловских штучек. Последние будут нужны для ряда новых предметов. Также предполагалось расширение штата Школы за счёт сокращения министерских работников (Гарри тут же вспомнил Амбридж). Дело в том, что многие чародеи занимают весьма высокие посты в обычном мире — и никто не должен догадываться об их волшебной сути. Им на первых порах приходилось ой как несладко: следовало овладевать самостоятельно всем тем, чему в Хогвартсе не учили. Соответственно, обучение происходило путём проб и ошибок. Будогорский предлагал ликвидировать этот пробел, проводя так называемые „уроки социализации“. В какой форме они будут проходить, сейчас решается.
— Значит, в Хогвартсе теперь будет электричество? — не удержалась Гермиона (хоть первоначально они и собирались объявить бойкот Будогорскому).
— Разумеется, мисс, — насмешливо ответил тот.
— И компьютеры?
— И телевизоры?
— И сотовые телефоны?
— Ну, конечно! Представляете, как будет здорово?!
Они все вместе стали фантазировать, чем бы ещё оснастить старомодный Хогвартс…
Гарри встряхнулся. Надо, всё же, послушать Скримджера. Может, скажет что-то, чего не было ранее запланировано.
— Итак. В ходе предварительного слушания были определены следующие приоритетные регионы: Амазония, экваториальная Африка, Тибет, Плутония и Атлантида.
Слух Гарри резанули два последних наименования. И если об Атлантиде он что-то слышал, то в отношении Плутонии не мог сказать ничего. Он обернулся, чтобы спросить об этом у Будогорского, но того рядом не оказалось. Поискав его глазами, Гарри не без труда разглядел Барина за спиной Грохха. Что-то в облике Ростислава Апполинарьевича показалось ему странным — вроде как одно плечо у него было выше другого… или это тень от гигантского братика Хагрида… или…
— Дер-ржи вор-ра! Дер-ржи! — пронзительный вопль спутал его мысли.
В следующее мгновение глаз Гарри зафиксировал невероятный прыжок огромного чёрного кота из свиты русских волшебников. Трудно было разобраться, что случилось потом: внезапно сгустившаяся мгла стала вдруг осязаемой — плотной и липкой шевелящейся массой. А ещё она свистела, шипела и улюлюкала. В воздухе будто порхали тысячи бритв, которые резали всё, что попадало под их лезвия. Чуть позже ощущений включилось мышление. Ну, конечно, это всего лишь летучие мыши. Но их так много, что они застили и без того тусклый свет. Не только к нему пришло прозрение: тысячи молний от волшебных палочек взметнулись ввысь. Гарри знал, что это стрелы Летучемышиного сглаза — тот самый случай, когда „клин клином вышибают“. Но летучие твари, почуяв опасность, растворились. И на смену их перепончатым и слегка влажным крыльям пришли жёсткие и хлёсткие — вороньи. А ещё твердокаменные клювы, так и норовившие долбануть в голову и лицо. Птиц были тысячи и тысячи… сонмы! Когда они приближались, что-то жуткое читалось в их круглых мёртвых глазах — будто нашитых, как пуговицы, на воронью голову. И опять та же ситуация: пока волшебники смекнули, как с ними расправиться, тех и след простыл. Только одиноко кружащееся у самой земли воронье перо напомнило о нежданном нашествии.
— Дети Сатаны! — прошелестело в ночном небе.
Вдалеке, словно в ответ, прозвучал отголосок волчьего стона.
— Как ты? — к Гарри подбежал взволнованный Будогорский.
— Что… что это было? — Гарри с трудом разлепил запёкшиеся губы.
Только сейчас он понял, что Барин спрашивал его одного, хотя их троица стояла, тесно прижавшись друг к другу. Будогорский тем временем уже оправился, к нему вернулся его циничный полуприщур:
— А признайтесь, страшно было?.. Не надо, не отвечайте… Но знайте: за нами следят. И РАЗУМ этот, если вы успели заметить, премного быстрее, чем наш с вами.
— Вы не ответили, кто это был, — напомнила Гермиона.
— Тут не надо быть семи пядей во лбу. Ясно, как божий день: дело приспешников Тёмного Лорда.
— Но Вы говорили, что вампиры заняли отстранённую позицию, — неуверенно произнёс Гарри.
— Верно, — подтвердил Барин. — А кто сказал, что это были вампиры?..
Глава 16. Большой Темный Совет.
— Признайтесь, Северус, внезапно сгустившаяся тьма явилась для Вас полной неожиданностью? — Дракула взял Снегга за руку, и крупный рубин графского перстня полыхнул адским пламенем.
Северус чуть отстранился. Догадливый граф тут же убрал свою руку с его запястья.
— Неужели ты, Снегг, думал, что мы оставим тебя наедине с твоими приятелями? Без присмотра? — осклабился Сивый, находившийся в этом же зале.
— Молодой человек на плохом счету у Тёмного Лорда? — приподнял брови граф.
Сивый скривился.
— Мой Господин бывает слишком доверчив.
— Вот как? — Дракула иронично поиграл бровями.
— То есть я хотел сказать, что Снегг слишком хитёр, — пробормотал Сивый.
Снегг повернулся к Сивому спиной (так, чтобы заслонить его собою).
— Вы всё-таки приняли мудрое решение присоединиться к рати Тёмного Лорда? — обратился он к графу.
— Нет. Вы не поняли, — довольно резко остановил Северуса Дракула. — Просто мы не хотим войны на СВОЕЙ территории. Мы живём практически в резервации… Люди так гуманны, что касается всего живого… кроме нас Но мы тоже имеем право на существование.