— Смотрите, что будет дальше, — голос принадлежал вроде бы Будогорскому — хотя тот рта не раскрывал.
— Хаш-ми! — взревел шаман.
Тут же молодые люди встали в круг, в центре которого оказался местный шаман. Юноши встали плечом к плечу спиной к мудрому старцу и опустились на одно колено. Позади них вдруг взметнулись языки пламени — колдун растворился. Ребята переглянулись. Но остальные не выказали никакого удивления. Так же внезапно, как возникло, пламя утихло. Женихи поднялись с колен и, повернувшись к тому месту, где только что стоял шаман, стали разбирать луки и стрелы.
— Идите за ними, — шепнул Барин. — Я вас догоню.
Гарри, Рон и Гермиона проследовали за молодёжью. Лесная тропка вскоре вывела их к обрыву. Под ним, на глубине метров двадцати, мутнела некрупная речушка.
— Что это они собираются делать, не знаешь? — с опаской спросил Рон, глядя, как девушки выстраиваются в шеренгу на краю обрыва.
У девушек было чудесное настроение (в отличие от Рона). Они игриво хихикали, стреляя глазами на парней, занявших места в оппозиции. Судя по всему, последние… прицеливались!
— Нужно их остановить! — гневно воскликнула Гермиона и подалась вперёд.
— Нет, — удержал её Гарри. — Не будем вмешиваться.
Но чувствовал какой-то душевный трепет.
В это время молодые мужчины выпустили свои стрелы. Их наконечники вонзились в невинные жертвы. Гермиона завизжала. И тут случилось вовсе невероятное. Парни побросали оружие и бросились за своими невестами с обрыва.
— Массовый суицид, — пролепетала Гермиона.
— Ну, офигеть! — присвистнул Рон. — А попроще что-нибудь они не могли придумать?
Гарри подошёл к краю обрыва: практически каждый из молодых людей нашёл себе пару. Только одна из девиц — та самая, с грушевидной грудью — бултыхалась в речонке. Юноша, кому она предназначалась, плыл в диаметрально противоположном направлении. „А ещё говорят, что, мол, не все мужчины любят полных женщин… некоторые любят ОЧЕНЬ полных“, — ухмыльнулся Гарри. На деле выглядит с точностью наоборот: „Не все любят худых, некоторые — ОЧЕНЬ худых“. Вот и эта толстушка никому не приглянулась… Остальные парочки в это время легко парили под облаками (!).
— Как это у них получается? — Рон наблюдал из-под козырька ладони романтическую сцену „парения“ с видимым удовольствием.
— Любовь окрыляет, — мечтательно произнесла Гермиона. — А я-то думала, что это метафора.
— „Мета…“ — что? — Рон выпучил свои прозрачные голубые глаза и уставился на подругу.
— Забудь, — раздражённо буркнула она.
Вернувшись в деревню, ребята увидели вновь прибывших волшебников и волшебниц. Рон пошёл пообщаться с братьями. Чарли прилетел на драконе (одному богу ведомо, как такое расстояние он преодолел на подобном монстре!). Рону не терпелось узнать: действительно ли Чарльз собирается бросить такое увлекательное занятие как дрессура драконов и начать преподавательскую деятельность в Хогвартсе, да ещё такой скучнейший предмет — уход за магическими существами! И где собирается жить новоиспечённый педагог? Уж не в хижине ли Хагрида?
Гарри смотрел издали, как Рон размахивал своими длинными граблями прямо перед носом Чарли, пока тот не вышел из себя и не хлопнул младшего братца по рукам. К ним подошёл Билл. Что было дальше, Гарри не суждено было увидеть. Нарисовалась Василиса Прекрасная. К ней поспешила Гермиона. Обе красотки заслонили собой братьев Уизли и завели жеманный разговор.
„А где же Будогорский?“ — Гарри обвёл глазами видимое пространство. Бог мой! Кого здесь только не было: гоблины и эльфы, люди и великаны. В самом начале знакомства с Будогорским Гарри услышал от своего будущего учителя, что настоящий волшебник должен быть худ, бледен и измождён. А он, дескать, исключение из правил. Глядя на это разношёрстное собрание, приходилось признать правоту их профессора… Но где он сам? Гарри решил потолкаться среди волшебников — авось, услышит что-нибудь интересное или встретит кого-нибудь из знакомых. Нечто необычное, но уже виденное им ранее, привлекло внимание Гарри. В зарослях буйной зелени стоял Ростислав Апполинарьевич. На плече у него сидел ворон. Точно такую же картинку видел Гарри в Румынии — перед тем, как всё смешалось (летучие мыши, вороньё, волки). Ровнёхонько перед нашествием этого зоопарка на плече Барина сидел крупный носатый ворон. Страшная мысль полоснула Гарри. „Может, Будогорский не тот, за которого себя выдаёт? Как Грюм… или ещё того хлеще — подлый оборотень, подобный Петтигрю. Нет, пожалуйста! Только не Барин!“ — взмолился он. У Гарри заныло сердце. Сколько раз ему ещё придётся разочаровываться?! Он так верил Грюму — а тот оказался ставленником Волан-де-Морта! Так был привязан к Дамблдору и к Сириусу!.. Если до кучи что-то не так с Будогорским, он просто сойдёт с ума! Словно подслушав мысли Гарри, Барин согнал с плеча птицу, угостив её на прощание сухариком. Улыбаясь, Ростислав Апполинарьевич протянул Гарри сложенное треугольником письмо:
— Тебе. В Хогвартсе новая мода: письма переправляют вóроны. Весьма импозантно.
У Гарри отлегло от сердца.
— От кого, не знаете? — спросил он. — Все, вроде бы, здесь.
Барин вновь улыбнулся.
— Значит, не все. Я пойду… с твоего разрешения.
Гарри опустился на траву и разорвал верхний слой бумаги. Письмо было от Джинни.
Гарри!
Последнее время мы не очень ладили. Не слишком много разговаривали. Только сейчас я поняла, как ты дорог мне.
Пожалуйста, напиши ответ.
И береги себя.
Твоя Джинни. Гарри в задумчивости сложил письмо. »«Твоя» Джинни«, — повторил он. Так ли это? На все его попытки близости она отвечала резким отказом: „Только после свадьбы!“ Вот оно — то, что так бесило Будогорского в соотечественницах Гарри: никогда, ни при каких обстоятельствах не терять головы. Трезвость и холодный расчёт. Может, он не так уж и нужен Джин. Не так „дорог“, как она пишет, если не в состоянии отринуть маменькины запреты. Волшебники и волшебницы стали кучковаться вокруг объявившегося шамана.
— Брак на небесах свершился! — торжественно провозгласил верховный жрец.
— Мы это успели заметить, — хмыкнул Рон.
— Что ты там успел заметить?! — цыкнула на него Гермиона. — Тебе же мало один раз увидеть — нужно ещё сто раз пояснить!
— Ну, это как раз мне объяснять не надо, — парировал Рон, недвусмысленно изобразив акт „любви на небесах“. — Ты видел, Гарри, как у этих болванов перья встопорщились?
— Скабрезник! Прекрати немедленно! — щёки Гермионы пылали.
— Па-жалоста! — Рон отвернулся с деланным равнодушием.
С небес стали спускаться парочки: охотник и его „трофей“. Чуть поодаль стояли одинокий воин, рядом — нахмурившаяся девушка, которую никто не возжелал.
— Сегодня вы — собравшиеся — будете свидетелями нашего великого таинства! — пророкотал жрец. — Мы решили показать нашу силу не для того, чтобы испугать, а для того, чтоб вы знали: кто дружен с нами — так же силён, как мы! Сегодня — великий день!
Негритянский колдун привычно-театральным жестом обратил руки к небу. Гарри невольно поднял глаза вверх. Одна из планет медленно застилала диск Солнца. Стало интенсивно темнеть.
— Ас-сейн! — воззвал шаман.
Тьма накрыла посёлок. Никто не издал вопль ужаса — видимо, племя было подготовлено к затмению. Но вот у Гарри почему-то волосы зашевелились на затылке от кошмарного предчувствия. Ледяной ветер пробежал по ногам. И только ладонь Будогорского, своевременно прикрывшая ему рот, помешала ему заорать во всё горло, когда чья-то холодная рука взяла его за запястье.
— Тише, дурачок, — услыхал он голос Барина. — Что бы сейчас не произошло, сохраняй спокойствие.
Это предупреждение прозвучало вовремя. И всё же удержать крик страха было непросто. Земля под ногами вдруг зашевелилась, и Гарри отпрыгнул в сторону. Деревянный настил во дворе стал ломаться с чудовищным хрустом.
— Ай! — уцепилась за его рукав Гермиона.
— Что за чертовщина! — попятился Рон.
Зловещий сумрак чуть рассеялся — дневное светило выступило из-за заслонившего его чёрного круга, образовав грязно-оранжевый серп света. В этом сумрачном свете обнаружилось, что между коренными жителями и их гостями выстроились в шеренгу… инферналы (!).
— Нет, это не инферналы, Гарри. Это зомби, — „успокоил“ его Будогорский.
И правда, хоть новоявленные выходцы из-под земли и имели бледно-зеленоватый оттенок, но кожные покровы их оставались чистыми, а ткани — целостными. А вот таких глаз, как у них, Гарри не доводилось видеть ещё ни у кого. Это были глаза потенциальных убийц: с остановившимися зрачками, жуткие, безжизненные.