Да уж, дома на Бейкер-стрит Шерлок никогда бы не задал такого дурацкого вопроса, ведь действия Джона были очень конкретными и однозначными: он подошел к рухнувшему в кресло Холмсу и положил руки ему на плечи, собираясь сделать массаж, который позволил бы снять часть выматывающего нервозного беспокойства. Но Шерлок вдруг сбросил с себя тепло ласковых ладоней, неловко передернув плечами, вскочил на ноги, взъерошил волосы и обвиняюще ткнул в сторону Уотсона пальцем:
Ты, Джон, ты здесь тоже странно себя ведешь: ты постоянно на взводе, ты думаешь, я не чувствую? Ты так хотел сюда приехать, почему же ты не получаешь удовольствия?
Джон примирительно поднял руки:
Я не возражал против поездки, только и всего. Ты сам прекрасно знаешь, что не я лишил тебя выбора, не я вынудил тебя принять предложение, я лишь пытался сделать это менее невыносимым.
Кажется, надвигалась одна из тех ссор, от которых дома дрожали стекла, а миссис Хадсон нервно икала. Джон ненавидел эти ссоры, от них его душа горела разъедающим пламенем страха и боли, но он понял со временем, что это единственный для Холмса способ сбрасывать скопившееся напряжение. Понял - но переносил эти ссоры по-прежнему тяжело. Шерлок взрывался на ровном месте, без видимых причин, используя как катализатор незначительную, с точки зрения постороннего человека, мелочь, и это до сих пор было дико.
Тогда какого черта, Джон, ты смотришь на меня таким несчастным взглядом и просишь помочь твоему новому другу?! - Шерлок с очевидностью входил в штопор, и Уотсон прекрасно знал, что сейчас слова бессильны. Хороший хук, возможно, оказал бы целительное воздействие, но бить Шерлока не хотелось.
Джону никогда не хотелось причинять боль Шерлоку, если без этого можно было обойтись.
Почему я должен думать не только о деле, но и о том, что ты чувствуешь себя некомфортно в окружении магии? Почему-то никто не старался облегчить бремя знания для меня, черт возьми!
Пожалуй, небольшой синяк даже украсил бы лицо Шерлока, вяло размышлял Джон, постаравшись отключиться от происходящего.
Какого дьявола, Джон, ты вчера столько времени делал в комнатах Поттера? Я видел на директорской карте: вы были слишком близко друг к другу для обычной беседы, так, может, пока я думаю об убийствах, ты думаешь о молодом перспективном волшебнике совсем не в том смысле, о котором ты распинался сегодня?!
Замолчи, - процедил Джон, не выдержав этого несправедливейшего обвинения. - Немедленно замолчи, Шерлок.
Раскрасневшийся Холмс все еще был прекрасен, но Джон в эту секунду почти ненавидел его. Выслушивать обвинения во флирте с Поттером, когда Джон сам в глубине души страдал от неуверенности, было уже чересчур.
Мне надо выйти, - тихо и жестко произнес Джон. - Постарайся осознать, какой чудовищной чуши ты нагородил.
Шерлок, казалось, разозлился еще сильнее, но из-под злости уже проступали растерянность, досада и даже, кажется, вина. Однако пока Джон не был готов продолжать разговор. Он молча закрыл за собой дверь совсем бесшумно (никогда во время их ссор он не хлопал дверьми, в каком бы состоянии ни был).
Вслед ему донесся возмущенный крик Холмса:
Твою мать, Джон Уотсон!..
Гарри рассказывал, что замок обладает причудливым чувством юмора, изменяя по своей прихоти направление коридоров и расположение лестниц. Ничего такого воочию Джон еще не наблюдал, но, оказавшись в коридоре в одиночестве, поежился: оставалось надеяться, что сегодня у Хогвартса благодушное настроение и он не станет подшучивать над несчастным магглом, отправляя его куда-нибудь в дальние каменные закоулки, где его найдут через неделю обезумевшим от жажды и страха.
Встряхнувшись, Джон попытался вспомнить дорогу к библиотеке: пожалуй, самое подходящее место для приведения в норму разболтанных душевных составляющих. Книги всегда благотворно влияли на Джона, тем более, в такой необычной библиотеке грех было не провести несколько лишних часов, ведь кто знает, когда Шерлока озарит и он сочтет, что дело окончено и пора отправляться домой. Бессмысленная ссора, хоть и была довольно глупой с точки зрения любого нормального человека, могла достаточно успешно прочистить Холмсу его гениальные мозги: словно шомпол в ружье, яростные эмоции сметали наносные хрупкие препятствия из мелочей, отвлекающих внимание, позволяя освободиться от их гнета и с новой ясностью во взгляде устремиться по пути расследования.
Иногда Джону казалось, что он просто придумывает Холмсу оправдания, потому что ссоры были порой нелепыми и внезапными до жестокости: люди редко прощали такое. Но в остальное время Джон был так счастлив с Шерлоком, так невозможно счастлив, так сильно любил его, что любые ссоры казались лишь малой платой за невероятный союз с прекраснейшим из людей. За мыслями о своем месте в жизни этого человека Джон сам не заметил, как подошел к дверям: не к резным темным дверям библиотеки Хогвартса, а строгому белому входу в больничное крыло.
Немного подумав об этом, Джон аккуратно постучал и приоткрыл дверь. Ханна Эббот как раз поднималась из-за своего стола, чтобы проверить, кто пришел. Она смерила Джона недоуменным взглядом, будто вспоминая, кто он такой, но потом приветливо улыбнулась, отчего строгое лицо озарилось внутренним сиянием.
Доктор Уотсон, проходите, я ждала вас, - Ханна повела Джона за собой мимо стола, по-прежнему заваленного бумагами, в небольшую комнатку, одну стену которой полностью занимали застекленные полки, уставленные разноцветными пузырьками, флаконами, баночками и бутылочками. Уотсон не смог удержаться: подойдя ближе, он жадно читал латинские названия, пытаясь угадать, из чего приготовлена магическая аптечная продукция и для каких целей служит то или иное зелье.
Где ваш юный пациент? - спросил Джон, хотя разговаривать с хозяйкой кабинета, стоя к ней спиной, было не совсем вежливо.
Отправила восвояси, - улыбнулась Эббот, подходя ближе. - Бородавкам хватило ночи, чтобы исчезнуть, последствия аллергии я убрала еще вечером.
У вас все очень быстро происходит, да? - обернулся Джон к целительнице. - Реакции на раздражитель чрезмерные, но и ответ на лекарства почти мгновенный.
Я росла в маггловской семье и помню, как долго приходилось лечить обыкновенную простуду. Когда я попала в Хогвартс и мадам Помфри впервые напоила меня перечным зельем, я уже на следующий день проснулась свежей, как весенний соловей, - рассмеялась Ханна, и Джон слушал ее смех с удовольствием. - Будете чай?
Чай Ханна приготовила сама, не вызывая домового эльфа, и это сделало чай более волшебным, чем любой другой, попробованный Джоном в замке. Рассказав о нескольких особенно интересных лечебных зельях, целительница замолчала, и Джон решил задать ей парочку вопросов, которые не давали ему покоя.
Вы как медик должны быть в курсе разных магических проблем со здоровьем, даже если это и не болезнь. Вот скажите, если у волшебника стресс, если он сильно нервничает, окружающие могут чувствовать его настроение физически? То есть маг рядом со мной разнервничался, а у меня от этого сводит пальцы, - это я к примеру говорю.
Ханна задумчиво молчала, пережевывая кусочек печенья. Запив его чаем, она наконец осторожно уточнила:
А вы уверены, что реакция именно физическая? Может, это возмущение ауры, ощущение мурашек, похолодания или, наоборот, повышения температуры?
Уотсон нахмурился, заподозрив, что ответы на его вопросы ему могут не понравиться:
Вообще, да, уверен. Всё настолько ужасно?
Многие маги, испытывая сильные эмоции, могут невольно транслировать их вовне своеобразными волнами: их аура колеблется, и чем эти колебания значительнее, тем выше вероятность потревожить чужую ауру. Но эти явления почти никогда не имеют выраженной физической формы. Чтобы сводило пальцы - я с таким не сталкивалась, если, конечно, вы уверены, что в тот момент к вам не применялось какое-либо заклинание, нацеленное именно на причинение вам вреда.