Печаль и раскаяние девушки были слишком явными, чтобы Гарри хоть на миг в них поверил. Жизнь под одной крышей с Малфоем многому его научила.
— Да, я вижу, что вы очень раскаиваетесь, мисс Розье. Конечно я вас прощаю! — ответил он с не меньшей искренностью. Солнечная Улыбка Героя превосходно подошла к этому случаю.
Теперь настал черед Розье коротко оценивающе стрельнуть глазами. Видимо, она так и не смогла определить, издевается «мистер Поттер», или он действительно такой светлый и открытый человек, как пишут о нем в газетах. В любом случае она решила продолжить выступление.
— Спасибо, мистер Поттер, сэр! Вы просто не представляете, как мне стыдно на самом деле! К нам многие относятся предвзято, и это заслужено, вы видите сами, но вы такой благородный и справедливый, и то что я именно с вами так себя повела… — от избытка чувств у бедняжки даже голос задрожал, и выступили слезы на глазах.
Если бы слова «ты благородный и справедливый» произнес, например, Министр Шеклболт, Гарри уже впал бы в черную ярость. Но девочка выглядела так трогательно в своих неумелых еще попытках манипулирования, что Гарри почти совсем не взбесился. Он снова улыбнулся Гортензии Солнечной Улыбкой и максимально ласково произнес:
— Вот мы и перешли к делу, верно? Итак, против кого вам требуются мои благородство и справедливость?
Розье вспыхнула и бросила на него взгляд, исполненный праведного негодования, впрочем, тут же сменившийся выражением полной покорности.
— Да, вы конечно не станете мне верить, особенно после сегодняшнего. Это тоже справедливо, поверьте, я понимаю и не в обиде. Простите, что побеспокоила вас… — и девушка поникла, всем видом выражая беспомощную обреченность. Однако запас снисходительности Гарри уже почти истаял.
— Мисс, предупреждаю: либо вы рассказываете, что вам от меня нужно, либо я сейчас вам верю, еще раз торжественно прощаю все грехи и аппарирую на работу. Меня там начальство ждет, между прочим!
Несколько секунд он наслаждался тщательно скрываемым замешательством Розье. К ее чести, она приняла решение довольно быстро.
— Да, вы снова правы. Только я прошу не «против» кого-то и не для себя.
— Для кого же?
— Максимилиан Яксли, сэр, седьмой курс нашего факультета, круглый сирота. Ему уже восемнадцать, он давно совершеннолетний, но по указу Министрства все мы считаемся несовершеннолетними, пока не закончим школу. А у Макса дом разваливается. Уже четыре года стоит пустой, там ведь все на чарах, которые давно не обновлялись! Еще через полгода, после выпуска, он, скорее всего, придет на руины, а пойти ему больше и некуда. Сейчас его даже из школы не выпускают, а если и выпустят, то поместье опечатано, и хоть что-то сделать для поддержки дома он не сможет. И еще у него палочка плохо работает, треснутая, вы же знаете как это опасно! А в доме хранится палочка его деда, он мог бы взять ее, если бы только ему позволили…
— Вот палочку вы приплели уже зря. Я только что видел мистера Яксли на тренировке, отличная у него палочка.
— Я не лгу, сэр! Это действительно важно для него!
— Что важно — верю. Дом не закрыт, как следует, и Род слабеет, да?
— Ой… — сказала девушка и совершенно непритворно открыла рот.
— Мисс, я действительно магловоспитанное бревно, но круг моего общения удивительно широк. Я угадал, у мистера Яксли проблемы с благополучием Рода?
— Я… думаю, сэр, что я не имею права обсуждать чужие дела в таком ключе, — вся напускная драма в один миг слетела, сменившись сдержанной тревогой. Вот теперь Гарри поверил ей безоговорочно и кивнул:
— Понимаю, мисс. Не могли бы вы проводить меня к декану Фарли?
— Да, конечно, сэр, пойдемте.
Всю дорогу Гортензия хранила настороженное молчание. Она разомкнула губы, только постучавшись в дверь кабинета в слизеринском подземелье.
— Декан Фарли, к вам мистер Гарри Поттер. Я могу идти, сэр?
— Конечно, мисс, — Гарри дружески поприветствовал Джемму, поднявшуюся из-за стола ему навстречу. — Мисс Фарли, я, к сожалению, забыл сделать маленькое, но важное сообщение во время занятия. Можно как-то устроить мне короткую встречу с вашими студентами? Сейчас они на обеде, я понимаю…
— На самом деле, они еще не ушли на обед, — Джемма гордо вскинула голову. — Слизеринцы не садятся за стол потными и пыльными сразу после тренировки! Сейчас я сделаю объявление в гостиной. Возможность пообщаться со студентами в моем кабинете вас устроит?
— Полностью. И я буду рад, если вы будете присутствовать.
Прошло не более пяти минут — Гарри едва успел обменяться с Джеммой парой незначащих новостей, — когда в дверь снова постучали, и девять студентов по очереди окатили его подозрительными взглядами. Дождавшись, когда за последним из них закроется дверь, Гарри заговорил.
— Небольшое объявление, леди и джентльмены. Вам, наверное, знакомы слухи о том, что я пинком открываю любые двери и могу одним движением брови решить любую проблему? Так вот, эти слухи хоть и преувеличены, но некоторую основу под собой имеют. И если кто-то из вас сочтет, что мое вмешательство необходимо для решения его проблем, я официально разрешаю обращаться ко мне за помощью. Но учитывайте три момента. Первое: я не Мерлин, мне не все под силу. Второе: как мне сегодня объяснили, я — справедливый человек. Существуют абсолютно заслуженные сроки в Азкабане, репарации и прочие неприятности, с которыми я помочь не смогу. Никому, никогда. Но если вы хотите подать, например, прошение о пересмотре чьего-либо приговора, а у вас его просто не принимают, вот тогда я вмешаюсь без раздумий. Но только при условии — и это третий пункт — что вы сперва попытались решить вашу проблему стандартным путем. Существует, если вы вдруг не знали, «Отдел правовой поддержки наследников отчужденного, арестованного и бесхозяйного имущества», а для начала можете обращаться к своему декану, она поможет вам сориентироваться и правильно подать заявление, — Джемма кивнула, полностью одобряя его слова. — И вот если такой стандартный путь закончился тупиком, тогда обращайтесь ко мне. Чем смогу — помогу, но еще раз: я не Мерлин. Благодарю, декан Фарли, это все, что я хотел сказать.
И Гарри поспешил сбежать, чтобы не нарваться на очередной поток благодарностей от Джеммы. Почему-то каждый раз в таких случаях ему было даже не неловко, а просто стыдно перед ней за свое всемогущество.
— Как прошло? — вяло поинтересовался Драко.
— Чудесно, хотя и странно. Есть надежда, что я подкинул твоему отделу изрядный шмат работы. Басси, думосбор!
Малфой нога за ногу подтянулся к чаше, наполнившейся воспоминаниями. Вынырнул он уже в куда более энергичном настроении.
— Хотя бы от скромности я тебя точно вылечил! Должно сработать, Поттер. И если сработает, с меня еще одна бутылка из отцовских запасов!
— Ловлю на слове! А от них раньше ничего не было, в смысле официальных обращений?
— Одно было. Яксли подал прошение насчет Родового поместья чуть ли не в самый день семнадцатилетия. Так что конкретно тут ты промазал.
— И что с ним не так?
— Особняк опечатан не только как выморочная собственность, но и как смертельно опасное место. Там снята защита от проникновения и понаставлено убойных ловушек, которые для пущей надежности срабатывают только при попытке покинуть дом. То есть внутрь можно идти безнаказанно, а вот обратно… Леди Яксли то ли правда не знала, что ее младший жив, то ли просто слегка рехнулась от горя, у нее же муж, старший сын и двое братьев легли под Хогом. В общем, она превратила особняк в лабиринт с ловушками, а потом насмерть закруциатила нескольких маглов прямо у себя на террасе, чтобы Аврорат точно не пропустил ее «приглашение». Там ваших с десяток полегло, а сколько загремели в Мунго — я просто не в курсе. В Министерстве решили, что раз в дом можно без проблем войти, значит ничего полезного хозяева там не оставили, так что лезть туда совершенно не за чем. Просто запечатали опасное место с леди Яксли внутри.