Гарри отшатнулся. Теперь он увидел источник шума. На полу сжалось в комок существо, похожее на маленького голого ребёнка, но с грубой, шершавой, как будто ободранной кожей; дрожа, оно лежало под стулом, куда его затолкали, как ненужную вещь, чтобы убрать с глаз долой, и тяжело дышало.
Гарри боялся его. Существо было маленькое, хрупкое, израненное, и всё же Гарри не хотелось подходить к нему ближе. Тем не менее он стал медленно двигаться к стулу, готовый отскочить в любую секунду. Вскоре он мог бы уже протянуть руку и дотронуться до ужасного создания, однако не было сил заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Существо нуждалось в утешении, но Гарри испытывал непреодолимое отвращение.
– Ты не можешь ему помочь.
Он резко обернулся. К нему шёл Альбус Дамблдор, высокий, стремительный, в развевающихся тёмно-синих одеждах.
– Гарри! – Дамблдор распростёр объятия. Обе руки у него были целы – белые, без всяких повреждений. – Ты чудный мальчик! Ты храбрый, очень храбрый мужчина! Пойдём.
Гарри, как оглушённый, пошёл за Дамблдором, уводившим его прочь от хнычущего ободранного ребёнка, к двум креслам – Гарри не видел их раньше, – стоявшим поодаль под тем же высоким сияющим куполом. Дамблдор сел в одно из них, Гарри упал в другое, не сводя глаз с бывшего директора Хогвартса. Длинные серебряные волосы и борода, проницательные синие глаза за очками-половинками, кривоватый нос – точно таким он его помнил. И всё же…
– Но вы же умерли, – сказал Гарри.
– Несомненно, – деловито подтвердил Дамблдор.
– Значит… значит, я тоже умер?
– Гм… – Дамблдор улыбался всё шире. – Да, в этом, конечно, весь вопрос… В общем и целом, милый мой мальчик, мне кажется, что нет.
Они смотрели друг на друга. Старик улыбался всё той же сияющей улыбкой.
– Нет? – переспросил Гарри.
– Нет, – сказал Дамблдор.
– Но… – Гарри невольно поднёс руку к шраму на лбу. Похоже, его там не было. – Но ведь я должен был умереть – я не защищался! Я хотел, чтобы он меня убил.
– Вот это-то, – сказал Дамблдор, – видимо, всё и изменило.
Дамблдор лучился счастьем, как светом, как огнём. Гарри никогда не видел человека так явно, так ощутимо счастливого.
– Объясните, – попросил Гарри.
– Но ведь ты уже понял, – сказал Дамблдор, складывая ладони с вытянутыми пальцами.
– Я дал ему убить себя, – сказал Гарри. – Так ведь?
– Да. – Дамблдор утвердительно кивнул. – Дальше!
– Значит, та часть его души, что была во мне…
Дамблдор кивнул с ещё большей горячностью, ободряюще улыбаясь.
– …погибла?
– Несомненно! – сказал Дамблдор. – Да, он её уничтожил. Твоя душа теперь полностью и безраздельно принадлежит тебе, Гарри.
– Но тогда… – Гарри взглянул через плечо на крошечное искалеченное существо под стулом.
– Что это, профессор?
– Этому ни ты, ни я не можем помочь, – ответил Дамблдор.
– Но ведь если Волан-де-Морт применил Убивающее заклятие, – снова начал Гарри, – и на этот раз никто не погиб вместо меня, как же я могу быть жив?
– Я думаю, ты понимаешь, – сказал Дамблдор. – Вернись мысленно назад. Вспомни, что он сделал по своему невежеству, алчности и жестокости.
Гарри задумался, обводя глазами окружающее пространство. Если это и впрямь дворец, то какой-то странный, с рядами кресел, с рельсами там и сям – и при этом здесь не было никого, кроме него самого, Дамблдора и корчащегося существа под стулом. А потом ответ пришёл сам, без малейшего усилия.
– Он взял мою кровь, – сказал Гарри.
– Именно! – ответил Дамблдор. – Он взял твою кровь и восстановил с её помощью своё тело! Твоя кровь в его жилах, Гарри, Защитные чары Лили внутри вас обоих! Он вынудил тебя жить, пока жив он сам!
– Я жив… пока жив он сам? Но я-то думал… что всё как раз наоборот! Я думал, мы оба должны умереть. Или это одно и то же?
Тут его внимание отвлекли стоны и судороги несчастного существа под стулом, и он снова покосился на него.
– Вы уверены, что мы ничего не можем сделать?
– Здесь ничем не поможешь.
– Тогда объясните… ещё, – сказал Гарри.
Дамблдор улыбнулся:
– Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который он создал невольно. Волан-де-Морт сделал свою душу до того хрупкой, что она разбилась вдребезги, когда он совершал эти несказанные злодейства – убийство твоих родителей, покушение на убийство ребёнка. И он унёс из вашего дома даже меньше, чем сам он думал. Он оставил там не только своё тело. Он оставил часть самого себя в тебе, намеченной жертве, которая выжила против всякого ожидания.