– Как вы думаете, что случилось с Кроткоттами?
– Если им повезло – улизнули, – ответила Гермиона, согревая ладони о чашку. – Если мистеру Кроткотту хватило ума трансгрессировать вместе с женой, сейчас они, прихватив детей, покидают страну. Во всяком случае, Гарри посоветовал ей поступить именно так.
– Чёрт, надеюсь, они спасутся, – сказал Рон, снова откидываясь на подушки. Похоже, чай взбодрил и его, щёки Рона чуть-чуть порозовели. – Хотя, судя по тому, как все разговаривали со мной, пока я был Реджем Кроткоттом, особым умом он не блещет. Господи, надеюсь, им удалось смыться. Если они попадут по нашей милости в Азкабан…
Гарри взглянул на Гермиону, и вопрос, который он собирался задать – о том, не помешает ли миссис Кроткотт отсутствие палочки трансгрессировать вместе с мужем, – замер на его губах. Гермиона смотрела на озабоченного участью Кроткоттов Рона с нежностью, увидев которую, Гарри почувствовал себя так, точно он застал их целующимися.
– Ну хорошо, он у тебя? – спросил Гарри у Гермионы, отчасти для того, чтобы напомнить ей о своём существовании.
– Он… какой он? – слегка вздрогнув, спросила она.
– Ради чего мы всё это затеяли, как по-твоему? Медальон! Где он?
– Так вы его раздобыли? – воскликнул, приподымаясь на подушках, Рон. – Что же вы молчали-то? Господи, хоть бы слово сказали!
– Ну, мы же улепётывали со всех ног от Пожирателей смерти, верно? – ответила Гермиона. – На, держи.
И Гермиона, вытащив из кармана мантии медальон, протянула его Рону.
Медальон был размером с куриное яйцо. Витиеватое, выложенное зелёными камушками «С» тускло посверкивало в рассеянном свете, пробивавшемся сквозь брезентовую крышу палатки.
– А никто не мог уничтожить его, после того как Кикимер выпустил медальон из рук? – с надеждой поинтересовался Рон. – Я хочу сказать, мы уверены, что крестраж ещё тут?
– Думаю, да, – откликнулась Гермиона, взяв у него медальон и внимательно оглядев. – Если бы крестраж уничтожали с помощью магии, наверняка остались бы какие-то следы.
Она передала медальон Гарри, и тот тоже повертел его в пальцах. Украшение выглядело совершенным, безупречно чистым. Гарри вспомнил покалеченные остатки дневника, камень на перстне, треснувший, когда Дамблдор уничтожил скрытый в нём крестраж.
– Полагаю, Кикимер прав, – сказал Гарри. – Нам придётся выяснить, как открыть медальон, только тогда мы и сможем уничтожить крестраж.
И пока он произносил эти слова, его словно ударило понимание того, что скрыто за маленькой золотой дверцей. Даже после стольких усилий, потраченных на то, чтобы получить медальон, Гарри испытывал неистовое желание забросить его как можно дальше. Овладев собой, он попытался открыть медальон пальцами, потом произнёс заклинание, с помощью которого Гермиона отперла дверь комнаты Регулуса. Ничего не получилось. Он передал медальон Рону, Рон – Гермионе, каждый из них попробовал вскрыть его, но безуспешно.
– Но ты ведь чувствуешь его? – негромко спросил Рон, сжав медальон в кулаке.
– О чём ты?
Рон возвратил медальон Гарри. Через миг-другой Гарри показалось, что он понял, о чём говорил Рон. Создавалось ли это ощущение кровью, пульсировавшей в его венах, или что-то действительно билось, точно крохотное сердце, внутри медальона?
– Так что мы с ним будем делать? – спросила Гермиона.
– Хранить, пока не поймём, как его уничтожить, – ответил Гарри и без особой охоты повесил медальон себе на шею, укрыв его под мантией на груди, рядом с мешочком Хагрида. – Думаю, – вставая и потягиваясь, произнёс он, – каждый из нас будет по очереди надевать его и сторожить с ним палатку. И надо что-то сообразить насчёт еды. Нет уж, ты оставайся пока здесь, – сказал он Рону, попытавшемуся сесть и тут же неприятно позеленевшему.
Они поставили на стол в палатке вредноскоп, который Гермиона подарила Гарри на день рождения, и до конца дня Гарри с Гермионой поочерёдно выполняли обязанности часового. Впрочем, весь день вредноскоп сохранял безмолвие и неподвижность. То ли благодаря наложенным Гермионой защитным заклинаниям и Маглоотталкивающим чарам, то ли потому, что люди не часто решались забредать сюда, эта часть леса оставалась словно нежилой, только случайные птицы да белки изредка появлялись в ней. Вечер никаких изменений не принёс. В десять часов Гарри запалил свою палочку и, сменив на посту у палатки Гермиону, стал вглядываться в пустынный пейзаж, оживляемый лишь летучими мышами, проносившимися над ним по единственному куску звёздного неба, какой был виден с защищённой чарами прогалины.
Гарри испытывал голод и лёгкое головокружение. Никакой еды Гермиона в свою волшебную сумочку укладывать не стала, поскольку думала, что к ночи они вернутся на площадь Гриммо, и потому за день все трое ничего не ели, если не считать грибов, которые Гермиона собрала под ближайшими деревьями и сварила в жестяном котелке. Рон, пожевав их немного, отодвинул от себя тарелку с таким видом, точно его затошнило, да и Гарри доел свою порцию с трудом и лишь потому что не хотел обижать Гермиону.