— Это… Дело в том, что… — запинаясь, выговорила она. — Мамина диадема…
— Диадема вашей матери?
Казалось, привидение злится на себя.
— При жизни, — чопорно отозвалась она, наконец, — меня звали Хелена Равенкло.
— Так вы — ее дочь? Но тогда вы должны знать, куда делась диадема!
— Хоть диадема и дарует мудрость, — сказала она, усиленно пытаясь держать себя в руках, — сомневаюсь, что она повысит твои шансы победить волшебника, называющего себя Лордом.
— Я же сказал, я не собираюсь надевать ее, — в отчаянии воскликнул Гарри. — Нет времени объяснять, но если вам небезразлична судьба Хогвартса, если вы хотите победы над Волдемортом, вы должны рассказать мне все, что вам известно о диадеме.
Серая Дама молчала, зависнув над полом и глядя на Гарри, и его охватило чувство безнадежности. Конечно, если бы она что-нибудь знала, то рассказала бы Флитвику или Дамблдору, которые, безусловно, тоже задавали ей этот вопрос. Покачав головой, Гарри уже собрался уходить, когда Серая Дама вдруг заговорила.
— Я украла диадему у своей матери, — тихо сообщила женщина-призрак.
— Вы… что вы сделали?
— Я украла диадему, — шепотом повторила Хелена Равенкло. — Мне хотелось стать умнее, известнее и значительнее матери. И я сбежала с диадемой.
Не понимая, чем заслужил такое доверие, но не собираясь уточнять, Гарри просто внимательно слушал ее рассказ.
— Говорили, что моя мать так и не призналась в пропаже диадемы, притворяясь, что она все еще у нее. Она скрывала свою потерю и мое предательство даже от остальных основателей Хогвартса. А потом мама заболела, смертельно заболела. Несмотря на мое вероломство, она хотела повидать меня перед смертью и послала на поиски мужчину, долгое время влюбленного в меня, но отвергнутого мной. Она знала, что он не успокоится, пока не найдет меня.
Гарри ждал. Женщина-призрак вздохнула и покачала головой.
— Он нашел меня в лесу, где я пряталась. Но когда я отказалась вернуться, он разозлился. Барон всегда был вспыльчивым человеком. Разъяренный моим отказом, ревнуя меня к моей свободе, он заколол меня.
— Барон? — изумился Гарри. — Вы имеете в виду?..
— Да, Кровавый Барон, — ответила Серая Дама и распахнула мантию, показывая кровавую рану на своей белой груди. — Опомнившись и осознав, что наделал, он раскаялся. Он лишил себя жизни тем же оружием, которым убил меня. Даже теперь, столетия спустя, он носит цепи в знак раскаяния… И поделом, — горько добавила она.
— А… А что с диадемой?
— Диадема осталась там, где я спрятала ее, когда услышала, что Барон приближается. Она в дупле дерева.
— В дупле дерева? — переспросил Гарри. — Какого дерева? Где это случилось?
— В албанском лесу. Мне казалось, там мать никогда не найдет меня.
— Албания, — повторил Гарри, и в голове его начала складываться целостная картина. Ему стало ясно, почему Хелена Равенкло рассказала ему то, чего не поведала ни Дамблдору, ни Флитвику. — Вы… Вы уже рассказывали эту историю, да? Другому студенту?
Она кивнула, закрыв глаза.
— Я же не знала… А он был так учтив. Казалось, он понял… Сочувствовал…
«Да уж, — подумал Гарри, — как раз Том Риддл-то и мог хорошо понять желание Хелены Равенкло присвоить чужое сокровище, на которое у нее был минимум прав».
— Ну, — пробормотал Гарри, — вы были не первой, кого обманул Волдеморт. Он умел очаровывать, когда хотел этого…
Итак, Волдеморту удалось выяснить местонахождение диадемы у Серой Дамы. Он отправился в тот лес и забрал диадему из тайника. Возможно, это случилось сразу после окончания Хогвартса, прежде, чем он начал работать у Борджина и Беркса.
Может, именно этот албанский лес стал его укрытием позднее, когда понадобилось спокойное место, чтобы затаиться на десять долгих лет?
Но ведь, став хоркруксом, диадема не могла оставаться в дупле какого-то там дерева… Нет, она была тайно возвращена обратно, на свое исконное место, где Волдеморт, должно быть, и спрятал ее…
— …в ту самую ночь, когда вернулся, чтобы просить должность учителя! — произнес Гарри, вслух заканчивая мысль.
— Прошу прощения?
— Он спрятал диадему в замке в ту ночь, когда просил Дамблдора принять его на должность учителя! — воскликнул Гарри. Высказав идею вслух, он вдруг понял, как все могло произойти на самом деле. — Скорее всего, он спрятал диадему по дороге в кабинет Дамблдора или на обратном пути! Так вот зачем он пытался получить в Хогвартсе работу — тогда бы у него была возможность добраться и до меча Гриффиндора… спасибо, благодарю вас!
Оставив изумленную Серую Даму парить в воздухе, Гарри помчался прочь. Завернув за угол и пробегая через холл, он посмотрел на часы. До полуночи оставалось пять минут, и хотя теперь он знал, что было последним хоркруксом, его еще надо было найти…
Раз уж многие поколения студентов не могли найти диадему, значит, она не в башне Равенкло — но если не там, то где? Какому месту мог доверить хоркрукс Том Риддл, полагаясь на то, что оно навсегда сохранит его тайну?
Теряясь в отчаянных догадках, Гарри свернул за угол. Но не успел он сделать и нескольких шагов вниз по коридору, как вдруг слева от него с оглушительным звоном разбилось окно, какой-то огромный человек ввалился в него и, пролетев мимо, ударился о противоположную стену.
Что-то большое и покрытое шерстью отделилось от неуклюжего тела и бросилось прямо к Гарри.
— Хагрид! — воскликнул Гарри, отбиваясь от Клыка, когда огромный бородач вцепился в его ноги. — Что за…?
— Гарри, ты тута!.. Ты тута!
Хагрид наклонился, крепко обнял Гарри и отбежал к разбитому окну.
— Молодчага, Гроуп! — прокричал он в дыру в окне. — Я… этого… щас вернуся!
Позади Хагрида, в кромешной темноте, Гарри увидел отдаленные вспышки и услышал леденящий душу вопль. Он посмотрел на часы: полночь. Битва началась.
— Чтоб мне провалиться, Гарри — сказал Хагрид, тяжело дыша. — Уже началось? Пора драться?
— Хагрид, откуда ты появился?
— Услышал голос Сам-Знаешь-Кого из своей пещеры, — мрачно произнес Хагрид. — Голос-то его далекооонько разнесся… «До полуночи дайте-подайте мне Поттера…» Так я и знал, что ты тута и что все к этому идет. Не лезь к нему, Клык!.. Вот мы и пришли, к тебе, значит, на подмогу — я, и Гроуп, и Клык. Мы прорвались через лесную границу, Гроуп тащил нас — Клыка и меня. Я объяснил, что мне надо в замок, вот он и забросил меня через окно, спасибо ему. Канешн, эт не то, че я запланировал-то, но… А Рон и Гермиона-то где?
— Я тоже не отказался бы узнать, — отозвался Гарри. — Пойдем.
Они вместе рванули по коридору, Клык вприпрыжку бежал рядом. Вокруг что-то происходило, слышался топот ног, крики, в окнах отражались вспышки света, пронизывающие окружавшую замок темноту.
— А мы куды? — задыхаясь, с трудом спросил Хагрид, топая следом за Гарри, сотрясая дощатый пол.
— Не знаю, если честно, — ответил Гарри, наугад сворачивая за угол. — Но Рон и Гермиона должны быть где-то здесь…
И осекся, натолкнувшись на первые жертвы войны: две каменные горгульи, обычно охранявшие вход в учительскую, были расколоты на куски разбившим окно заклятием. Осколки статуй чуть заметно шевелились на полу, но когда Гарри аккуратно перепрыгнул через отбитую голову одной из них, горгулья слабо простонала:
— Ага, не обращай на меня внимания… Я просто полежу тут, пока не рассыплюсь…
Ее уродливое каменное лицо почему-то напомнило Гарри о мраморном бюсте Ровены Равенкло в доме Ксенофилиуса и ее нелепом головном уборе, а затем и о статуе в башне Равенкло, с каменной диадемой на светлых кудрях…
Дойдя до конца коридора, он вдруг вспомнил о третьей каменной статуе, изображающей уродливого старого волшебника, на голову которого Гарри собственноручно водрузил парик и потрепанную старую шляпу. От неожиданности Гарри чуть не споткнулся, и на мгновение стало так жарко, будто он только что глотнул крепкого огневиски.
Теперь он знал, где был спрятан последний хоркрукс…
Том Риддл никогда ни на кого не полагался и всегда действовал в одиночку — скорей всего, ему хватило бы высокомерия полагать, что он и только он один проник в самые глубокие тайны Хогвартса. Конечно, Дамблдор и Флитвик, образцовые ученики, в свое время, никогда не заглядывали в это место, но Гарри, имеющий обыкновение сбиваться с протоптанных дорог — он, как и Волдеморт, знал об идеальном тайнике Комнаты Необходимости, который Дамблдор никогда бы не обнаружил.