— Если новый режим так относится к магглорожденным, — продолжил Гарри, — то что он сделает с полуоборотнем, отец которого — член Ордена Феникса? Мой отец умер, чтобы защитить мою мать и меня, и после этого ты считаешь, что он попросил бы тебя бросить своего ребенка и пойти с нами?
— Как… как ты смеешь? — проговорил Люпин. — Я не ищу… опасностей или личной славы… Как ты можешь предполагать такое…
— Мне кажется, ты сейчас чувствуешь себя настоящим сорвиголовой, — сказал Гарри. — Ты хочешь занять место Сириуса…
— Гарри, нет! — взмолилась Гермиона, но тот все еще смотрел в мертвенно-бледное лицо Люпина.
— Я не поверил бы этому, если бы сам не увидел, — сказал Гарри. — Человек, который научил меня сражаться с дементорами — трус…
Люпин так быстро выхватил палочку, что Гарри едва успел дотянуться до своей. Раздался громкий удар, и Гарри отбросило назад. Сползая по стене после удара, он увидел, как за дверью исчез краешек мантии Люпина.
— Рем, Рем, вернись! — закричала Гермиона, но Люпин не ответил. Через несколько мгновений громко захлопнулась входная дверь.
— Гарри! Как ты мог?
— Да легко, — бросил Гарри. Он поднялся на ноги, все еще трясясь от гнева. На затылке, там, где он ударился об стену, выросла большая шишка. — Не смотри на меня так! — рявкнул он на Гермиону.
— Только попробуй с ней что-нибудь сделать! — прорычал Рон.
— Нет, нет, не нужно драться! — закричала Гермиона, бросившись между ними.
— Тебе не стоило говорить Люпину такое, — обратился Рон к Гарри.
— Он получил по заслугам, — возразил Гарри. Перед его глазами, быстро сменяя друг друга, мелькали образы: Сириус, падающий за занавес; Дамблдор, зависший в неестественной позе между небом и землей; вспышка зеленого и голос его матери, молившей о пощаде…
— Родители не должны оставлять детей, если только… если только им не приходится это сделать.
— Гарри… — проговорила Гермиона, протягивая ему руку, но тот оттолкнул ее и отошел к камину. Он когда-то разговаривал с Люпином через этот камин, спрашивал о Джеймсе, и Люпин утешил его. Сейчас измученное, бледное лицо Люпина словно парило в воздухе перед Гарри. Он почувствовал угрызения совести. Ни Рон, ни Гермиона ничего не сказали, но Гарри был уверен, что они переглядываются за его спиной.
Он обернулся и увидел, как они быстро отворачиваются друг от друга.
— Я знаю, что не должен был называть его трусом.
— Да, не должен, — тут же отреагировал Рон.
— Но он ведет себя, как трус.
— Все равно… — сказала Гермиона.
— Я знаю, — ответил Гарри. — Но если он в результате вернется к Тонкс, получится, что я поступил правильно?
В голосе Гарри, несмотря на все его усилия, звучала мольба. Гермиона смотрела на него сочувственно, Рон — неуверенно. Гарри опустил голову, думая об отце. Поддержал бы Джеймс слова Гарри или рассердился на то, как сын обошелся с его лучшим другом?
В тишине кухни словно носились отзвуки резких фраз Гарри и Люпина и невысказанных упреков Рона и Гермионы. Принесенный Люпином "Ежедневный пророк" до сих пор лежал на столе, большая фотография Гарри занимала всю первую страницу. Гарри сел за стол, открыл газету на первом попавшемся развороте и притворился, что читает. Он не понимал написанного — думать получалось только о разговоре с Люпином. Рон и Гермиона, скорее всего, снова начали обмениваться взглядами, скрытыми от него страницами «Пророка». Гарри с шумом перевернул газетный лист и тут же наткнулся на имя Дамблдора. Затем он разглядел фотографию — семейный снимок, подписанный "Семья Дамблдоров. Слева направо: Альбус, Персиваль с новорожденной Арианой на руках, Кендра, Аберфорт".
Гарри вгляделся в фотографию. Отец Дамблдора, Персиваль, был красив, и даже на старой выцветшей картинке его глаза весело поблескивали. Ариана была совсем крохой, не больше буханки хлеба. Черные, как сажа, волосы матери, Кендры, были затянуты в тугой пучок. Ее лицо было словно выточено из камня. Несмотря на ее закрытое шелковое платье, Гарри, изучая темные глаза, высокие скулы и прямой нос Кендры, почему-то думал об индейцах. На Альбусе и Аберфорте были похожие камзолы с кружевными воротниками, волосы у обоих были до плеч. Альбус выглядел несколько постарше, но в остальном два мальчика были очень похожи: нос Альбуса тогда еще не был сломан, и очки он не носил.
Семья, выглядевшая вполне счастливой, приветливо улыбалась со страниц газеты, малютка Ариана махала крохотной ручкой.
Гарри перевел глаза на заголовок над фотографией:
Автор — Рита Скитер"
Решив, что хуже, чем сейчас, ему уже вряд ли станет даже от статей Риты, Гарри начал читать.
"Гордая и высокомерная Кендра Дамблдор не могла оставаться в Плесневелой Пустоши после того, как ее муж Персиваль был арестован и отправлен в Азкабан. Так что она решила навсегда покинуть родные места и переехать в Годрикову Лощину, деревню, позже ставшую знаменитой, когда Гарри Поттер странным образом сумел спастись от Сами-Знаете-Кого.
Как и Плесневелая Пустошь, Годрикова Лощина была домом для нескольких семей волшебников, но, поскольку ни одна семья не была знакома с Дамблдорами, Кендра смогла ускользнуть от расспросов о преступлении ее мужа, которыми ее засыпали в родной деревне. Постоянно отвергая попытки соседей завязать более тесные отношения, она вскоре добилась того, что ее семью окончательно оставили в покое.
"Захлопнула дверь прямо перед моим носом, когда я пришла к ней знакомиться и принесла домашние котлокексы, — говорит Батильда Бэгшот. — В первый год я видела только двух мальчиков. Да и не узнала бы, наверное, что у них была еще и девочка, если бы зимой не собирала планжентинки и не увидела, как Кендра выводит Ариану на задний двор. Она обошла лужайку вокруг, крепко держа дочку за руку, а потом завела ее назад в дом. Я даже и не знала, что подумать".
Похоже, Кендра считала, что переезд в Годрикову Лощину — отличная возможность спрятать Ариану навсегда, а это она наверняка хотела сделать уже не один год. Важно обратить внимание и на выбранный матерью момент. Ариане было лет семь, когда она исчезла из виду, а к семи годам, как считает большинство экспертов, у детей проявляются магические способности. Никто из ныне живущих не помнит, чтобы Ариана когда-либо демонстрировала хотя бы малейшие их признаки. Таким образом, становится ясно, что Кендра решила скрыть существование дочери вместо того, чтобы признаться, что произвела на свет сквиба. Переехав подальше от друзей и соседей, знавших Ариану, было гораздо легче посадить ее под домашний арест. Тем немногим, кто знал о существовании девочки, можно было доверить этот секрет; даже два ее брата отвечали на неудобные вопросы исключительно заученной фразой — "Она слишком слабенькая, чтобы ходить в школу".
На следующей неделе: Альбус Дамблдор в Хогвартсе — награды и притворство".
Гарри ошибся: от прочитанного стало ещё хуже. Он снова посмотрел на фотографию счастливой семьи. Правда ли это всё? И можно ли как-нибудь проверить? Ему захотелось отправиться в Годрикову Лощину, даже если с Батильдой поговорить уже не удастся, посетить деревню, где и он, и Дамблдор потеряли близких. Решив спросить совета у Рона и Гермионы, он как раз опускал газету на стол, когда внезапно раздался оглушительный треск.
Впервые за три дня Гарри совершенно забыл о Кричере. Сперва он подумал, что это Люпин снова ворвался в комнату, и не сразу заметил два переплетенных в борьбе тела, упавших из воздуха прямо рядом с его стулом. Гарри вскочил на ноги. Кричер выпутался из клубка тел и, низко поклонившись Гарри, проквакал:
— Кричер вернулся с вором Мундунгусом Флетчером, хозяин.
Мундунгус торопливо поднялся и выхватил палочку, но Гермиона среагировала быстрее:
— Expelliarmus!
Волшебная палочка Мундунгуса взлетела в воздух, и Гермиона поймала ее. Ошеломленный Мундунгус кинулся к лестнице. Рон, как заправский регбист, в подкате схватил его за ноги, и Мундунгус с хрустом ударился о каменный пол.