— Гарри, боюсь, мы не сможем туда вернуться.
— Что…
— Как раз когда мы аппарировали, в меня вцепился Яксли, и я не сумела от него отделаться, он слишком сильный. Так что он аппарировал с нами на площадь Гриммо, а там, скорее всего, увидел дверь дома и немного ослабил хватку. Тогда я смогла его сбросить и аппарировала с вами сюда.
— А Яксли-то где? Слушай… Ты хочешь сказать, он на площади Гриммо? Но он же не может попасть в дом?
Гермиона покачала головой. В глазах у нее блеснули слезы.
— Я думаю, что может. Я… Я оттолкнула его заклятьем отвращения, но он уже был внутри защитного круга чар Fidelius. С тех пор, как умер Дамблдор, мы тоже Хранители, так что я все равно что выдала ему тайну, понимаешь?
Не было смысла спорить — Гарри верил, что Гермиона права. Это был серьезный удар. Если у Яксли теперь есть доступ в дом, вернуться туда невозможно. Туда уже наверняка аппарировали другие Упивающиеся смертью. А ведь особняк на площади Гриммо, как бы он ни был мрачен и как бы ни подавлял, оставался до сих пор их единственным убежищем и даже домом, с тех пор как Кричер стал счастливее и дружелюбнее.
Гарри представил себе, как эльф сейчас возится с бифштексом и пирогом с почками, которых Гарри, Рон и Гермиона так и не попробуют. Сердце у него болезненно сжалось — и дело было вовсе не в еде…
— Гарри, прости, мне так жаль!
— Не глупи, ты ни в чем не виновата! Никто не виноват, кроме меня…
Он вытащил из кармана глаз Хмури. Гермиона отшатнулась.
— Амбридж прикрепила его к двери кабинета, чтоб следить за сотрудниками. Я не мог его там оставить… но из-за этого в Министерстве узнали, что в здании посторонние.
Гермиона не успела ничего сказать — Рон застонал и открыл глаза. Лицо у него все еще было землистое, на лбу блестели капельки пота.
— Как ты себя чувствуешь? — прошептала Гермиона.
— Отвратно, — ответил он хриплым голосом и поморщился, ощупывая раненую руку. — Где это мы?
— В лесу, где проходил Кубок мира по квиддичу. Мне нужно было какое-нибудь защищенное, потайное место, а это…
— Было первое, что пришло тебе в голову, — закончил фразу Гарри, осматривая пустынную полянку. Поневоле вспомнилось, что в прошлый раз, когда они аппарировали в первое попавшееся место, о каком подумала Гермиона, Упивающиеся смертью обнаружили их уже через несколько минут. Может, это была легилименция? Вдруг Волдеморт и его подручные уже знают, куда их доставила Гермиона?
— Ты считаешь, надо двигать отсюда? — спросил Рон. По его лицу Гарри понял, что и он думает о том же.
— Да черт его знает…
Кожа у Рона все еще была бледная и влажная. Он даже не пытался сесть и явно был слишком слаб для этого. Гарри пугала одна мысль о том, как его перевозить.
— Давайте пока останемся тут.
Гермиона с облегчением вскочила на ноги.
— Ты куда? — спросил Рон.
— Раз уж мы остаемся, надо наложить защитные заклятья.
Подняв палочку, она двинулась вдоль поляны по широкой дуге, бормоча заклинания. Воздух рядом с ней вздрагивал, как если бы Гермиона устанавливала вокруг поляны тепловую завесу.
— Salvio hexia… Protego totalum… Repello Muggletum… Muffliato… Гарри, теперь можешь поставить палатку.
— Палатку?!
— Она в сумке.
— В… а, да, точно, — сказал Гарри.
В этот раз он уже не полез внутрь, а сразу использовал призывающие чары. Появилась палатка — грузная масса брезента, веревок и колышков. От нее воняло кошками, и отчасти из-за этого Гарри узнал ту самую палатку, в которой они спали ночью после Кубка мира по квиддичу.
— Это же того типа Перкинса из Министерства, разве нет? — спросил он, пытаясь высвободить колышки.
— Вроде он не стал ее забирать, ревматизм совсем замучил, — ответила Гермиона, выполняя палочкой сложное движение из восьми элементов, — так что папа Рона сказал, что я могу ее взять. Erecto!
Она указала палочкой на бесформенную массу брезента, и та одним плавным движением поднялась и сама собой установилась. Колышек, который держал растерянный Гарри, вырвался у него из рук и с глухим стуком вонзился в землю, натягивая растяжку.
— Cave inimicum, — от палочки Гермионы в небе расцвел сноп искр. — Больше я ничего не могу сделать. По крайней мере, мы узнаем, если они придут, хотя я не могу гарантировать, что это удержит Вол…
— Не произноси его имя! — резко и грубо прервал ее Рон.
Гарри с Гермионой переглянулись.
— Извините, — Рон едва слышно охнул, приподнимаясь, чтобы посмотреть на них, — но мне кажется, что это — какое-то проклятье, что ли. Давайте будем называть его Сами-Знаете-Кто. Пожалуйста.
Гарри начал было:
— Дамблдор говорил, что страх перед именем…
— На случай, если ты не заметил, приятель, самому Дамблдору не сильно-то помогло, что он называл Сами-Знаете-Кого по имени, — огрызнулся Рон. — Просто… Просто давайте выказывать ему немного уважения, ладно?
— Уважения?! — повторил Гарри, но Гермиона бросила на него предостерегающий взгляд.
Ладно. Наверное, и вправду не стоило спорить с Роном, пока тот был так слаб.
Вдвоем они полувнесли, полувтащили Рона в палатку. Внутри все было в точности, как Гарри помнил: маленькая квартирка с ванной и крохотной кухонькой. Он отодвинул в сторону старое кресло и осторожно опустил Рона на нижнюю койку двухъярусной кровати. Даже от столь короткого путешествия Рон еще сильнее побелел, и едва они устроили его на матрасе, как он опять закрыл глаза и какое-то время не мог говорить.
— Я заварю чай, — едва слышно сказала Гермиона, вытаскивая чайник и чашки из недр сумки и направляясь в кухню.
Горячий чай сейчас был очень кстати, точно так же, как огневиски в ту ночь, когда погиб Шизоглаз. Кипяток словно сжег хоть часть того страха, что бился в груди Гарри. Через пару минут Рон нарушил молчание.
— Как думаете, что там с Кэттермоулами?
— Сбежали, если повезло, — сказала Гермиона, обхватив обеими руками чашку, чтобы успокоиться. — Если Кэттермоул не растерялся, то уже, должно быть, аппарировал вместе с женой, забрал детей и сейчас уезжает из Англии. Во всяком случае, Гарри сказал миссис Кэттермоул так сделать.
— Черт, надеюсь, они сумели смыться, — Рон откинулся обратно на подушку. Чай пошел ему на пользу, лицо слегка порозовело. — Хотя мне показалось, что Редж Кэттермоул не слишком-то хорошо соображает — судя по тому, как все со мной разговаривали, пока я играл его роль. Господи, хоть бы им удалось… Если оба из-за нас попадут в Азкабан…
Гарри покосился на Гермиону, и вопрос, который он собирался задать, — сумеет ли миссис Кэттермоул аппарировать вместе с мужем, если у нее нет палочки, — застрял у него в глотке. Гермиона смотрела, как Рон переживает за Кэттермоулов, и в выражении ее лица было столько нежности, что Гарри почувствовал себя так, словно застал их целующимися.
— Он у тебя? — спросил Гарри, отчасти чтоб напомнить, что Рон с Гермионой тут не одни.
— Кто? Что? — спросила она, вздрогнув.
— А ради чего мы все затеяли? Медальон! Где медальон?
— Так вы его добыли?! — Рон даже привстал в подушках. — А мне никто ничего не говорит! Черт, хоть бы намекнули!
— Мы же убегали от Упивающихся, не помнишь? — спросила Гермиона. — Вот он.
Она вытащила добычу из кармана мантии и протянула Рону. Медальон был размером с куриное яйцо. В рассеянном свете, пробивавшемся через брезентовую крышу палатки, поблескивала изысканно украшенная буква «S», выложенная маленькими зелеными камушками.
— Может, его уже кто-то обезвредил, пока он был у Кричера? — с надеждой спросил Рон.
— В смысле, это точно до сих пор хоркрукс?
— Думаю, да, — Гермиона взяла медальон и принялась рассматривать. — Если б он был разрушен магией, остались бы какие-нибудь повреждения.
Она передала медальон Гарри, а тот принялся вертеть его в руках. Эта вещь, оказавшаяся-таки в их собственности, выглядела совершенной, нетронутой. Гарри вспомнил искореженные останки дневника и камень в кольце-хоркруксе, который треснул, когда Дамблдор его разрушил.