— Хо-ро-шо, — огрызнулась Гермиона. — В сознание Сам-Знаешь-Кого, если уж так.
— Я не хотел! — защищался Гарри. — Это был сон! Разве ты сама можешь контролировать сны?
— Если б ты научился окклюменции…
Но Гарри сейчас не интересовали упреки; ему хотелось обсудить увиденное.
— Он отыскал Грегоровича и, кажется, убил его, но до того прочел его воспоминания. Я там видел…
— Я сменю тебя на вахте, раз уж ты так устал, что засыпаешь, — холодно сказала Гермиона.
— Я могу достоять до конца!
— Нет, видно же, как ты вымотан. Иди ложись.
Она уселась у входа в палатку, не меняя упрямого выражения лица. Гарри разозлился, но предпочел избежать ссоры, так что нырнул под полог.
Бледное лицо Рона виднелось в темноте на нижней койке кровати; Гарри взобрался наверх, лег и стал смотреть на темный брезентовый потолок. Через пару секунд Рон заговорил, очень тихо, чтоб не слышала Гермиона, свернувшаяся калачиком у входа:
— Так что там делает Сам-Знаешь-Кто?
Гарри прищурился, пытаясь вспомнить все подробности, потом прошептал:
— Нашел Грегоровича. Связал его и пытал.
— А как бы Грегорович сделал ему новую палочку, если его связали?
— Кто ж его знает… а странно, правда?
Гарри закрыл глаза, вспоминая увиденное и услышанное. Чем подробнее он воспроизводил это в памяти, тем более бессмысленным ему все казалось… Волдеморт и слова не сказал о палочке Гарри, о родственных сердцевинах, о том, чтобы Грегорович сделал ему новую, более могущественную палочку…
— Ему что-то было нужно от Грегоровича, — сказал Гарри, не открывая глаз. — Велел отдать, а тот ответил, что у него украли эту вещь… потом…
Он вспомнил, как вместе с Волдемортом мчался по чужим воспоминаниям.
— Он прочел мысли Грегоровича, и я там видел вора: какой-то парень сидел на окне, потом швырнул в Грегоровича заклятием и сбежал. Вот он-то и стащил эту штуку — что там нужно Сам-Знаешь-Кому… А я его, кажется, где-то уже видел…
Жаль, что на вора не удалось посмотреть чуть подольше. Кража произошла много лет назад, если верить Грегоровичу. Почему же молодой грабитель показался Гарри таким знакомым?
Шум леса в палатку не доносился; Гарри слышал лишь дыхание Рона. Помолчав немного, тот прошептал:
— А ты видел, что у него было в руках?
— Нет… что-то маленькое, наверное.
— Гарри?
Кровать Рона заскрипела — он укладывался поудобнее.
— Гарри, а как думаешь — может, Сам-Знаешь-Кто ищет еще что-нибудь, чтобы превратить в хоркрукс?
— Не знаю, — медленно ответил Гарри. — Может быть. Но это ведь было бы опасно, наверное? Гермиона же говорила, что он и так дошел до всех возможных пределов, расщепляя душу.
— Так, может, он-то этого не знает.
— Ну… может, — согласился Гарри.
Он был уверен, что Волдеморт пытается разрешить проблему палочек-сестер, уверен, что тот искал решения у старого мастера палочек… и все же убил его, не задав ни единого вопроса по делу.
Что же Волдеморт ищет? Почему сейчас, когда у его ног оказалось Министерство магии и весь волшебный мир, он находится вдалеке от Англии и разыскивает какую-то вещь, принадлежавшую некогда Грегоровичу, которую у того похитил неизвестный?
Перед глазами у Гарри стояло лицо светловолосого вора, его выражение необузданного веселья, «фредо-джорджевского» торжества, оттого что авантюра удалась. Он бросился с окна, как птица, и Гарри его уже где-то видел, хотя и не мог вспомнить, где…
Теперь, после смерти Грегоровича, в опасности был этот самый веселый парень, и мысли Гарри теперь вертелись вокруг него, до тех пор, пока с нижней койки не послышался храп Рона и пока сам Гарри медленно не уплыл в сон.[21]
Глава пятнадцать — Месть гоблинов
На следующий день спозаранку, пока Рон и Гермиона ещё спали, Гарри выбрался из палатки, отыскал самое старое и кряжистое дерево и похоронил под его сенью глаз Хмури. С помощью палочки он отметил место небольшим крестом на коре. Не бог весть что, конечно, но Гарри казалось: Шизоглаз предпочел бы, чтобы его глаз покоился здесь, а не торчал в двери кабинета Долорес Амбридж.
Затем Гарри вернулся в палатку и стал ждать, когда проснутся друзья, чтобы обсудить с ними, что делать дальше.
Гарри и Гермиона думали, что им не стоит подолгу задерживаться на одном месте. Рон согласился, с условием, что следующую остановку они сделают где-нибудь в пределах досягаемости сэндвича с беконом. Гермиона сняла заклинания, которыми она окружила поляну, а Гарри с Роном уничтожили все следы лагеря. Затем троица аппарировала на окраину маленького торгового городка.
Как только они расположились под укрытием небольшой рощи и заново наложили защиту, Гарри под плащом-невидимкой отправился на поиски провизии. Однако все пошло не так, как он рассчитывал. Едва Гарри оказался в черте города, как почувствовал, что дальше не может сделать и шага — его тело сковал смертельный холод, вокруг сгустился туман, а небо внезапно потемнело.
— Но ты же мог создать великолепного патронуса! — возмутился Рон, когда Гарри, задыхаясь, вернулся в палатку ни с чем и прошептал одними губами: «Дементоры».
— Я… не… смог, — выдохнул он, держась за бок. — Не вышло.
Ему было стыдно смотреть на полные замешательства и разочарования лица друзей. Это был настоящий кошмар: видеть выплывающих из тумана дементоров, ощущать, как сжимаются парализованные холодом легкие, слышать знакомый далекий крик и осознавать, что он не сможет себя защитить. Чудовищным усилием воли Гарри заставил себя сдвинуться с места и убежать, оставив безглазых дементоров скользить среди магглов, которые, хоть и не могли видеть жутких существ, но, несомненно, чувствовали отчаяние, которое те сеяли повсюду.
— Значит, есть нам нечего.
— Рон, заткнись! — рявкнула Гермиона. — Гарри, что случилось? Почему ты решил, что не сможешь вызвать патронуса? Ведь еще вчера у тебя прекрасно получилось?
— Не знаю.
Чувствуя себя униженным, он устало опустился в одно из старых кресел Перкинса. Гарри охватил страх, ему казалось, что внутри у него что-то сломалось. Со вчерашнего дня будто минула целая вечность. А сегодня он словно снова превратился в тринадцатилетнего мальчика, единственного, кто потерял сознание в Хогвартс-экспрессе.
Рон пнул ножку стула.
— Что? — взвился он на Гермиону. — Я с голоду подыхаю! А все, что у меня было во рту с тех пор, как я едва не истек кровью, — это жалкая пара поганок!
— Ну, так сам иди и расчисти себе путь среди дементоров, — предложил уязвленный Гарри.
— Я бы пошел, но у меня рука в повязке, если ты не заметил.
— Как удачно.
— На что это ты намекаешь?!
— Ну конечно! — воскликнула Гермиона, хлопнув себя по лбу. Рон и Гарри, подскочив, тут же умолкли. — Гарри, отдай мне медальон! Давай же! — нетерпеливо прибавила она и, не дождавшись реакции, пощелкала пальцами перед его лицом. — Хоркрукс, Гарри! Он же на тебе!
Гермиона протянула руки, и он снял золотую цепочку. Как только та перестала касаться его шеи, Гарри сразу обрел странные легкость и свободу. До этого момента он даже не осознавал, что весь покрыт холодным потом, не чувствовал ужасную тяжесть в желудке. Только сейчас, когда эти ощущения исчезли, Гарри понял, насколько плохо ему было.
— Полегчало? — спросила Гермиона.
— Намного!
— Гарри! — Она наклонилась к нему и заговорила так, будто обращалась к тяжело больному. — Как ты думаешь, может, хоркрукс овладел тобой?
— Что? Нет! — запротестовал он. — Я помню все, что мы делали, пока я его носил. А если бы он мной овладел, у меня были бы провалы в памяти, так? Джинни говорила мне, что у неё бывали моменты, когда она ничего не помнила.
— Гм… — Гермиона взглянула на тяжелый медальон. — Может, нам вообще не стоит его надевать? Давайте просто хранить хоркрукс в палатке.
— Мы не можем разбрасывать его где попало, — твердо произнес Гарри. — Если он потеряется, если его украдут…
— Ну ладно, ладно! — Гермиона надела медальон на шею и спрятала под блузку. — Значит, будем носить его по очереди, чтобы он ни на ком не был слишком долго.