Затем прямо из глаз на обеих створках медальона возникло два огромных пузыря, представляющие собой странно искаженные головы Гарри и Гермионы.
Фигуры возникали постепенно — сперва по грудь, затем по пояс, потом появились ноги, и вот они уже стояли в полный рост, рядом друг с другом, словно сросшиеся внизу деревья — Рон вскрикнул в шоке и отпрянул назад. Силуэты нависали над Роном и настоящим Гарри, едва успевшим отдернуть руку от внезапно раскалившейся поверхности медальона.
— Рон! — закричал он, но Риддл-Гарри вдруг завещал голосом Волдеморта, и Рон, словно под гипнозом, не сводил глаз с его лица.
— Зачем ты вернулся? Нам без тебя было лучше, мы без тебя были счастливы и радовались, что тебя с нами нет. Мы потешались над твоей глупостью, твоей трусостью, твоим самомнением…
— Самомнением! — эхом отозвалась Риддл-Гермиона, которая была красивее и в то же время ужаснее настоящей: она, хихикая, покачивалась перед Роном, который с ужасом смотрел на нее, пригвожденный к месту, держа сбоку бесполезный меч. — Кто захочет на тебя взглянуть, кто вообще когда-либо смотрел на тебя, кроме Гарри Поттера? Что ты совершил, по сравнению с Избранным? Что ты вообще из себя представляешь, по сравнению с Мальчиком-Который-Выжил?
— Рон, пронзи его, ПРОНЗИ ЕГО! — орал Гарри, но Рон не двигался с места. Его глаза расширились, а Риддл-Гарри и Риддл-Гермиона отражались в них: их волосы вились огнем, глаза сияли красным светом, их голоса сливались в дьявольский дуэт.
— Твоя мать призналась сама, — щерился Риддл-Гарри, пока Риддл-Гермиона ухмылялась, — что она бы предпочла, чтобы ее сыном был я, и была бы только рада этому обмену…
— Кто откажется от него, какая женщина захочет тебя, ты же ничто, ничто, ничто по сравнению с ним, — напевала вполголоса Риддл-Гермиона, она по-змеиному потянулась и обвилась вокруг Риддла-Гарри, крепко его обнимая. Они впились друг в друга поцелуем.
Лицо стоящего перед ними Рона наполнилось мукой. Дрожащими руками он высоко поднял меч.
Рон взглянул на него, и Гарри показалось, что его глаза сверкнули красным.
— Рон?..
Гарри увидел, как сверкнул меч, нанесший удар, отскочил — и тут же услышал звон металла и чей-то продолжительный вопль. Гарри стремительно обернулся, едва не поскользнувшись на снегу, и вытянул руку с палочкой, готовый к защите. Но защищаться было не от кого.
Чудовищные двойники его и Гермионы исчезли. Остался только Рон — с безвольно опущенным мечом в руках рассматривал он лежащие на поверхности камня осколки медальона. Гарри медленно подошел к нему, не зная, что сказать или сделать. Рон тяжело дышал. Его глаза больше не светились красным, а были просто голубыми и влажными от слез.
Гарри отвернулся, сделав вид, что не заметил этого, и подобрал остатки хоркрукса. Рон пронзил стекло обеих створок, глаза Риддла исчезли, запятнанная шелковая отделка слегка дымилась. То, что жило в хоркруксе, было уничтожено; издевки над Роном оказались его последним действом. Меч, звякнув, выпал из руки Рона, а тот упал на колени, обхватив голову руками. Он дрожал, но, понял Гарри, не от холода. Гарри спрятал остатки медальона в карман, опустился на колени рядом с Роном и осторожно положил руку на плечо другу. И с облегчением вздохнул, когда Рон не сбросил ее.
— После того как ты ушел, — тихо сказал он, радуясь тому, что не видит лица Рона, — она проплакала целую неделю. А может, и дольше — просто не хотела, чтобы я это замечал. Долгое время мы вообще не разговаривали. После того как ты ушел…
Он не договорил; теперь Рон снова был тут, и Гарри понял, как дорого обошлось им его отсутствие.
— Она мне как сестра, — продолжил он. — И люблю я ее как сестру, и, кажется, это взаимно. Так было всегда. Я-то думал, что ты в курсе.
Рон, не отвечая, отвернулся и шумно вытер рукавом нос. Гарри поднялся на ноги и подошел к лежащему в нескольких ярдах от них огромному рюкзаку, который Рон отшвырнул, спеша к озеру на помощь другу. Он забросил рюкзак на спину и вернулся к Рону, который при виде Гарри тоже встал и взял себя в руки, хотя его глаза были все еще опухшими от слез.
— Прости, — глухо произнес он. — Прости, что я ушел. Я знаю, что был… был…
Он огляделся в темноте, словно надеясь отыскать в ней подходящее для себя оскорбление.
— Ну, ты вроде как искупил это сполна сегодня ночью, — отозвался Гарри. — Достал меч. Уничтожил хоркрукс. Спас мне жизнь.
— Угу, так я выгляжу гораздо круче, чем на самом деле, — пробормотал Рон.
— Подобное всегда звучит круче, чем есть на самом деле, — согласился Гарри. — И я пытался объяснить тебе это много лет подряд.
Они одновременно шагнули друг к другу и обнялись, Гарри вцепился во все еще мокрую куртку Рона.
— А теперь, — сказал Гарри, когда они оторвались друг от друга, — всего лишь осталось найти нашу палатку.
Но это оказалось нетрудно. Преследование лани через темный лес казалось долгим, но теперь, в компании с Роном, обратный путь обернулся на удивление коротким. Гарри, которому не терпелось разбудить Гермиону, вбежал в палатку с бьющимся от волнения сердцем, а вот Рон замешкался у него за спиной.
Внутри было восхитительно тепло, особенно по сравнению с ночным морозным воздухом. Единственным источником тепла и света были синие, как колокольчики, язычки пламени, мерцавшие в стоящей на полу кружке. Гермиона, свернувшись под одеялом калачиком, спала крепко, и чтобы ее разбудить Гарри пришлось позвать ее несколько раз по имени.
— Гермиона!
Девушка пошевелилась, затем резко села, отбросив с лица волосы.
— Что случилось, Гарри? С тобой все в порядке?
— Все хорошо, полный порядок. Лучше не бывает. И здесь с нами кое-кто еще.
— О чем ты? Кто?..
И только тут она заметила промокшего насквозь и с мечом в руках Рона. Гарри отступил в темный угол, снял рюкзак Рона и попытался слиться со стенкой.
Гермиона соскользнула со своей скамьи и, словно зомби, двинулась к Рону, не сводя глаз с его бледного лица. Слегка приоткрыв рот и широко распахнув глаза, девушка остановилась перед ним. Рон слабо улыбнулся и с надежной во взгляде чуть приподнял руки для объятий.
Гермиона бросилась вперед и принялась наносить удары по каждому дюйму его тела, куда только могла дотянуться.
— Ой… ой… успокойся! Какого?.. Гермиона… ОЙ!
— Какое же… ты… дерьмо… Рональд… Уизли!
Она сопровождала каждое слово ударом: Рон отпрянул и закрыл голову руками, пока Гермиона продолжала наступать.
— Ты… приползаешь… сюда… после… всех… этих… недель! Где моя палочка?
Она выглядела так, словно была готова отобрать ее у Гарри силой, и тот отреагировал совершенно инстинктивно:
— Protego!
Между Роном и Гермионой повис невидимый щит. Ударившись об него, Гермиона упала на пол. Отплевываясь от попавших в рот волос, она снова бросилась вперед.
— Гермиона! — воскликнул Гарри. — Успокойся…
— Не успокоюсь! — орала она. Он никогда раньше не видел, чтобы девушка настолько теряла самоконтроль; Гермиона казалась взбешенной до предела. — Верни мою палочку! Отдай ее мне!
— Гермиона, пожалуйста…
— Не говори, что мне делать, Гарри Поттер, — визжала она. — Не смей! Отдай ее сейчас же! А ТЫ!..
Она обвиняющее указывала на Рона: это было как проклятие, и Гарри не винил Рона в том, что тот ошарашенно отступил на несколько шагов.
— Я же побежала за тобой! Тебя звала! Умоляла тебя вернуться!
— Знаю, — отозвался Рон. — Гермиона, мне жаль, я действительно…
— О, так значит, тебе жаль!
Она рассмеялась высоким, истеричным смехом; Рон умоляюще взглянул на Гарри, но тот лишь беспомощно пожал плечами.
— Ты вернулся недели спустя… недели… и думаешь, что все будет хорошо, если всего лишь сказать: «Мне жаль»?
— Ну а что еще я могу сказать? — проорал Рон, и Гарри с облегчением заметил, что друг не сломлен и яростно отбивается от обвинений.
— О, я не знаю! — с ужасным сарказмом выкрикнула Гермиона. — Поройся у себя в мозгах, Рон, это займет лишь пару секунд…