— Да, но мы могли бы успеть убежать…
Тут Гермиона одарила его таким взглядом, что Рон сразу же пошел на попятный.
— Это низко, — тихо сказала Гермиона. — Попросить у него помощи, а потом обмануть? И ты, Рон, удивляешься, почему гоблины не любят волшебников?
У Рона даже уши покраснели.
— Ладно, ладно! Но больше я ничего не могу придумать! У тебя есть другие идеи?
— Нужно предложить Грипхуку что-то не менее ценное.
— Прекрасно, схожу за еще одним древним мечом, сделанным гоблинами, а ты его красиво упакуешь.
Ребята снова замолчали. Гарри был уверен, что гоблин не примет ничего, кроме меча, даже если они могли бы предложить взамен что-то не менее ценное. Но меч был их единственным необходимым оружием против Хоркруксов.
Он закрыл глаза и прислушался к шуму моря. Мысль, что Гриффиндор мог украсть меч, была ему неприятной: он всегда гордился своим факультетом, Гриффиндор защищал магглорожденных и боролся со Слизерином, любителем чистокровок…
— Может, он врет, — сказал Гарри, снова открыв глаза. — Грипхук. Может, Гриффиндор не отбирал меч. Откуда мы знаем, что версия гоблинов действительно правдива?
— А это имеет значение? — спросила Гермиона.
— Для меня да, — ответил Гарри, — для меня это важно.
Он глубоко вздохнул.
— Мы скажем, что он может забрать меч, после того как поможет нам проникнуть в Хранилище, но не уточним, когда именно.
Лицо Рона расплылось в улыбке. Но Гермиона выглядела встревоженной:
— Гарри, мы не можем…
— Грипхук может его забрать, — продолжил Гарри, — после того, как мы уничтожим мечом все хоркруксы. Я прослежу, чтобы он его получил. Я сдержу слово.
— Но ведь могут пройти годы! — воскликнула Гермиона.
— Я знаю, но Грипхуку об этом знать не нужно. Я не буду обманывать… правда.
Гарри посмотрел Гермионе в глаза, и в его взгляде читались упорство и стыд одновременно. Ему вспомнились слова, высеченные над воротами в Нуменгард: «Во имя блага». Но он не стал развивать эту мысль. Все равно у них не было выбора.
— Мне это не нравится, — сказала Гермиона.
— Мне тоже эта идея совсем не по душе, — признал Гарри.
— А мне она кажется гениальной, — сказал Рон, опять поднявшись. — Давайте пойдем и скажем Грипхуку.
Вернувшись в самую меленькую спальню в доме, Гарри сделал гоблину предложение, старательно избегая упоминать точное время, когда ему отдадут меч. Во время разговора Гермиона хмуро смотрела себе под ноги, и Гарри это раздражало, он боялся, что она может выдать их план. Но Грипхук не смотрел ни на кого, кроме Гарри.
— Даешь ли ты слово, Гарри Поттер, что отдашь мне меч Гриффиндора, если я помогу тебе?
— Да, — ответил Гарри.
— Тогда по рукам, — сказал гоблин и протянул руку.
Они пожали друг другу руки, и Гарри подумал, не понял ли гоблин по его глазам, что его обманывают. Потом гоблин отпустил Гарри, хлопнул его по руке и сказал:
— Итак, начнем!
И им словно опять пришлось планировать проникновение в Министерство: они собирались в самой маленькой спаленке, в которой, по желанию Грипхука, всегда царил полумрак.
— Я был в Хранилище Лестранжей только раз, — сообщил им Грипхук, — когда мне приказали отнести туда поддельный меч. Это одно из самых старых помещений. Древнейшие семьи волшебников хранят свои сокровища на глубочайшем уровне, комнаты там самые большие и лучше всего защищены.
Они часами просиживали в чуланоподобной комнате. Дни медленно сменялись неделями. Приходилось решать проблему за проблемой, и одной из важнейших задач было отсутствие Оборотного зелья.
— Тут хватит только для одного из нас, — сказала Гермиона, рассматривая бутылочку с густым, напоминающим грязь зельем при свете лампы.
— Этого достаточно, — ответил Гарри, изучающий карту самых глубоких переходов, которую от руки нарисовал Грипхук.
Остальным обитателям коттеджа «Ракушка» было трудно не заметить, что что-то затевается, так как Гарри, Рон и Гермиона выходили только к столу. Никто не задавал вопросов, но Гарри часто ловил встревоженный и задумчивый взгляд Билла, направленный на них троих.
Чем больше времени они проводили вместе, тем больше Гарри понимал, что ему не очень-то нравится гоблин. Грипхук оказался неожиданно кровожадным, его забавляла боль, причиненная низшим расам; казалось, он наслаждается мыслью, что им, возможно, придется ранить других волшебников, чтобы забраться в хранилище Лестранжей. Гарри было очевидно, что друзья разделяют его чувства, но они никогда это не обсуждали. Грипхук был им нужен.
Гоблин нехотя обедал с остальными. Даже после того, как его ноги зажили, он продолжал требовать, чтобы ему подавали еду в спальню, как и все еще больному Олливандеру, пока Билл (после того, как Флер закатила скандал) не отправился наверх и не сообщил ему, что отныне это придется изменить. Посему Грипхук обедал вместе с остальными многочисленными обитателями коттеджа, хотя и отказывался есть ту же еду, требуя взамен куски сырого мяса, коренья и разные грибы.
Гарри чувствовал себя виноватым: ведь именно он, желая допросить гоблина, настоял на том, чтобы тот остался в «Ракушке»; из-за Гарри всей семье Уизли приходилось скрываться, а Билл, Фред, Джордж и мистер Уизли не могли больше работать.
— Мне очень жаль, — сказал он Флер, помогая ей готовить обед в один из шумных апрельских вечеров. — Я никогда не думал, что придется тебя во все это втянуть.
Она как раз приказала ножам нарезать мясо для Грипхука и Билла, который после нападения Грейбэка предпочитал бифштексы с кровью. Пока за ее спиной трудились ножи, черты ее лица, выдающие раздражение, смягчились.
– ‘арри, ты спас жизнь моей сестры, я не забыла.
Честно говоря, это было не совсем правдой, но Гарри решил не напоминать Флер, что Габриель тогда по-настоящему опасность не грозила.
— В любом случае, — продолжила Флер, направив палочку на кастрюлю с запеканкой на печи, которая сразу закипела, — мистер Олливандер сегодня вечером отправится к Мюриэл. Так что нам будет проще. Гоблин, — она слегка нахмурилась, упоминая Грипхука, — может переехать вниз, а ты, Рон и Дин въехать в его спальню.
— Мы не против спать в гостиной, — сказал Гарри, зная, что Грипхук не обрадуется необходимости спать на диване, а для их планов было очень важно поддерживать его в хорошем настроении. — Не переживай за нас, — и поскольку Флер пыталась протестовать, он продолжил: — Мы — Рон, Гермиона и я — скоро тоже уедем. Нам не нужно будет тут больше оставаться.
— Но что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросила Флер. Ее палочка была направлена на посуду с запеканкой, которую она подняла в воздух. — Конечно, вам нельзя никуда ехать, тут вы в безопасности!
В этот момент она напомнила Гарри миссис Уизли и он очень обрадовался, увидев, что задняя дверь открылась и вошли Луна и Дин. Их волосы намокли под дождем; в руках ребята несли ветки, прибитые к берегу приливом.
— И маленькие, манюсенькие ушки, — говорила Луна, — папа говорит, что они похожи на ушки бегемота, только фиолетовые и волосатые. А если ты хочешь их позвать, то нужно мурлыкать песенку, лучше всего вальс, никакой быстрой музыки…
Дин явно чувствовал себя неловко. Проходя мимо Гарри, он кивнул ему и последовал за Луной в комнату, которая служила сразу и столовой, и гостиной, и где Рон и Гермиона как раз накрывали на стол. Увидев возможность избежать вопросов Флер, Гарри схватил два кувшина с тыквенным соком и последовал за ними.
— Если ты когда-нибудь сможешь к нам заглянуть, я покажу тебе рог, папа мне про него писал, но сама я его еще не видела, потому что Упивающиеся смертью забрали меня с хогвартского поезда и я не попала домой на Рождество, — не умолкала Луна, пока они с Дином разжигали огонь.
— Луна, мы же тебе говорили, — окликнула ее Гермиона, — тот рог взорвался. Это был рог носогроха, а не мяторогого хряпса.
— Нет, это был настоящий рог хряпса, — невозмутимо возразила Луна, — мне папа сказал. Он уже, наверное, восстановился, рога хряпса сами восстанавливаются, вы знаете.