Беллатриса Лестранг шагала к нему через лужайку, сопровождаемая Грифуком. На ходу она засовывала маленькую бисерную сумочку во внутренний карман старой мантии, из тех, что они забрали из дома на площади Мракэнтлен. Хотя Гарри точно знал, что на самом деле это Эрмиона, он не мог подавить дрожь ненависти. Она была выше его, длинные чёрные волосы волной падали ей на спину, взгляд её глаз под тяжёлыми веками с презрением задержался на нём; но тут она заговорила, и сквозь низкий голос Беллатрисы он услышал Эрмиону:
— Вкус у неё пакостный, хуже, чем Гурди-корешки! Отлично, Рон, подойди-ка, чтобы мне…
— Давай, только помни, я не люблю, когда борода слишком длинная.
— Ой, ради бога, ты же сейчас не прихорашиваешься.
— Не в этом дело, она просто мешает! И мне понравилось, когда нос чуть короче, попробуй, как ты прошлый раз его сделала.
Эрмиона вздохнула и принялась за работу, бормоча под нос, пока меняла разные черты Роновой наружности. Было намечено совершенно переменить ему внешность, и ещё его должен был защитить дух недоброжелательности, свойственный Беллатрисе. А Гарри и Грифук должны были прятаться под Плащом-невидимкой.
— Вот, — сказала Эрмиона. — Гарри, как смотрится?
Узнать Рона под маскировкой можно было разве что с огромным трудом, да и то, подумал Гарри, что он хорошо его знает. Волосы у Рона стали длинными и волнистыми; у него теперь были густая каштановая борода и усы, никаких веснушек, короткий широкий нос и тяжёлые брови.
— Ну, не в моём вкусе, но сойдёт, — сказал Гарри. — Так отправляемся?
Все трое оглянулись на Раковину, тёмную и безмолвную под гаснущими звёздами, потом повернулись и пошли туда, где, сразу за оградой, прекращалось действие Укрывающих чар, и откуда можно было телепортировать. Выйдя за ворота, Грифук сразу заявил:
— Полагаю, Гарри Поттер, что мне следует сейчас забраться.
Гарри пригнулся, и гоблин вскарабкался ему на спину, сцепив руки у Гарри под подбородком. Он не был тяжёлым, но Гарри не понравилось чувствовать на себе гоблина, да и вцепился он с удивительной силой. Эрмиона вытянула из бисерной сумочки Плащ-невидимку и набросила на них обоих.
— Идеально, — сказала она, низко нагнувшись, чтобы проверить, как там у Гарри ноги. — Мне ничегошеньки не видно. Отправляемся?
Гарри извернулся на месте, с Грифуком на плечах, изо всей силы сосредоточившись на Дырявом Котле, гостинице, где был вход на Диагон аллею. Гоблин ещё сильнее вцепился в него, когда они попали в давящую тьму, и секунду спустя ноги Гарри почувствовали тротуар, и, открыв глаза, он увидел улицу Чаринг Кросс. Мимо торопились магглы, с пришибленным — утренним — выражением на лицах, совершенно не подозревающие о существовании маленькой гостиницы.
Бар Дырявого Котла был почти совершенно пуст. Том, сгорбленный и беззубый хозяин заведения, протирал стаканы за стойкой; парочка колдунов, беседовавших вполголоса в дальнем углу, глянули на Эрмиону и отодвинулись в тень.
— Мадам Лестранг, — замурлыкал Том, и поскольку Эрмиона не ответила, подобострастно наклонил голову.
— Доброе утро, — сказала Эрмиона, и Гарри, кравшийся за ней под Плащом, по-прежнему с Грифуком на закорках, увидел, как Том удивился.
— Слишком вежливо, — прошептал Гарри на ухо Эрмионе, когда они выходили на крошечный задний двор. — Тебе нужно смотреть на людей, как на помои!
— Ладно, ладно!
Эрмиона вытащила палочку Беллатрисы и постучала по кирпичу в ничем не примечательной стене перед собой. Тут же кирпичи задвигались и завертелись, между ними образовалась дыра, всё шире и шире, и наконец открылся проход по аркой, на узкую булыжную улицу — Диагон аллею.
Было тихо, магазины только-только открывались, вряд ли кто-нибудь уже пришёл за покупками. Кривая, мощёная булыжником улица сейчас совсем не походила на то кишащее народом место, которое Гарри увидел много лет назад, перед началом своего первого учебного года в Хогвартсе. С его прошлого появления здесь закрылось ещё больше лавок, хотя появилось несколько новых магазинов, специализирующихся по Тёмным искусствам. С плакатов, налепленных на многие окна, на Гарри смотрело его собственное лицо, всегда подписанное: НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ НОМЕР ОДИН.
Тут и там у порогов кучками сидели люди в лохмотьях. Гарри услышал, как они жалобными голосами обращались к немногочисленным прохожим, выпрашивали золото, клялись, что на самом деле они волшебники. У одного из них глаз закрывала окровавленная повязка.
Когда они пошли по улице, попрошайки заметили Эрмиону. Они словно испарялись перед ней, надвигали капюшоны на лица и убегали со всех ног. Эрмиона с любопытством смотрела им вдогонку, пока человек с окровавленной повязкой не вышел широкими шагами ей наперерез.
— Мои дети, — взревел он, указывая на неё рукой. В его срывающемся, отчаянном голосе звучало безумие — Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь, ты знаешь!
— Я… я не…, - запнулась Эрмиона.
Человек бросился на неё, стараясь ухватить за горло. Звонко грохнуло, полыхнуло красным, и его бросило на землю без сознания. Рон стоял, держа перед собой палочку, и борода не мешала видеть, как он потрясён. С обеих сторон улицы в окнах появлялись лица, а кучка прилично одетых прохожих подобрала мантии и припустила рысцой, явно собираясь оказаться подальше.
Да, более подозрительного вступления на Диагон аллею было бы трудно устроить; на мгновение Гарри подумал, не лучше ли будет смыться и попытаться придумать другой план. Но прежде чем они смогли пойти дальше, или посоветоваться, сзади раздался крик:
— Никак это мадам Лестранг!
Гарри повернулся волчком, и Грифук ещё крепче сжал его шею: к ним шагал высокий худой волшебник с шапкой густых седых волос и длинным острым носом.
— Эт' Трэверс, — прошипел гоблин в ухо Гарри, но в тот момент Гарри не мог сообразить, кем таким этот Трэверс может быть. Эрмиона постаралась выпрямиться в полный рост и спросить с самым большим, какое только получилось, высокомерием:
— И что вам надо?
Трэверс стал, как вкопанный, явно не ожидая такой встречи.
— Он тоже Пожиратель Смерти! — одними губами сказал Грифук, и Гарри скользнул к Эрмионе, чтобы повторить эти сведения ей на ухо.
— Я просто хотел с вами поздороваться, — неприветливо сказал Трэверс, — но если моё присутствие нежелательно…
Теперь Гарри узнал его голос: Трэверс был среди Пожирателей Смерти, вызванных в дом Ксенофилиуса.
— Нет, нет, совсем, Трэверс, — быстро сказала Эрмиона, пытаясь исправить свою ошибку. — Как вы?
— Ну, признаюсь, я был удивлён видеть вас гуляющей здесь, Беллатриса.
— В самом деле? Отчего? — спросила Эрмиона.
— Ну, — Трэверс откашлялся, — я слышал, что обитателям поместья Малфоев велено не выходить из дому, после… э… бегства.
Гарри желал только, чтобы Эрмиона не потеряла голову. Если это правда, и Беллатрисе не полагается появляться на публике…
— Тёмный Лорд прощает тех, кто в прошлом был ему самым верным из слуг, — сказала Эрмиона, бесподобно изображая презрительнейший тон Беллатрисы. — Может статься, ваши заслуги перед ним, Трэверс, уступают моим.
Хотя вид у Пожирателя Смерти был обиженный, зато не такой подозрительный. Он глянул на человека, только что Ошеломлённого Роном.
— Как эта мразь вас оскорбила?
— Не важно, больше она так не сделает, — равнодушно ответила Эрмиона.
— Некоторые из этих беспалочных бывают назойливы, — сказал Трэверс. — Пока они просто попрошайничают, я не возражаю, но вот на прошлой неделе одна, представьте себе, просила меня походатайствовать за неё в Министерстве. «Я ведьма, сэр, ведьма, дайте я вам докажу!» — скрипуче изобразил Трэверс. — Словно я был готов дать ей свою палочку… но чьей палочкой, — спросил он с любопытством, — вы сейчас пользуетесь? Я слышал, что ваша…