— Они что? — спросили Гарри, Рон и Эрмиона одновременно.
— Именно, — сказал Невилл; проход поднимался теперь круто, и Невилл слегка пыхтел. — Ты ж понимаешь, как они мыслили. Похищать детвору, чтобы их родня не рыпалась — это ж срабатывало. Я полагаю, это был только вопрос времени, когда они станут делать то же самое с другого конца. Да дело в том, — Невилл обернулся, и Гарри был ошеломлён, увидев, что он ухмыляется, — что Ба — это не по их зубам кусочек. Старушка-ведьма, живёт одна, они, верно, думали, что незачем посылать кого-то серьёзного. Короче, — засмеялся Невилл, — Долиш и сейчас в Святом Мунго, а Ба — в бегах. Она мне письмо прислала, — он хлопнул рукой по нагрудному карману, — пишет, что гордится мной, что я — сын своих родителей, и чтоб так держал.
— Круто, — сказал Рон.
— Ага, — радостно сказал Невилл. — Только вот, когда они сообразили, что им нечем меня скрутить, они решили, что Хогвартс и без меня обойдётся. Я не знаю, убить они меня собирались, или отправить в Азкабан, во всяком случае, я понял, что мне пора исчезнуть.
— Но, — спросил Рон, глубоко озадаченный, — разве… разве мы не прямо в Хогвартс идём?
— Куда ж ещё? — сказал Невилл. — Сейчас увидишь. Мы пришли.
Они повернули за угол, и перед ними оказался конец прохода. Ещё один короткий ряд ступенек вёл к двери, похожей на ту, которую скрывал портрет Арианы. Невилл толкнул её и пролез внутрь. Поднимаясь следом, Гарри услышал, как Невилл кричит кому-то невидимому:
— Смотрите, кто это! Я ж вам говорил!
Как только Гарри показался из двери, раздался визг и вопли: ГАРРИ! Это ж Поттер, это ж ПОТТЕР! Рон! Эрмиона!
Он толком не успел рассмотреть цветные драпировки, лампы, множество лиц. В следующий момент его, Рона и Эрмиону как захлестнуло волной. Не менее дюжины человек стискивали их в объятиях, колотили их по спине, трепали им волосы и жали им руки. Это было как после победы в финальном квиддитчном матче.
— Ладно, ладно, успокойтесь! — закричал Невилл, и когда толпа отступила, Гарри смог рассмотреть, куда он попал.
Он совсем не узнавал помещения. Оно было очень большое, и напоминало то ли внутренность роскошно убранного сарая, то ли огромную корабельную каюту. Разноцветные гамаки свисали с потолка и галереи, шедшей вокруг стен без окон, обшитых тёмными деревянными панелями и завешенных яркими драпировками. Гарри увидел золотого Гриффиндорского льва, на алом поле, чёрного Хаффлпаффского барсука на жёлтом, и бронзового орла Рэйвенкло на голубом. Не было только серебра и зелени Слитерина. Тут были полные книг шкафы, несколько мётел, прислонённых к стене, а в углу — большой радиоприёмник в деревянном корпусе.
— Где это мы?
— Конечно, в Выручай-комнате! — сказал Невилл. — Не ожидал от неё такого, а? За мной гнались Кэрроу, и я понимал, что, кроме как здесь, мне негде спрятаться: я сумел открыть дверь, и нашёл вот это! Ну, когда я тут появился, она была не совсем такой, она была совсем маленькая, гамак был только один, и портьеры — только Гриффиндорские. Но она расширялась, тем больше, чем больше прибывало ребят из ДА.
— И этим Кэрроу сюда не попасть? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг в поисках двери.
— Нет, — сказал Шеймус Финниган, которого Гарри узнал только сейчас, по голосу: лицо у него было распухшее, и всё в синяках. — Это убежище что надо, пока тут хоть кто-то из наших, им до нас не добраться, дверь не откроется. Это всё Невилл, он по-настоящему соорудил эту комнату. Тебе надо точно попросить, что тебе требуется, ну, вроде «я не хочу, чтобы сторонники Кэрроу, любые, могли бы сюда войти» — и вот она перед тобой! Ты только должен убедиться, что предусмотрел все-все лазейки. Невилл — это голова!
— Да это само напрашивалось, в самом деле, — скромно сказал Невилл. — Я просидел здесь сутки с хвостиком, и по-настоящему проголодался, и мечтал, чтобы достать чего-нибудь поесть, и вот тут и открылся проход в Кабанью Голову. Я пошёл по нему, и встретил Аберфорта. Он снабжает нас пищей; почему-то именно этого сама комната не делает.
— Ага, пища ведь одно из пяти исключений из Гэмпова закона Природных Преобразований, — сказал Рон к общему изумлению.
— Вот мы тут и прячемся, скоро уже две недели, — сказал Шеймус, — и как только нам требуется ещё место, комната делает новые гамаки, и даже вырастила чудесную ванную, когда стали появляться девочки…
— …и подумали, что были бы не прочь мыться, вот, — добавила Лаванда Браун, которую Гарри до этого мгновения не замечал. Теперь же, хорошенько посмотрев вокруг, он узнал много знакомых лиц. Тут были обе близняшки Патил, и Терри Бут, Эрни Макмиллан, Энтони Голдстен, и Майкл Корнер.
— Ладно, расскажите, что с вами было, — сказал Эрни. — Тут всякие слухи ходили, мы пытались следить за тобой по Вахте Поттера, — он указал на приёмник. — Вы Гринготтс не грабили?
— Грабили! — сказал Невилл. — И про дракона — тоже правда!
Кругом зааплодировали, и кое-кто взвыл; Рон поклонился.
— Что вы искали? — жадно спросил Шеймус.
Прежде чем кто-то из них смог перебить его вопрос собственным, Гарри ощутил жуткую, сжигающую боль в шраме-молнии. Только он поспешно отвернулся от восторженных и любопытных лиц, как Выручай-комната исчезла, и вот он стоял посреди разваливающейся каменной лачуги, и у его ног были разбросаны гнилые доски пола, и рядом с ямой в земле лежала золотая коробочка, открытая и пустая, и в его голове перекатывался вопль ярости Волдеморта.
Невероятным усилием он вырвался из сознания Волдеморта, вернулся туда, где он стоял, шатаясь, в Выручай-комнате, пот тёк по его лицу, и Рон его поддерживал.
— С тобой всё в порядке, Гарри? — говорил Невилл. — Может, присядешь? Наверное, ты устал…?
— Нет, — сказал Гарри. Он глядел на Рона и Эрмиону, пытаясь сказать им без слов, что Волдеморт обнаружил пропажу ещё одной из своих Разделённых Сутей. Время быстро истекало: если Волдеморт решит следующим посетить Хогвартс, они могут упустить свой шанс.
— Нам нужно идти, — сказал он, и выражение лиц друзей рассказало ему, что они поняли.
— Гарри, а нам что нужно делать? — спросил Шеймус. — Какой у тебя план?
— План? — повторил Гарри. Ему требовалась вся сила воли, чтобы не позволить себе вновь поддаться ярости Волдеморта: его шрам продолжал гореть. — Ну, есть нечто, что мы — Рон, Эрмиона и я — должны сделать, а потом мы уйдём отсюда.
Никто больше не смеялся, и не завывал. У Невилла был растерянный вид.
— О чём ты говоришь — «мы уйдём отсюда»?
— Мы пришли не сидеть здесь, — сказал Гарри, растирая шрам, пытаясь облегчить боль. — У нас важное дело…
— Какое?
— Я… я не могу сказать вам.
Кругом забормотали; Невилл сдвинул брови.
— Почему ты нам не можешь сказать? Это связано с борьбой с Сам-Знаешь-Кем?
— Ну, да…
— Тогда мы тебе поможем.
Все, вся Дамблдорова Армия, закивали, одни пылко, другие торжественно. Двое поднялись со стульев — показать свою готовность к немедленным действиям.
— Вы не понимаете, — Гарри казалось, что за последние часы он говорит это непрерывно. — Мы… мы не можем рассказать вам. Это мы должны сделать — сами.
— Почему? — спросил Невилл.
— Потому что… — Гарри, в его отчаянном стремлении начать поиск пропавшей Разделённой Сути, или, по крайней мере, потолковать наедине с Роном и Эрмионой о том, где им её искать, было трудно собраться с мыслями. Его шрам всё ещё пекло. — Дамблдор оставил нам троим дело, — сказал он осторожно, — и нам не полагается о нём говорить — в смысле, он хотел, чтобы мы его сделали, только мы трое.
— Мы — его армия, — сказал Невилл. — Дамблдорова Армия. Мы все вступили в неё, мы не просто так оставались в ней, пока вы трое где-то там делали ваше дело…
— Знаешь, приятель, это была не увеселительная прогулка, — сказал Рон.
— Я никогда этого не говорил, но я не понимаю, почему вы не можете доверять нам. Каждый в этой комнате дрался, и все они собрались здесь, потому что их выследили Кэрроу. Каждый, кто здесь, доказал свою верность Дамблдору… верность тебе.