Позади звонко грохнула дверь, и они отскочили друг от друга.
— Ой, — язвительно сказал Рон, — извиняюсь.
Позади него — слегка запыхавшаяся Эрмиона: — Рон!
Напряжённая тишина, потом Джинни говорит тихо и без выражения: — Ну, словом, с днём рождения, Гарри.
У Рона багровеют уши, у Эрмионы нервный вид. Гарри хочется захлопнуть дверь перед их физиономиями, но будто холодный ветер ворвался в комнату через открытую дверь, и сияющее мгновение лопается, как мыльный пузырь. Все его доводы, почему он должен прекратить общение с Джинни, почему он должен держаться от неё подальше, словно проскользнули в комнату вслед за Роном, и счастливое забвение ушло.
Он взглянул на Джинни, желая что-нибудь сказать, хотя и не соображал, что, но она повернулась к нему спиной. Он подумал, что она поддалась, наконец, слезам. Перед лицом Рона он не мог сделать ничего, чтобы её утешить.
— Ещё увидимся, — сказал он, и следом за Роном и Эрмионой вышел из спальни.
Рон быстро прошёл вниз по лестнице, через всё ещё полную народа кухню, во двор, и Гарри не отставал от него, а Эрмиона с испуганным видом поспевала сзади.
Когда они вышли на пустую, свеже-подстриженную лужайку, Рон повернулся к Гарри.
— Ты же порвал с ней. Что ты тогда сейчас голову ей кружишь?
— Да не кружу я ей голову, — сказал Гарри, как раз, когда Эрмиона с ними поравнялась.
— Рон…
Но Рон поднял руку, показывая ей замолчать:
— Ей было по-настоящему тошно, когда ты всё это прекратил…
— И мне тоже. Ты знаешь, почему я поставил точку, и совсем не потому, что мне этого хотелось.
— Ага, а теперь опять лижешься с ней, и она опять будет надеяться…
— Она не идиотка, она понимает, что этому не бывать, она не ждёт, что мы… что когда-нибудь поженимся, или…
Как только Гарри это сказал, ему живо представилась Джинни в белом платье, она выходит замуж за кого-то высокого, неприятного, без лица.
В одно бешено крутящееся мгновение его как ударило: её будущее свободно и безоблачно, а у него… впереди он видел только Волдеморта.
— Слушай, если ты будешь её лапать каждый раз, как случай подвернётся…
— Больше не подвернётся, — резко сказал Гарри. В небе было ни облачка, но ему казалось, что солнце куда-то ушло. — Порядок?
Вид у Рона стал одновременно и недовольный, и какой-то обалделый. Он покачался вперёд-назад на каблуках и сказал: — Тогда ладно, это… ну да.
До конца дня Джинни не искала случая ещё раз встретиться с Гарри наедине, и ни словом, ни жестом не давала понять, что у неё в комнате была не просто чинная беседа. Тем не менее, приезд Чарли принёс Гарри облегчение. Можно было отвлечься, наблюдая, как миссис Висли силком усаживает Чарли на стул, угрожающе поднимает палочку, и объявляет, что сейчас-то он будет нормально пострижен.
Если бы день рождения Гарри праздновался в кухне, она лопнула бы от переполнения ещё до прибытия Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, поэтому столы для ужина составили в ряд в саду. Фред и Джордж заколдовали несколько пурпурных фонарей, на каждом большими цифрами стояло 17, чтобы они плавали в воздухе над головами гостей. Благодаря стараниям миссис Висли, рана Джорджа была чистой, но Гарри никак не мог привыкнуть в виду тёмной дырки сбоку на голове, хотя близнецы и сыпали шутками по её поводу.
Из кончика волшебной палочки Эрмионы вылетели пурпурные и золотые ленты, которые художественно сами себя развесили по кустам и деревьям.
— Славно, — объявил Рон, когда Эрмиона финальным взмахом палочки перекрасила листья дикой яблони в золото, — у тебя точно вкус на такие штуки.
— Спасибо, Рон! — ответила Эрмиона, с видом разом и довольным, и немножко смущённым. Гарри отвернулся, пряча улыбку. У него было забавное подозрение, что когда он соберётся изучить свой экземпляр Двенадцати Безошибочных Способов Приворожить Ведьму, то обязательно обнаружит там главу о комплиментах; он поймал взгляд Джинни и подмигнул ей, но тут же вспомнил, что обещал Рону, и спешно вступил в разговор с мсье Делакуром.
— С дороги, с дороги! — пропела миссис Висли, входя в калитку; перед ней плыло в воздухе что-то, похожее на гигантский, с пластиковый мяч, каким играют на пляже, Снитч. Только через секунду Гарри сообразил, что это пирог к его дню рождения: миссис Висли вела его по воздуху своей палочкой, чтобы не рисковать нести его в руках по неровной земле. Когда пирог наконец приземлился посреди стола, Гарри сказал:
— Миссис Висли, вид изумительный.
— Ой, это ж мелочи, дорогой, — гордо ответила она. Рон показал Гарри оба больших пальца и изобразил губами: «Отменный».
К семи часам все гости собрались. Их проводили к дому Фред с Джорджем, поджидавшие их прибытия в конце улочки. Хагрид в честь такого случая нарядился в свой лучший — и страшнейший — бурый мохнатый костюм. Хотя Люпин улыбался, пожимая Гарри руку, Гарри показалось, что он не очень-то счастлив. Это было очень странно, потому что Тонкс, наоборот, счастьем просто лучилась.
— С днем рождения, Гарри, — сказала она, и крепко обняла его.
— Семнадцать, надо ж! — сказал Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведро. — Шесть лет как мы встретились, ить помнишь?
— Смутно, — ухмыльнулся Гарри. — Ты вроде как дверь высадил, устроил Дадли поросячий хвост и сказал мне, что я волшебник?
— Не помню деталей, — хохотнул Хагрид, — Рон, Эрмиона, всё путём?
— Прекрасно, — ответила Эрмиона, — а у вас как?
— А, недурно. Хлопотно малость, у нас там единороги народились. Я вам покажу малышей, когда вы приедете… — Гарри отвернулся от взглядов Рона и Эрмионы, пока Хагрид рылся в карманах. — Вот… Не знал, чё те подарить, Гарри, а потом вспомнил. — Он вытащил небольшой, вроде как меховой, мешочек с завязками, на длинной тесёмке, явно предназначенный, чтобы носить его на шее. — Шкурка моко. Спрячешь сюда что, и никто не вытащит, тока хозяин. Редкие они, эти штуки.
— Вот спасибо, Хагрид!
— Ништяк! — Хагрид отмахнулся лапищей размером с крышку от мусорного ведра. — А вот и Чарли! Всегда мне нравился… эй, Чарли!
Подошёл Чарли, уныло пробуя рукой свою новую, кошмарно короткую стрижку. Он был пониже Рона, коренастый, мускулистые руки — в ожогах и шрамах.
— Привет, Хагрид, как оно?
— Сто лет хотел тебе написать. Как там Норберт?
— Норберт? — засмеялся Чарли. — Норвежский Гребнеспин? Мы её Норбертой зовём.
— Поче… Норберта — девочка?
— Ну да, — сказал Чарли.
— А как вы узнаёте? — спросила Эрмиона.
— Самки много-много злее, — ответил Чарли, оглянулся через плечо, и сказал, понизив голос: — Хоть бы папа поспешил, и поскорей оказался здесь. Мама на пределе.
Все повернулись к миссис Висли: она пыталась беседовать с мадам Делакур, но всё время поглядывала на калитку.
— Я думаю, нам лучше начать без Артура, — крикнула она собравшимся в саду через пару мгновений. — Он, наверное, задерживается на… ой!
Все увидели это одновременно: полосу света, пролетевшую через двор на стол, где она собралась в ярко-серебряную ласку, поднявшуюся на задние лапы и заговорившую голосом мистера Висли.
— Со мной будет Министр магии.
Покровитель растаял в воздухе, оставив родственников Флёр таращиться в изумлении на место, где он только что был.
— Нам не следует быть здесь, — тут же сказал Люпин. — Гарри… мне очень жаль… я потом объясню…
Он схватил Тонкс за запястье и повлёк её прочь; они добежали до изгороди, перелезли через неё и пропали из виду. Миссис Висли растерялась: — Министр… но почему…? Я не понимаю…
Но обсуждать вопрос времени не было: в следующую секунду мистер Висли возник из ниоткуда у калитки, и рядом с ним — Руфус Скримджер, которого все сразу узнали по гриве седеющих волос.
Прибывшие зашагали через двор и сад к освещённому лампами столу, вокруг которого все сидели в молчании, глядя, как те подходят. Когда Скримджер вошёл в круг света от ламп, Гарри увидел, что он на вид здорово постарел с того последнего раза, когда они встречались, стал осунувшийся и мрачный.
— Извините за вторжение, — сказал Скримджер, прохромав к столу. — Тем более, что я, вижу, вломился на праздничную вечеринку.