— Где это мы?
— Конечно, в Выручай-комнате! — сказал Невилл. — Не ожидал от неё такого, а? За мной гнались Кэрроу, и я понимал, что, кроме как здесь, мне негде спрятаться: я сумел открыть дверь, и нашёл вот это! Ну, когда я тут появился, она была не совсем такой, она была совсем маленькая, гамак был только один, и портьеры — только Гриффиндорские. Но она расширялась, тем больше, чем больше прибывало ребят из ДА.
— И этим Кэрроу сюда не попасть? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг в поисках двери.
— Нет, — сказал Шеймус Финниган, которого Гарри узнал только сейчас, по голосу: лицо у него было распухшее, и всё в синяках. — Это убежище что надо, пока тут хоть кто-то из наших, им до нас не добраться, дверь не откроется. Это всё Невилл, он по-настоящему соорудил эту комнату. Тебе надо точно попросить, что тебе требуется, ну, вроде «я не хочу, чтобы сторонники Кэрроу, любые, могли бы сюда войти» — и вот она перед тобой! Ты только должен убедиться, что предусмотрел все-все лазейки. Невилл — это голова!
— Да это само напрашивалось, в самом деле, — скромно сказал Невилл. — Я просидел здесь сутки с хвостиком, и по-настоящему проголодался, и мечтал, чтобы достать чего-нибудь поесть, и вот тут и открылся проход в Кабанью Голову. Я пошёл по нему, и встретил Аберфорта. Он снабжает нас пищей; почему-то именно этого сама комната не делает.
— Ага, пища ведь одно из пяти исключений из Гэмпова закона Природных Преобразований, — сказал Рон к общему изумлению.
— Вот мы тут и прячемся, скоро уже две недели, — сказал Шеймус, — и как только нам требуется ещё место, комната делает новые гамаки, и даже вырастила чудесную ванную, когда стали появляться девочки…
— …и подумали, что были бы не прочь мыться, вот, — добавила Лаванда Браун, которую Гарри до этого мгновения не замечал. Теперь же, хорошенько посмотрев вокруг, он узнал много знакомых лиц. Тут были обе близняшки Патил, и Терри Бут, Эрни Макмиллан, Энтони Голдстен, и Майкл Корнер.
— Ладно, расскажите, что с вами было, — сказал Эрни. — Тут всякие слухи ходили, мы пытались следить за тобой по Вахте Поттера, — он указал на приёмник. — Вы Гринготтс не грабили?
— Грабили! — сказал Невилл. — И про дракона — тоже правда!
Кругом зааплодировали, и кое-кто взвыл; Рон поклонился.
— Что вы искали? — жадно спросил Шеймус.
Прежде чем кто-то из них смог перебить его вопрос собственным, Гарри ощутил жуткую, сжигающую боль в шраме-молнии. Только он поспешно отвернулся от восторженных и любопытных лиц, как Выручай-комната исчезла, и вот он стоял посреди разваливающейся каменной лачуги, и у его ног были разбросаны гнилые доски пола, и рядом с ямой в земле лежала золотая коробочка, открытая и пустая, и в его голове перекатывался вопль ярости Волдеморта.
Невероятным усилием он вырвался из сознания Волдеморта, вернулся туда, где он стоял, шатаясь, в Выручай-комнате, пот тёк по его лицу, и Рон его поддерживал.
— С тобой всё в порядке, Гарри? — говорил Невилл. — Может, присядешь? Наверное, ты устал…?
— Нет, — сказал Гарри. Он глядел на Рона и Эрмиону, пытаясь сказать им без слов, что Волдеморт обнаружил пропажу ещё одной из своих Разделённых Сутей. Время быстро истекало: если Волдеморт решит следующим посетить Хогвартс, они могут упустить свой шанс.
— Нам нужно идти, — сказал он, и выражение лиц друзей рассказало ему, что они поняли.
— Гарри, а нам что нужно делать? — спросил Шеймус. — Какой у тебя план?
— План? — повторил Гарри. Ему требовалась вся сила воли, чтобы не позволить себе вновь поддаться ярости Волдеморта: его шрам продолжал гореть. — Ну, есть нечто, что мы — Рон, Эрмиона и я — должны сделать, а потом мы уйдём отсюда.
Никто больше не смеялся, и не завывал. У Невилла был растерянный вид.
— О чём ты говоришь — «мы уйдём отсюда»?
— Мы пришли не сидеть здесь, — сказал Гарри, растирая шрам, пытаясь облегчить боль. — У нас важное дело…
— Какое?
— Я… я не могу сказать вам.
Кругом забормотали; Невилл сдвинул брови.
— Почему ты нам не можешь сказать? Это связано с борьбой с Сам-Знаешь-Кем?
— Ну, да…
— Тогда мы тебе поможем.
Все, вся Дамблдорова Армия, закивали, одни пылко, другие торжественно. Двое поднялись со стульев — показать свою готовность к немедленным действиям.