— …мне жаль, Туни, жаль! Послушай… — она схватила сестру за руку и крепко её держала, хотя Петуния пыталась её освободить. — Может, когда я там буду… нет, послушай, Туни! Может, когда я там буду, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его передумать!
— Я — туда — не — хочу! — сказала Петуния, вырывая руку из пальцев сестры. — Ты думаешь, я хочу отправиться в какой-то дурацкий замок и выучиться на… на…
Её светлые глаза обежали платформу, кошек, мяукающих на руках у хозяев, сов, хлопающих крыльями и ухающих друг другу из клеток, школьников, кое-кто уже в длинных чёрных мантиях, заносящих чемоданы в поезд с алым паровозом или радостными криками приветствующих друг друга после летней разлуки.
— …ты думаешь, я хочу быть… уродиной?
Глаза Лили наполнились слезами, как раз когда Петунии удалось высвободить свою руку.
— Я не уродина, — сказала Лили. — Какие страшные вещи ты говоришь.
— Вот туда ты и отправляешься, — с удовольствием сказала Петуния. — В специальную школу для уродин. Ты и этот Снэйпов мальчишка… выродки, вот вы кто. И это хорошо, что вас отделяют от нормальных людей. Это для нашей безопасности.
Лили взглянула на родителей, которые смотрели на платформу с видом совершеннейшего наслаждения, упивались зрелищем. Потом она снова посмотрела на сестру, и сказала низким свирепым голосом:
— Ты не считала эту школу такой уродской, когда писала директору и умоляла его тебя взять.
Петуния залилась краской.
— Умоляла? Я не умоляла!
— Я читала его ответ. Очень добрый.
— Ты не должна была… — прошептала Петуния, — это личное… как ты смогла…?
Лили в ответ мельком взглянула туда, где стоял Снэйп. Петуния ахнула.
— Этот мальчишка его нашёл! Ты с этим мальчишкой шпионили в моей комнате!
— Нет… не шпионили… — Лили заняла оборону. — Северус увидел конверт, и ему и в голову не пришло, что маггла может переписываться с Хогвартсом, вот и всё! Он говорит, на почте наверняка работают волшебники, тайно, которые заботятся о…
— Вижу, что волшебники суют нос вовсюда! — сказала Петуния, сейчас такая же бледная, как только что была красная. — Уродина! — она плюнула в сестру и убежала туда, где стояли её родители…
Картина опять перестроилась. Снэйп спешил вдоль по коридору в Хогвартс-Экспрессе; поезд покачивался и стучал колёсами. Снэйп уже переоделся в школьную форму, наверное, впервые смог снять ненавистную маггловскую одежду. Наконец он остановился около купе, где шумела кучка хулиганистого вида мальчиков. В углу съёжилась на сиденье Лили, уткнувшись лицом в оконное стекло.
Снэйп сдвинул дверь купе и сел напротив Лили. Она мельком взглянула на него и снова отвернулась к окну. Она плакала.
— Я не хочу говорить с тобой, — сказала она сдавленным голосом.
— Почему?
— Туни н-ненав-видит меня. Потому что ты видел то письмо от Дамблдора.
— И что?
Она бросила на него взгляд, полный отвращения.
— То, что она моя сестра!
— Она же просто… — Снэйп спохватился и замолчал; Лили, слишком занятая утиранием слёз так, чтобы этого никто не заметил, его не услышала.
— Но мы ведь едем! — сказал Снэйп, не в состоянии скрыть радость в голосе. — Едем! Направляемся в Хогвартс!
Она кивнула, вытирая глаза, и против воли немножко улыбаясь.
— Хорошо бы тебе попасть в Слитерин, — сказал Снэйп, воодушевлённый тем, что она немножко развеселилась.
— Слитерин?
Один из мальчиков, бывших с ними в одном купе, и до этого не проявлявший никакого интереса к Лили или Снэйпу, обернулся на это слово, и Гарри, до этого обращавший всё своё внимание на парочку у окна, увидел своего отца: тонкий, подобно Снэйпу черноволосый, но с тем неуловимым духом ухоженности, даже избалованности, которого так явно не хватало Снэйпу.
— Как можно хотеть попасть в Слитерин? Я бы тогда школу бросил, а ты разве нет? — спросил Джеймс у мальчика, развалившегося на сиденье напротив него, и Гарри ударило пониманием, что это же Сириус. Сириус не улыбнулся.
— У меня вся родня перебывала в Слитерине, — сказал он.
— Ёлки-моталки, — сказал Джеймс, — а на вид ты вроде нормальный.
Сириус ухмыльнулся.