«Но гоблины могут творить магию и без волшебной палочки», — сказал Рон.
«Это не важно! Волшебники отказываются разделять знания, связанные с использованием волшебной палочки с другими магическими существами. Они не дают нам развивать наши способности».
«Но гоблины также не будут раскрывать свои секреты», — сказал Рон: «Не расскажите как вы делаете мечи и броню. Гоблины знают такие секреты обработки металл, которые не доступны волшебникам…»
«Это не важно», — сказал Гарри, замечая перемену в цвете лица Грайфука: «Сейчас речь идет не о борьбе между волшебниками и гоблинами или другими магическими существами».
Грайфук усмехнулся.
«Но и об этом тоже: так как Темный Лорд набирает силу, власть вашей расы становится все сильнее. Гринготс полностью попал под правила волшебников, количество домовых эльфов сокращается. И хоть кто-нибудь из обладателей волшебных палочек протестовал».
«А мы?!» — сказала Гермиона. Она выпрямилась, и ее глаза засверкали: «Мы протестуем! И на меня охотятся, как на любого другого гоблина или эльфа. Грайфук! Я же Грязнокровка!»
«не называй себя так!» — пробормотал Рон
«Почему нет?!» — возразила Гермиона: «Грязнокровка и горжусь этим! Я не буду иметь никаких прав при этом порядке, Грайфук. Я буду на равнее с вами. Они выбрали меня, чтобы замучить. Возвращение к Малфоям!»
Сказав это, она оттянула ворот халата и показала красный порел на шее, нанесенной Беллатрикс.
«Ты знаешь, что это Гарри освободил Добби?» — спросила она: «Ты занешь, что мы уже несколько лет боремся за свободу эльфов. (Рону было некомфортно сидеть на подлокотнике стула Гермионы) Думаю нам больше, чем вам хочется, чтобы Сами-Знаете-Кто проиграл, Грайфук!»
Гоблин сотрел на Гермиону с тем же удивлением, что и на Гарри.
«Что вы ищите в хранилище Лестрандж?» — спросил он резко: «Меч в хранилище поддельный. Этот настоящий!»
Он обвел их всех взглядом: «Я думал вы уже все знаете. Ведь сами просили тогда…»
«Но поддельный меч — не единственная вещь, находящаяся там?» — спросил Гарри: «Возможно ты видел там еще что-то?»
Его сердце стучало все сильнее. Он удвоил усилия, чтобы не обращать внимание на пульсирующий шрам. Гоблинеще раз намотал бороду на палец.
«Это против правил — говорить о секретах Гринготся. Мы- хранители невероятных сокровищ. У нас есть обязанность хранить вещи там, многие из них кстати созданы нашими руками».
Гоблин любовно погладил меч, а его взгляд броди от Гарри к Гермионе, затем к Рону и обратно.
«Так молоды», — сказал он в итоге: «Чтобы так много сражаться».
«Ты поможешь нам?» — спросил Гарри: «У нас нет шансов пробраться туда без помощи гоблина. Ты — наша последняя надежда».
«Я… должен подумать об этом», — как будто издеваясь, сказал Грайфук.
«Но…» — начал было сердито Рон, но Гермиона ткнула его в ребра.
«Спасибо», — сказал Гарри.
Гоблин кивнул своей куполообразной головой, а затем согнул свои короткие ноги.
«Я думаю», — сказал он, устраиваясь поудобнее на кровати Флер и Билла: «что костеростки завершили свою работу. И я смогу спокойно спать. Простите меня…»
«Да, конечно», — сказал Гарри и прежде чем уйти, взял у гоблина меч Грифиндора. Грайфук не возражал, но Гарри показалось, что он видел негодование в глазах гоблина. И затем закрыл дверь.
«Маленький мерзавец», — прошептал Рон: «Ему нравится держать нас в подвешенном состояние».
«Гарри», — прошептала Гермиона, отталкивая ребят от двери в центр неосвещенной площадки: «Ты сказал именно то, что я думаю? Ты сказал, что в хранилище Лестрадж Хокрукс?»
«Да», — ответил Гарри: «Беллатрикс испугалась, когда подумала, что мы там были. Она была вне себя. Почему же? Что она думает, мы видели? Что еще мы могли так взять? Что-то из-за чего Сами-Занете-Кто превратил бы ее в камень, если бы оно пропало».
«Но я думал, что мы ищем места, Гед побывал Сами-Знаете-Кто, где он сделал что-нибудь важное?» — сказал Рон. Он выглядел расстроенным: «Разве он когда-нибудь был в хранилище Лестрадж?»
«Я не знаю, был ли Он в Гринготся хотя бы раз»», — сказал Гарри. «У него не было золота, когда он был молодым, потому что его никто ему не отставил. Но он должен был видеть его, когда впервые попал в Косой переулок» — шрам пульсировал, но он игнорировал это. Он хотел, чтобы Рон и Гермиона поняли все о Гринготся до того, как они будут разговаривать с Оливандером.
«Я думаю — он завидовал тем, у кого были ключи от хранилищ Гринготса. Думаю он расценивал этот ключ как истинный знак ттго, что принадлежишь к миру Волшебников».
«Я не думаю, что он сказал Беллатрикс, что это Хокрукс, он же никогда не говорил Люциусу Малфою правду о дневнике. Возможно, он сказал ей, что это большая ценность и поросил ее положить Это в свое хранилище. Самое безопасное место на земле для того, чтобы что-нибудь спрятать, Хагрид сказал мне… кроме Хогвартса».
Когда Гарри закончил говорить, Рон покачал головой.
«Ты действительно понимаешь его»
«Частично», — сказал Гарри: «Частично… Я бы хотел хотя бы так понимать Дамболдора. Ну, посмотрим. Пойдемте. Теперь Олливандер».
Рон и Гермиона были поражены. Но последоваои за Гарри через маленькую темную площадку и постучались в дверь напротив комнаты Билла и Флер. Слабое «Войдите» было им ответом.
Мастер волшебных палочек лежал на двухспальной кровати, стоящей в самом дальнем углу напротив окна. Он просидкел в подвале более года, и, как знал Гарри, был сильно замучен. Он был изнурен, кости лица торчали под желтой кожей. Его большие серебряные глаза ввалились в глазницы. Руки, лежавшие поверх одеяла, могли спокойно принадлежать скелету. Гарри сел на пустую кроваить, рядом с Роном и Гермионрой. Здесь не было видно встающее солнце. Из комнаты была видна чапсть сада: утес и свежевырытая могила.
«Мистер Олливандер, извините за беспокойство», — сказал Гарри.
«Мой дорогой мальчик»», — голос Олливандера был слаб: «Ты рисковал из-за нас жизнью. Я думал, что мы умрем там. Я никогда не смогу отблагодарить тебя… никогда не смогу… по крайней мере достаточно…»
«Мы были рады это сделать».
Шрам Гарри пульсировал. Он знал, был уверен, что вряд ли осталось время на то чтобы нанести удар Волондеморту, не то что уж на срыв его планов. Он был в панике… И все же он принял решение, когда решил поговорить с Грайфуком вначале. Нервничая, он достал из мешочка, висящего на шее, две половинки его сломанной волшебной палочки.
«Мистер Олливандер, мне нужна помощь».
«Все что угодно, все что угодно», — сказал мастер волшебных палочек.
«Вы можете починить это? Это реально?»
Олливандер протянул трясущуюся руку, и Гарри положил половинки в его ладонь.
«Падуб и перо Феникса», — сказал Олливандер дрожащим голосом. «11 дюймов. Красивая и простая».
«Да», — сказал Гарри. «Так Вы…?»
«Нет», — прошептал Олливандер. «Извини, прости, но, к сожалению, сломанная таким образом палочка не может быть починена теми способами, которые знаю я».
Это ранило сердце Гарри. Он забрал остатки волшебной палочки и положил обратно в мешочек на шее. Олливандер уставился в ту точку, в которой исчезли из виду остатки. Но смотрел он не долго, так как Гарри достал из кармана две другие палочки, принесенные от Малфоев.
«Вы можете идентифицировать их?» — спросил Гарри.
Мастер взял первую, поднес к своим подслеповатым глазам, повертел ее в своих старческих руках, погнул ее немного.
«грецкий орех и сердце дракона», — заключил он: «23,25 дюймов. Упругая. Это палочка Беллатрикс Лестрадж»
«А эта?»
Олливандер повторил все действия.
«Боярышник и волос единорога. В меру гибкая. Это была — Драко Малфоя».
«была?»- повторил Гарри. «А сейчас она уже не его*»
«Возможно нет. Если ты взял ее…»
«.. да…»
«… тогда возможно она твоя. Конечно, все зависит от многого. Очень многое от самой палочки. Но и во многом — от обстоятельств, как она была выиграна — вот тогда ее преданности меняется».
В комнате воцарила тишина, нарушаемая только шумом моря.
«Вы говорите о палочках так, будто у них есть чувства», — сказал Гарри: «будто они сами могут думать».