— Почему?
Он остановился и повернулся к ней лицом:
— Потому что это мы, — сказа он. — Я просто не могу представить себе, чтобы мы столько времени были так близки, и, наконец, полюбили друг друга, только чтобы у нас ничего не вышло.
Она улыбнулась:
— Я тоже.
— Значит, нам друг от друга никуда не деться.
— Как видишь.
Они пошли дальше:
— Мне на ум приходят вещи и похуже (это он про начальника, действующего на нервы и т.д. и т.п. — прим. пер.).
— Мне на ум приходят некоторые выгодные стороны иметь парня-Мага.
— Есть такие стороны им быть, — сказал он. — Как эта, — он обхватил ее за талию, и положил ее руку себе на плечи. — Держись.
— Чт... чт... чтооооаа! — заорала Гермиона, когда Гарри оторвался от земли. Она вцепилась ему в плечо, пальцами впиваясь в мышцы.
— Эй, полегче! — сказал он, улыбаясь. — Я тебя не уроню, — он взмыл ввысь. — Так гораздо веселее, чем просто аппарировать.
Ветер трепал Гермионе волосы, и она стала расслабляться... Гарри поддерживал ее не только рукой, поняла она. Она чувствовала себя невесомой в залитом лунным светом небе. Они полетели навстречу дому и любой неопределенности, какая бы их там не ждала.
Глава 15. Отбытия и Прибытия.
21 августа 2007 года... два месяца спустя.
— Черт, — пробормотал Гарри, смотрясь в зеркало и пытаясь поправить галстук.
— Косо, — прокомментировало его отражение.
— Эй, ты сам его завязывать хочешь?
— Я не могу, я двухмерный.
— Ну так заткнись! — концы все равно были не вровень. Гарри сорвал галстук с шеи и попытался завязать снова.
Из клозета вышла Гермиона в нижнем белье и подъюбнике, с платьями в обоих руках.
— Какое лучше? — спросила она.
Он посмотрел на нее в зеркало:
— Пожалуйста, не задавай мне этого вопроса. Я выберу не то, и ты на меня просто разозлишься.
— Нет, серьезно. Какое лучше?
Одно было зеленым, другое — королевско-синим. Это было единственное различие, которое он смог разглядеть. И одно было немного длиннее.
— Ты будешь выглядеть красиво, не зависимо от того, какое выберешь.
Она улыбнулась:
— Вот это правильный ответ, — она послала ему воздушный поцелуй и удалилась в клозет, который был достаточно большим, чтобы его можно было использовать в качестве гардеробной.
Гермиона переехала в Чертог через неделю после Случая с Аллегрой, как они стали называть произошедшее. Они не то чтобы пошли на совместное проживание, так как уже многие годы жили вместе, и Гарри сказал, что бессмысленно это откладывать. Места двоим более чем хватало, комната была огромной, с прилегающей ванной и клозетом величиной с небольшой дом. Гарри был не совсем модником, его гардероб занимал лишь четверть имевшегося пространства.
Старую комнату Гермионы сейчас занимал Сорри, который оставался у них, пока не решит, возвращаться ли ему в Гренландию. Хотя они с Лаурой по всем другим параметрам были близки, спали они в разных комнатах... Лаура утверждала, что это было потому, что ей трудно было спать, когда в постели с ней есть еще кто-то, но Гермиона подозревала, что это было потому, что Сорри храпел как цепная пила. Она считала, что ей крупно повезло, что они с Гарри спали тихо.
Узел был слишком неаккуратным. Гарри снова его развязал, бурча себе под нос.
— Дай-ка я завяжу, — сказала Гермионы, выходя из клозета. Она сняла серый с зеленым галстук из травчатого шелка с его шеи, разгладила его и продела под воротник, пальцами быстро и умело завязывая его в аккуратный узел.
— Когда ты успела так хорошо научиться завязывать галстуки? — спросил он.
Она вздохнула:
— Абель всегда хотел, чтобы галстуки ему завязывала я, и чтобы завязаны они были первоклассно. Думаю, от этого он был больше доволен собой, чувствовал себя Мужчиной с Отношениями.
Гарри фыркнул:
— Как будто его самодовольству была нужна какая-то поддержка, — он помолчал, пока она закончила с узлом и затянула его ему по шее. — Что ты в нем увидела? — наконец спросил он.
— Ну, вообрази, какое первое впечатление он производит. Знаменитый, удивительно богатый, уверенный в себе, обходительный, симпатичный... и, поначалу, он был приятным, заботливым. Признаю, от этого я чувствовала себя особенной.
— Так, посмотрим... Я знаменитый, я богатый, я стараюсь быть уверенным в себе, я определенно не обходительный, и, не могу сказать, насколько я симпатичный...
— Ох, ты в десять раз симпатичнее его. Конечно, я вряд ли могу судить объективно, — с улыбкой сказала она. — Кроме того, ты взрослый. Абель Килрой — до сих пор маленький мальчик в теле мужчины... закатывает гневные истерики и желает поступать по-своему, — она разгладила его пиджак на плечах. — Это мой любимый костюм, — сказала она.
— Мой тоже, — на нем был длиннополый кафтан из грубого сукна темно-синего цвета в тонкую белую полоску. Он обычно носил его с подтяжками, как и сегодня, на танцевальные конкурсы. Он улыбнулся Гермионе. — Красиво выглядишь.
Гермиона выбрала королевско-синее платье, безрукавное, длиной до середины икры, c глубоким круглым декольте и юбкой-клёш. Она забрала волосы заколкой и надела серебристый стоячий воротник.
— Спасибо, — она подняла голову и поцеловала его. — Я немного нервничаю.
— Я тоже.
Сегодня был ежегодный вечер для Бывших Учеников и Друзей Хогвартса, который проводился каждый год в конце лета перед приездом учеников. На сегодняшнем торжестве будет присутствовать весь их дом, и все их друзья и бывшие учителя тоже ожидались.
Гарри с Гермионой всегда было несколько грустно возвращаться в Хогвартс, по большей части из-за воспоминаний о Роне, которые представали им на каждом шагу. Сегодня они ехали туда первый раз за три года; то один, то другой из них не мог поехать в тот промежуток времени из-за других дел, и ни один не хотел ехать без другого. И в этом году возвращение тоже вряд ли будет спокойным.
Новости о том, что Гарри Поттер, чье имя время от времени употреблялось в сочетании с фразой “самый желанный холостяк”, теперь был не таким уж и холостяком, разошлись по колдовскому миру как сливочное пиво во время игры по квиддичу. Тот факт, что второй половинкой этой прославленной пары являлась его почти столь же известная лучшая подруга Гермиона Грейнждер, сделал новости еще более сенсационными, и позволил романтикам во всем мире хорошо и счастливо вздохнуть. С таким же удовольствием разносился слух о том, что два этих новоиспеченных любовника практически в одиночку одолели весь Круг. Оценка Гарриного героизма поднялась до нового уровня, а Гермиона в общественном мнении дошла почти до его статуса. Имена Квинн и Драко упоминались редко, что их в высшей степени удовлетворяло, а предположение о том, что у Гарри была профессия некого борца со злом, распространялось безудержно.
Им стали посылать сов с письмами люди со всего света. Гермиону осаждали на работе, а их сожителей заваливали вопросами, едва они осмеливались появиться среди других волшебников. На порог Байликрофта заявлялись журналисты... Лаура была известна за то, что говорила им, что они ошиблись, это не дом Гарри, и что Байликрофт — это на самом деле комбинация публичного дома и покойницкой под названием “Поматросил и Прибил”.
После нескольких разгневанных репортеров и одного очень смущающего визита из местных здравоохранительных органов, Гарри с Гермионой согласились дать интервью самому достойному репортеру Ежедневного Пророка, Дэвису Уиллпотту. Они открыто подтвердили свои отношения и поблагодарили всех за сердечный интерес, согласившись, что такой поворот событий намечался уже давно. Комментарии журналиста о том, что по всему миру заключались пари, были высмеяны. Гарри признал, что он работал в Корпусе Правопорядка Федерации (но отказался что-то еще уточнять), и что группе из их организации, включавшей его самого и Гермиону, удалось захватить довольно большое число членов Круга. На вопросы о судьбе их лидера, злостной Аллегры Блэкбёрн-Двайер, Гарри отвечал лишь, что ее захватить не удалось.