Гермиона собралась с духом и стянула плащ. Глаза Гарри от гнева превратились в тоненькие щелочки; он резко вдохнул и стал отползать назад, пока не уперся в дальний угол, потом по стенке поднялся на ноги и уставился на нее. Гермиона старалась не смотреть на кровь, заливавшую его одежду.
— Гарри, — мягко позвала она, делая шаг вперед и протягивая к нему руку. Он попытался отступить дальше, но не смог.
— Как ты думаешь, сколько я могу вынести? — сквозь зубы выдавил он, злость буквально сочилась в его голосе.
Она сморгнула слезы и сделала еще шаг к нему. Квинн держалась сзади, не желая усугублять ситуацию.
— Милый... это я. Гермиона.
Он настойчиво тряхнул головой:
— Гермиона мертва, — произнес он плоским, безжизненным голосом. Ей было больно его слушать. — Это трюк. Очередной трюк. Чего еще ты хочешь? — прорычал он, будто мог через нее обратиться к Аллегре. — Ты забрала последнее, что я любил. Тебе этого что, мало? — крикнул он.
Гермиона слегка подалась назад, но продолжала приближаться к нему. Он едва держал себя в руках.
— Гарри, просто расслабься. Я знаю, каково было тебе в последние часы... потому что знаю, каково было бы мне на твоем месте. Просто слушай мой голос. Мы с Квинн пришли сюда за тобой. Я услышала твой крик. Я видела тело, — сказала она, говоря четко и старательно подбирая слова. — Женщину, которую она убила. Она использовала гламур, чтобы сделать ее похожей на меня, — Гарри нахмурился; ее слова пробивались через шок, который все еще отражался у него на лице. — Она убила какую-то незнакомку, замаскированную под меня. Ей было нужно, чтобы ты считал меня мертвой, — говоря, она медленно продвигалась вперед, пока не оказалась прямо перед ним. — Но, Гарри, я не мертва. Я здесь, я в порядке.
Гарри моргнул; она видела, что он хотел ей поверить, но не был уверен, что это не очередная часть жестоких схем Аллегры, и поэтому упирался.
— Откуда мне знать? — прошептал он; его гнев улетучился и на своем месте оставил только печаль.
— Оттуда, — она взяла его за руку. — Смотри на меня. Просто позволь себе поверить в это, — она прижала его руку к левой стороне своей груди и накрыла ее обеими ладонями. — Чувствуй, как бьется мое сердце. Осознавай, что это я, — она подняла одну руку и приложила к его щеке. Он вздрогнул, но не отстранился. — Это правда. Она не сможет обмануть тебя самозванкой, потому что ты знаешь меня лучше всех в мире. Ты говорил мне, что любишь. Если это действительно так, тогда ты знаешь не только мой голос, лицо и любимую марку вина. Ты знаешь мою душу, и сможешь понять, что это именно моя душа, и ничья другая.
Она отняла руку от его щеки и положила ему на грудь, чувствуя, как сильно колотится его сердце внутри. Он смотрел ей в глаза, и она там видела надежду. Она стала просто ждать, зная, что он сам почувствует правду.
Он поднял свободную руку и осторожно дотронулся до ее лица... но только его пальцы вошли в контакт с ее кожей, он отдернул руку, словно обжегся. Она ободряюще улыбнулась, и он снова прикоснулся к ее щеке.
— Я не брежу, нет? — прохрипел он.
— Нет. Я настоящая, — он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Гермиона больше не могла этого выносить. Она обвила руками его шею и уткнулась головой ему в плечо. С секунду Гарри стоял, не двигаясь, потом она почувствовала, как его тело расслабляется; он прижал ее к себе так крепко, что ей показалось, что ее ребра протестующе взвыли, но ей было плевать. Он трясся как осиновый лист. Гермиона погладила его по затылку. — Тсс, — прошептала она, — все хорошо.
Она никогда не думала, что будет утешать так его.
Он отстранился, схватил ее за голову и принялся осыпать ее лицо поцелуями. Она стояла смирно и держала его за руки. Он снова ее обнял, еще крепче, чем в первый раз, и одной рукой зарылся ей в волосы. Потом он ослабил хватку, чтобы посмотреть ей в лицо:
— Когда я тебя там увидел, я был уверен, что сошел с ума, — прохрипел он. — Я видел, как она вонзала меч тебе в спину.
Гермиона в ужасе закрыла глаза:
— Как это, должно быть, было ужасно.
— Ты понятия не имеешь. У меня было такое ощущение, что кто-то вывернул меня на изнанку, — он наклонился вперед и прижался лбом к ее лбу. — Она хотела, чтобы я сдался, и я бы это сделал. Когда она забрала тебя, у меня больше ничего не осталось. Мне было плевать, что бы случилось с миром, и смогла ли бы она меня обратить, — он вздохнул. — Я чувствовал... чувствовал себя слабым, одиноким и напуганным, — он посмотрел ей в глаза, и она увидела, что эти чувства его еще не покинули.
— Я чувствовала себя так же, когда поняла, что она тебя забрала, — сказала она, убирая с его мокрого лба растрепанные волосы. Она еще раз его обняла и крепко поцеловала. — Ладно. Ты готов снова сосредоточиться на делах насущных?
Он улыбнулся:
— Одну секунду. У меня такое чувство, что я только что пробежал марафон, — он снова обвил ее руками, уткнувшись щекой ей в волосы, и долго так стоял. Он руками ощупывал ее спину и плечи, словно хотел убедиться, что она реальна. Наконец он отстранился. — Ладно. Я готов.
Квинн подошла к ним:
— Вряд ли Персефона сможет нас здесь найти.
Гарри порылся в плаще:
— Вообще-то, она тут уже была и улетела. Она принесла ответ Библиотекаря... боюсь, я был не в том состоянии, чтобы его читать, — он открыл конверт.
Гермиона взволнованно огляделась:
— Нам разве не нужно отсюда убираться?
Гарри покачал головой:
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но тут нас вряд ли поймают. Если пойдем шляться по коридорам, рано или поздно на кого-нибудь наткнемся, а тут мы в безопасности, пока никто не решит меня навестить, — он развернул письмо Библиотекаря. — “Дорогой Римлянин”, — начал читать он.
— Что за Римлянин? — нахмурилась Гермиона.
Гарри слегка робко на нее посмотрел:
— Эм... это мое кодовое имя.
Квинн с Гермионой обменялись веселыми взглядами.
— А когда я узнаю секретное рукопожатие? — сказала Гермиона.
— Можно я дочитаю? — он прокашлялся и продолжил: Она пишет “Мне очень интересно, каким образом ты заполучил заклинание, которое мне послал, и кто мог отправить его тебе во время твоих припадков. Никто не должен о нем знать. Это артефакт, созданный Основателями — первыми людьми, получившими колдовские способности и ставшими волшебниками. Его нет в сборниках заклинаний, потому что его невозможно сохранить... оно исчезает через сорок восемь часов после написания. Я переписала его, чтобы у тебя было время его изучить”.
— Интересно, — пробормотала Гермиона. — Это один из способов удержать заклинание от попадания в плохие руки.
Гарри продолжил:
— “Это сильные чары, их сложно использовать и контролировать. Двое исполнителей должны быть каким-то образом противоположны друг другу: например, молодой и старый, и при этом должны быть связаны. Родственники, или Следователи-напарники, или еще что-нибудь в этом роде. Чтобы выполнить заклинание, не нанеся вреда себе, требуется невероятная сосредоточенность и магический контроль. Если все будет проделано верно, заклинание лишит врагов, находящихся в поле зрения и слуха, возможности использовать волшебство кому-либо во вред”.
— Навсегда? — изумилась Гермиона. Ограничивающие заклинания были очень сложны. Даже самые удачные из них имели лишь временный эффект.
— Нет, — сказал Гарри, глазами пробегая остальное письмо. — Она пишет, что эффект не постоянный, его длительность зависит от связи между исполнителями. И все равно, любой способ одновременно воздействовать на множество колдунов — это преимущество, — он опустил лист, не сводя с него взгляда. — Думаешь, сумеем?
Она подняла бровь:
— Мы с тобой?
— Мы противоположны. Мужчина и женщина. И, я бы сказал, мы крепко связаны.
— Как выполняется заклинание?
Он посмотрел на обратную сторону листка, куда Библиотекарь переписала заклинание: