Понедельник. Это кое о чём напомнило Гарри. Если сегодня действительно понедельник — а что касается дней недели, то в этом можно было полностью положиться на Дадли, по причине его любви к телевидению — тогда завтра, во вторник, будет одиннадцатый день рождения Гарри. Конечно, его дни рождения никогда не отличались особым весельем. В прошлом году, например, Дёрсли подарили ему вешалку и пару старых носков дяди Вернона. Но всё равно, одиннадцать исполняется не каждый день.
Дядя Вернон вернулся с улыбкой на лице. Он принёс с собой длинный тонкий свёрток и ничего не ответил, когда тётя Петуния спросила, что это он купил.
— Я нашёл идеальное место! — сказал он. — Давайте! Вылезайте!
Снаружи было очень холодно. Дядя Вернон указал на что-то наподобие большой скалы далеко в море. Высоко на самой её верхушке стояла самая жалкая лачуга, какую только можно себе представить. Одно можно было сказать с уверенностью — телевизора там не было.
— Сегодня ночью обещают шторм! — радостно возвестил дядя, хлопнув в ладоши. — И этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку!
К ним подковылял беззубый старик и с какой-то мерзкой ухмылкой указал на старую шлюпку, раскачивающуюся на свинцово-серых волнах.
— Я уже раздобыл нам кое-какие припасы! — сказал дядя Вернон. — Так что, все на борт!
В лодке было невыносимо холодно. Ледяные морские брызги и капли дождя стекали за воротник, а пронизывающий ветер хлестал в лицо. Казалось, прошло много часов, прежде чем они добрались до скалы, где дядя Вернон, поскальзываясь и спотыкаясь, повел их к полуразрушенному жилищу.
Внутри было просто ужасно: воняло водорослями, ветер свистел через щели деревянных стен, а в камине было пусто и сыро. В лачуге было только две комнатки.
Припасами дяди Вернона оказались четыре банана и по одному пакетику чипсов на каждого. Он попытался разжечь огонь, но пустые пакеты из-под чипсов лишь чадили и сморщивались.
— Несколько тех писем не помешало бы, а? — весело спросил он.
Дядя пребывал в чрезвычайно хорошем расположении духа. Очевидно, он был уверен, что никто не сможет доставить сюда письма, особенно в шторм. Гарри про себя соглашался с ним, хотя эта мысль его совсем не радовала. Наступила ночь, и разразился обещанный шторм. Брызги от высоких волн ударялись о стены лачуги, а от свирепого ветра дребезжали грязные окна. Тётя Петуния нашла несколько заплесневелых одеял в соседней комнате и устроила Дадли постель на изъеденном молью диване. Они с дядей Верноном заняли шишковатую кровать в соседней комнате, а Гарри не оставалось ничего другого, как отыскать участок пола помягче и свернуться там под самым тонким и рваным одеялом.
Шторм продолжал набирать силу. Гарри никак не мог уснуть. Он дрожал и ворочался, пытаясь устроиться поудобнее. В желудке у него урчало от голода. Храп Дадли тонул в низких раскатах грома, впервые раздавшегося ближе к полуночи. Подсвеченный циферблат часов на свисающей с дивана жирной руке Дадли показывал, что через десять минут Гарри исполнится одиннадцать. Он лежал и наблюдал, как приближается его день рождения, думая о том, вспомнят ли вообще о нём Дёрсли, и гадая, где находится сейчас автор письма.
Оставалось пять минут. Гарри услышал, как снаружи хижины что-то скрипнуло. Он надеялся, что это не крыша собиралась обрушиться им на головы, — хотя, если бы она рухнула, может, ему стало бы потеплее? Четыре минуты… Может, когда они вернутся на Привит Драйв, в доме будет так много писем, что ему удастся как-нибудь стащить одно? Три минуты… Неужели это море с такой силой бьётся о скалы? И (две минуты…) что это за странный хруст? Кусок скалы свалился в море?
Одна минута — и ему будет одиннадцать. Тридцать секунд… двадцать… десять… девять… может, разбудить Дадли, ну, просто, чтобы насолить?… три… две… одна…
БУМ!
Вся лачуга затряслась, и Гарри резко сел на полу, уставившись на дверь. Кто-то был снаружи и стучался в дверь, чтобы его впустили.
Глава четвёртая. Хранитель ключей
БУМ! В дверь снова постучали. Дадли вздрогнул и проснулся.
— Где стреляют? — тупо спросил он.
Позади них раздался грохот, и в комнату ввалился дядя Вернон. В руках он держал винтовку — теперь всем стало ясно, что было в длинном тонком свёртке, который он взял с собой.
— Кто там? — закричал он. — Предупреждаю вас… я вооружен!
Настала тишина, а затем…
БА-БАХ!
В дверь ударили с такой силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом плашмя упала на пол.
На пороге стоял великан. Его лицо было почти полностью скрыто под огромной копной длинных косматых волос и ужасно спутанной бородой, но за ними можно было разглядеть его глаза, напоминавшие блестящие чёрные бусинки.
Великан протиснулся в лачугу, пригнувшись, так что его голова лишь слегка задевала потолок. Он наклонился, поднял дверь и с лёгкостью поставил её на место. Грохот шторма снаружи немного утих. Затем он повернулся к ним.
— Можно чашечку чая, а? Дорога была нелёгкой…
Он прошёл к дивану, где сидел окаменевший от страха Дадли.
— Эй, чурбан, подвинься, — сказал незнакомец.
Дадли взвизгнул и побежал прятаться за спину своей матери, которая, сжавшись от ужаса, стояла позади дяди Вернона.
— А вот и Гарри! — произнёс великан.
Гарри посмотрел в свирепое дикое тёмное лицо и заметил, что глаза-бусинки прищурились в улыбке.
— В прошлый раз, когда я тебя видел, ты был совсем ещё ребёнком, — произнёс великан. — Ты очень похож на папу, но глаза у тебя мамины.
Дядя Вернон издал странный скрипучий звук.
— Я требую, чтобы вы немедленно убрались отсюда, сэр! — сказал он. — Вы вломились без спросу!
— Да заткнись ты, Дёрсли, тупица, — сказал гигант, дотянулся через спинку дивана, вырвал винтовку из рук дяди Вернона, с лёгкостью завязал её в узел, будто она была резиновой, и бросил в угол комнаты.
Дядя Вернон снова издал странный звук, похожий на писк мышки, на которую наступили.
— Так вот, Гарри, — сказал гигант, поворачиваясь спиной к Дёрсли, — с днём рождения тебя. У меня тут кое-что для тебя есть… кажется, я на него сел, но, думаю, вкус от этого хуже не стал.
Из внутреннего кармана своей чёрной куртки он достал слегка помятую коробку. Гарри открыл её дрожащими пальцами. Внутри оказался большой липкий шоколадный торт с надписью «С днём рождения Гарри», сделанной зелёной глазурью.
Гарри посмотрел на великана. Он собирался сказать спасибо, но слова будто растерялись по дороге, и вместо этого он спросил: