— А это что такое? — спросил Гарри у Рона, указывая на пакетик с шоколадными жабами. — Там внутри ведь не всамделишные жабы, правда?
У него было такое чувство, что даже это его бы теперь не удивило.
— Нет, — сказал Рон. — Посмотри только, кто там на вкладыше. Я всё Агриппу ищу, мне не хватает.
— Чего?
— Ах да, ты же не знаешь. В шоколадных жабах внутри всегда вкладыши, карточки… Ну, чтобы собирать, в коллекцию. Знаменитые колдуны и ведьмы. У меня уже штук пятьсот, но вот Агриппы нет. И Птолемея.
Гарри развернул шоколадную жабу и вытащил карточку. На ней был портрет пожилого мужчины. У него были очки в форме двух полумесяцев, длинный неровный нос, развевающиеся серебристые волосы, длинные седые усы и борода. Под картинкой было отпечатано имя — Альбус Дамблдор.
— Так вот он какой, Дамблдор! — сказал Гарри.
— Не может быть, чтобы ты и про Дамблдора никогда не слыхал! — отозвался Рон. — А можно мне тоже жабу? Вдруг всё-таки Агриппа попадётся… Спасибо.
Гарри перевернул карточку и прочёл:
Альбус Дамблдор
В настоящее время — директор Хогвартской школы.
Пользуется славой величайшего колдуна современности. Известен победой над чёрным колдуном Гриндельвальдом в 1945 году. Открыл двенадцать применений крови дракона. Также знаменит работами в области алхимии со своим коллегой, Николя Флямелем. В свободное время профессор Дамблдор увлекается камерной музыкой и кеглями.
Гарри снова перевернул карточку и к своему изумлению обнаружил, что лицо Дамблдора исчезло.
— Он пропал!
— Ну, не станет же он там торчать весь день, — сказал Рон. — Вернётся, куда денется. А у меня опять Моргана. У меня её и так уже шесть. Хочешь, бери? Ты тоже можешь начать собирать.
Глаза Рона упали на пакет с шоколадными жабами, которые так и ждали, пока их развернут.
— Можешь заняться, — кивнул Гарри. — Только знаешь, в муглевом мире люди с фотографий никуда не исчезают.
— Да ну? Что, они совсем-совсем не двигаются? — удивился Рон. — Во дают! Гарри глядел на карточку. Дамблдор всунулся обратно в рамку и легонько улыбнулся.
Рона гораздо больше интересовали сами шоколадные жабы, чем вкладыши из серии «Знаменитые колдуны и ведьмы», а Гарри просто не мог на них насмотреться. Скоро к Дамблдору и Моргане прибавились Энгист Вудкрофтский, Альберих Грюннион, Цирцея, Парацельс и Мерлин. Он еле оторвался от друидки Клиэвны, которая ковыряла в носу, и вскрыл пачку «Мармеладок Берти Боттс на любой вкус».
— С этими поосторожней, — предупредил Рон. — Когда они пишут «на любой вкус», они и в самом деле имеют в виду любой вкус. Обычные там тоже есть — ну, лимонные, мятные, апельсиновые, но запросто можно попасть на печёнку. Или шпинат. Джордж утверждает, что у него была одна вкуса соплей.
Рон выбрал зелёную, внимательно осмотрел её со всех сторон и осторожно откусил.
— Тьфу-у! Трава! Я же говорил!
Они изрядно повеселились над мармеладками на любой вкус. Гарри достались хлебная, кокосовая, фасолевая, клубничная, коричная, кофейная, шпротная, и он даже решился надкусить одну странноватую, серого цвета, от которой Рон наотрез отказался. Она была с молотым перцем.
Пейзаж за окном становился всё более диким. Подстриженные пастбища исчезли; вместо них за окном пролетали перелески, реки и тёмно-зелёные холмы. В дверь купе постучали, и к ним зашёл тот самый круглолицый мальчик, которого Гарри встретил на платформе девять и три четверти. Он едва не плакал.
— Прошу прощения, — сказал он. — Вы тут случайно жабу не видели?
Гарри и Рон помотали головами, и тут мальчик разрыдался.
— Она потерялась! Она всё время от меня упрыгивает!
— Найдётся, — сказал Гарри.
— Ну да, — жалобно всхлипнул мальчик. — Если вы её увидите…
Он вышел.
— И чего это он так расстроился, не пойму, — сказал Рон. — Если бы мне с собой дали жабу, я бы её постарался потерять как можно скорее. Хотя — у меня Скабберс, так что кто бы говорил.
Крыса так и дремала у Рона на коленях.
— Он сдохнет, никто и не заметит, — сказал Рон с отвращением. — Я его вчера хотел жёлтым сделать, чтобы он хоть чуть-чуть был поинтереснее, только заклинание не подействовало. Сейчас покажу…
Он покопался в своём сундуке и вытащил потрёпанную волшебную палочку. Местами от неё были отколоты щепочки, а на кончике проглядывало что-то блестящее.
— Это волос единорога, уже почти вылез. Значит, так…