— Да, Гарри, ты прав, — тихо сказала Гермиона.
— Я пойду под накидкой-невидимкой, — сказал Гарри. — Мне просто повезло, что я её обратно получил.
— А на троих её хватит? — спросил Рон.
— На… На троих?
— Да ладно тебе — неужели же мы тебя одного бросим?
— Ни за что, — сказала Гермиона бодро. — Тебе без нас до камня не добраться. Вот что, я, пожалуй, пойду, загляну в кое-какие книжки, может, найду что-нибудь полезное…
— Если мы попадёмся, вас тоже исключат.
— Это мы ещё посмотрим, — мрачно отозвалась Гермиона. — Флитвик мне шепнул по секрету, что у меня за контрольную пять с двумя плюсами. Меня теперь так просто не выгонишь.
После ужина они расселись по разным углам общей комнаты. К ним никто не приставал; в конце концов, всё, что Грифиндоры хотели сказать Гарри, они уже сказали. На этот раз подобное обстоятельство их нисколько не огорчало. Гермиона листала свои конспекты в надежде на то, что там упоминается хотя бы одно из заклинаний, с которыми им придётся сегодня встретиться. Гарри и Рон сидели молча. Оба они перебирали в голове планы на предстоящую ночь.
Комната постепенно пустела — народ расходился по палатам.
— Пора нести накидку, — пробормотал Рон, наблюдая за Ли Джорданом, который пошёл к двери, потягиваясь и зевая.
Гарри взбежал вверх по лестнице, ведущей в общежитие, где было уже темно. Он вытащил накидку; потом глаза его упали на флейту — рождественский подарок Хагрида. Он сунул её в карман — петь Пушистику колыбельные ему не очень хотелось.
Потом он сбежал обратно в общую комнату.
— Накидку лучше надеть прямо тут. Постарайтесь натянуть поплотнее, чтобы она вокруг всех троих обернулась — а то если Филч увидит одну из наших ног, которая гуляет сама по себе…
— А что это вы делаете? — вдруг раздался голос из угла. Из-под кресла выполз Невиль, крепко сжимая свою жабу по имени Тревор, которая явно намеревалась попробовать в очередной раз вырваться на свободу.
— Ничего. Совершенно ничего, — сказал Гарри, поспешно пряча накидку за спину.
Невиль оглядел их виноватые физиономии.
— Опять уходить собрались, — сказал он.
— Нет, нет, — сказала Гермиона. — И вовсе не собрались. А тебе, Невиль, давно пора в кроватку.
Гарри бросил взгляд на циферблат больших напольных часов у двери. Нельзя было терять ни минуты; возможно, Снейп уже убаюкивал Пушистика.
— Вам нельзя уходить, — сказал Невиль, — вас опять кто-нибудь поймает.
Грифиндору будет ещё хуже.
— Невиль, ты не понимаешь, — сказал Гарри. — Это ужасно важно.
Но Невиль, кажется, решился совершить что-то отчаянно смелое.
— Я вас не пущу, — сказал он и загородил собою дыру за портретом. — Вы… Вам придётся со мной драться!
— Невиль! — взорвался Рон. — А ну, отойди оттуда немедленно! Ну что за идиот…
— Не смей меня идиотом обзывать! — сказал Невиль. — Я думаю, что с вас достаточно нарушать правила! И вообще, ты сам меня учил за себя постоять!
— Чудесно, но не против нас же! — гневно закричал Рон. — Невиль, ты понятия не имеешь, во что ты ввязался.
Он сделал шаг вперёд, и Невиль выронил Тревора, который немедленно ускакал.
— Ну, давай! Попробуй, ударь меня! — выговорил Невиль, сжимая кулаки. — Я готов!
Гарри обернулся к Гермионе.
— Ну, сделай же что-нибудь, — безнадёжно сказал он.
Гермиона выступила вперёд.
— Невиль, — сказала она. — Мне очень, очень жаль.
Она подняла свою палочку.
— Petrificus Totalus! — вскричала она, указывая палочкой на Невиля.
Руки Невиля приросли к его бокам; ноги составились вместе. Всё его тело словно окаменело. Он пошатнулся на месте и рухнул плашмя, лицом вперёд, прямой, как доска.
Гермиона подбежала и перевернула его на спину. Его челюсти были плотно сжаты, так что говорить он не мог. Двигались одни лишь глаза, которые он в ужасе переводил с одного лица на другое.
— Что это с ним? — прошептал Гарри.
— Полное телотвердение, — ответила несчастная Гермиона. — Ах, Невиль, прости, пожалуйста…
— Извини, но так надо, — сказал Гарри. — Сейчас нет времени объяснять.
— Потом поймёшь, Невиль, — сказал Рон, перешагивая через него и залезая под накидку-невидимку.
Они ещё только начали — а бедняга Невиль уже остался лежать без движения. Это было явно недобрым предзнаменованием, и на душе у них было неуютно; любая тень от статуи казалась им теперь Филчем, крадущимся за ними по пятам, любой сквозняк напоминал о Брюзге, готовом броситься на них из-под потолка.
Они спустились по первой лестнице и сразу же заметили Миссис Норрис, которая как раз вышла на ту же самую площадку.
— Ну давай её пнём, ну, хоть разочек! — прошептал Рон Гарри на ухо, но тот покачал головой.