Из прихожей донёсся щелчок, — открылась щель для писем, и на дверной коврик упала почта.
— Сходи за почтой, Дадли, — велел дядя Вернон из-за газеты.
— Пошли за ней Гарри.
— Гарри, сходи за почтой.
— Пошлите за ней Дадли.
— Ткни его тростью, Дадли.
Гарри увернулся от трости и поплёлся в прихожую. На коврике лежала открытка от Мардж, сестры дяди Вернона, отдыхавшей на острове Уайт; коричневый конверт — должно быть, счёт; и… письмо для Гарри.
Он поднял его и принялся рассматривать; внутри у него всё дрожало, словно натянутая тетива лука. Он ещё никогда не получал писем. Да и кто стал бы ему писать? У него не было ни друзей, ни других родственников; он не был записан в библиотеку, поэтому ему не приходили даже уведомления с требованием вернуть книги. И всё же, вот оно — письмо, и адрес написан так точно, что ошибки быть не может:
Графство Суррей
Литтл-Уингинг
Бирючинный проезд, дом 4
Чулан под лестницей
М-ру Гарри Поттеру
Конверт был толстый и тяжёлый, из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелёными чернилами. Марки не было.
Дрожащими руками Гарри перевернул конверт, — на оборотной стороне оказалась пурпурная восковая печать с гербом — лев, орёл, барсук и змея вокруг большой буквы «Х».
— Ну, где ты там? — крикнул из кухни дядя Вернон. — Проверяешь письма на наличие взрывчатки?
Он рассмеялся над своей шуткой.
Гарри вернулся на кухню, не отрывая взгляда от письма. Он протянул дяде Вернону открытку и счёт, сел за стол и начал неспешно вскрывать свой конверт.
Дядя Вернон разорвал конверт со счетами, с отвращением фыркнул и бегло просмотрел открытку.
— Мардж заболела, — сообщил он тёте Петунии. — Отравилась какими-то улитками.
— Пап! — внезапно завопил Дадли. — Пап, Гарри тоже что-то получил!
Гарри уже собирался развернуть сложенный вчетверо лист пергамента, но тут дядя Вернон выдернул письмо у него из рук.
— Это моё! — возмутился Гарри, пытаясь выхватить пергамент.
— И кто же тебе напишет? — с издёвкой усмехнулся дядя Вернон, встряхивая письмо одной рукой, чтобы развернуть, и вглядываясь в него. Внезапно его красное лицо позеленело, — быстрее, чем меняются цвета светофора. Но этим дело не ограничилось. Через пару секунд оно приняло серовато-белый оттенок засохшей овсянки.
— П-п-петуния! — выдохнул он.
Дадли попытался схватить письмо, но не дотянулся. Тётя Петуния с любопытством взяла у дяди пергамент и прочла первую строчку. На долю секунды показалось, что она сейчас упадёт в обморок. Она схватилась за горло и, задыхаясь, выдавила:
— Вернон! Боже мой, Вернон!
Они уставились друг на друга, забыв, похоже, что Гарри и Дадли всё ещё рядом. Дадли к такому не привык. Он треснул отца тростью по голове.
— Я хочу прочитать это письмо! — громко заявил он.
— Это я хочу прочитать письмо, — рассвирепел Гарри, — потому что оно моё!
— Убирайтесь, оба, — хрипло прокаркал дядя Вернон, засовывая пергамент обратно в конверт.
Гарри не сдвинулся с места.
— ВЕРНИТЕ МОЁ ПИСЬМО! — заорал он.
— Дайте мне посмотреть! — потребовал Дадли.
— ВОН! — взревел дядя Вернон, схватил их обоих за шиворот, вытолкал в прихожую и захлопнул дверь. Гарри и Дадли тут же устроили яростную, но безмолвную драку за место у замочной скважины; победил Дадли, поэтому Гарри, в очках, болтающихся на одном ухе, лёг на пол и стал подслушивать через щель между полом и дверью.
— Вернон, — дрожащим голосом говорила тётя Петуния, — взгляни на адрес — откуда им знать, где он спит? Они, что, следят за нами?
— Следят… шпионят… возможно, даже преследуют… — невменяемым голосом бормотал дядя Вернон.
— Но что же нам делать, Вернон? Написать им? Сказать, что мы не желаем…
Гарри наблюдал, как блестящие чёрные дядины ботинки расхаживают по кухне.
— Нет, — наконец решил он. — Нет, мы просто проигнорируем это письмо. Если они не получат ответа… да, это самый разумный выход… мы не станем ничего предпринимать.
— Но…
— Петуния, я не потерплю этого в своём доме! Разве мы не поклялись, оставив его у себя, бороться с этой чушью?
Тем же вечером, вернувшись с работы, дядя Вернон совершил поистине беспрецедентный поступок, — а именно, заглянул к Гарри в чулан.