Гарри вскочил и схватил Квиррелла за руку. Тот заорал, пытаясь стряхнуть Гарри, — боль всё усиливалась, — он уже ничего не видел, только слышал ужасные крики Квиррелла, вопли Волдеморта: «УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!» и ещё другие голоса, звучавшие, похоже, только в его голове, звавшие: «Гарри! Гарри!»
Он ощутил, как Квирелл высвободил руку, понял, что всё пропало, и провалился в черноту, вниз… вниз… вниз…
Что-то золотое сверкнуло прямо над ним. Снитч! Он попытался схватить его, но руки словно налились свинцом.
Он моргнул. Да никакой это не снитч. Это очки. Как странно.
Он снова моргнул. Из пустоты выплыло улыбающееся лицо Альбуса Дамблдора.
— Добрый день, Гарри, — поприветствовал его директор. Гарри уставился на него и вдруг вспомнил:
— Сэр! Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, скор…
— Успокойся, мой милый мальчик, твои сведения несколько устарели, — мягко осадил его Дамблдор. — Камень не у Квиррелла.
— Но тогда у кого? Сэр, я…
— Гарри, пожалуйста, тише, или мадам Помфри выставит меня отсюда.
Гарри прикусил язык и огляделся. Похоже, он был в больничном крыле. Он лежал в кровати, застеленной белоснежными льняными простынями, а на столике рядом возвышалась чуть ли не половина ассортимента кондитерского магазина.
— Подарки от твоих друзей и поклонников, — пояснил сияющий Дамблдор. — То, что произошло в подземельях между тобой и профессором Квирреллом — строжайшая тайна, так что, естественно, наслышана уже вся школа. Полагаю, это мистер Фред и мистер Джордж Уизли намеревались передать тебе туалетное сидение. Без сомнения, они рассчитывали тебя таким образом развлечь. Однако мадам Помфри сочла такой презент не слишком гигиеничным и конфисковала его.
— Давно я здесь?
— Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грейнджер будут очень рады узнать, что ты пришёл в себя. Они были чрезвычайно встревожены.
— Но сэр, Камень…
— Я вижу, сейчас ты способен думать только о нём. Что ж, Камень. Профессору Квирреллу не удалось отнять его у тебя. Я успел помешать ему, хотя, признаться, ты и сам неплохо справлялся.
— Вы были там? Вы получили сову Гермионы?
— Мы, должно быть, разминулись в воздухе. Просто, едва добравшись до Лондона, я понял, что должен быть сейчас там, откуда только что прибыл. Я подоспел как раз вовремя, чтобы оттащить от тебя Квиррелла.
— Так это были вы.
— Я боялся, что опоздал.
— Почти что, ещё чуть-чуть, и он забрал бы Камень…
— Не в Камне дело, мой мальчик, а в тебе, — эта борьба едва не погубила тебя. На одно ужасное мгновение мне показалось, что так и есть. А что до Камня — он был уничтожен.
— Уничтожен? — непонимающе переспросил Гарри. — Но ваш друг… Николас Фламель…
— О, так ты знаешь о Николасе? — Дамблдор, кажется, был крайне обрадован этим обстоятельством. — Ты неплохо осведомлён, не так ли? Ну что ж, мы с Николасом немного побеседовали и решили, что так будет лучше.
— Но ведь это значит, что Фламель и его жена умрут?
— Им хватит эликсира, чтобы привести в порядок все свои дела. А затем, да, — они умрут.
Дамблдор улыбнулся недоумению, отразившемуся на лице Гарри.
— Такому молодому человеку, как ты, я уверен, это кажется дикостью. Но для Николаса и Перенеллы умереть — это всё равно что лечь в постель после очень, очень долгого дня. В конце концов, для высокоорганизованного разума смерть — не что иное, как очередное приключение. И, знаешь, Камень на самом деле — не такая уж замечательная вещь. Сколько угодно денег и лет жизни! Именно этого первым делом пожелал бы для себя любой человек. Проблема в том, что у людей просто дар выбирать то, что для них является наихудшим.
Гарри лежал, не зная, что на это ответить. Дамблдор тихонько напевал что-то и улыбался в потолок.
— Сэр? — позвал Гарри. — Я тут подумал, сэр… даже если Камня больше нет, Вол… то есть, Вы-Знаете-Кто…
— Зови его Волдеморт, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем лишь усиливает страх перед его обладателем.
— Да сэр. Так вот, Волдеморт всё равно попытается найти другой способ возродиться? В смысле, он ведь исчез не навсегда?
— Нет, Гарри. Он всё ещё где-то поблизости, может быть, ищет себе другое тело… он и не жил по-настоящему, а значит, его нельзя и убить. Волдеморт оставил Квиррелла умирать; он не знает жалости ни к врагам, ни к сторонникам. И всё-таки, Гарри, хотя в этот раз ты лишь отсрочил его возрождение, — найдётся другой, кто бросит ему вызов, какой бы безнадёжной ни казалась борьба. А если его разобьют снова и снова, — возможно, он не вернётся никогда.