СКОРПИУС: Более важное?
АЛЬБУС: «Победитель Тёмного Лорда грядет — родится, семь месяцев лишь истечёт…»
Подключается СКОРПИУС.
СКОРПИУС и АЛЬБУС: «…у тех, кто уж трижды бросал ему вызов, и равным отметит его Тёмный Лорд…»
Лицо СКОРПИУСА вытягивается с каждым словом.
СКОРПИУС: Это моя вина. Я говорил ей, что пророчеству можно помешать осуществиться, я говорил ей, что вся логика, касающаяся пророчества, сомнительна…
АЛЬБУС: Через двадцать четыре часа Волан–де–Морт поразит себя заклятием, пытаясь убить Гарри Поттера в младенчестве. Делфи пытается помешать этому заклятию — она сама планирует убить Гарри. Нам надо добраться до Годриковой впадины. Как можно скорее.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ТРЕТЬЯ
ГОДРИКОВА ВПАДИНА, 1981 ГОД
АЛЬБУС и СКОРПИУС идут по главной улице Годриковой впадины — красивой оживлённой деревеньки.
СКОРПИУС: Ну, видимых признаков нападения я не наблюдаю.
АЛЬБУС: Это точно Годрикова впадина?
СКОРПИУС: Разве отец никогда не привозил тебя сюда?
АЛЬБУС: Не-а. Он хотел несколько раз взять меня с собой, но я отказывался…
СКОРПИУС: В любом случае, сейчас не время для осмотра достопримечательностей — у нас на повестке дня спасение мира от ведьмы–убийцы… Но всё–таки посмотри, какая церковь! Это наверняка церковь святого Иеронима…
Он указывает на церковь, и та начинает проявляться.
АЛЬБУС: Просто великолепная.
СКОРПИУС: А на кладбище святого Иеронима (показывает в другом направлении) якобы всегда полным–полно великолепных привидений; именно там будет установлена статуя–памятник в честь Гарри и его родителей…
АЛЬБУС: Отцу поставили памятник?!
СКОРПИУС: Ещё нет. Но поставят. Надеюсь… А это — дом, где жила Батильда Бэгшот… ну то есть живёт.
АЛЬБУС: Та самая Батильда Бэгшот? Которая написала «Историю Магии» Батильды Бэгшот?
СКОРПИУС: Та самая. Ух ты, так вон же она! Вау! Я тащусь… Моему внутреннему заучке прямо бальзам на душу.
АЛЬБУС: Скорпиус!
СКОРПИУС: А вот и он…
АЛЬБУС: Дом Джеймса, Лили и Гарри Поттеров…
Молодые обаятельные супруги выходят из дома, толкая перед собой сидячую коляску с младенцем. АЛЬБУС делает движение, чтобы подойти к ним, но СКОРПИУС удерживает его.
СКОРПИУС: Они не должны увидеть тебя, Альбус, это может повредить структуру времени! Нельзя этого делать. Не в этот раз.
АЛЬБУС: Но это же означает, что мы успели! Она ещё не…
СКОРПИУС: Оно–то так, но что нам теперь делать? Готовиться к драке с ней? Она же… бесноватая!
АЛЬБУС: М-да, это мы и вправду как–то не продумали… Давай сейчас всё обмозгуем — что нам делать и как защитить отца.
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
МИНИСТЕРСТВО МАГИИ, КАБИНЕТ ГАРРИ
ГАРРИ торопливо листает какие–то документы.
ДАМБЛДОР: Добрый вечер, Гарри.
Пауза. ГАРРИ глядит на портрет ДАМБЛДОРА, его лицо безучастно.
ГАРРИ: Профессор Дамблдор? В моём кабинете? Это честь для меня… Хотите сказать, что я должен быть в гуще событий сегодня ночью?
ДАМБЛДОР: Чем ты занимаешься?
ГАРРИ: Разбираюсь с документацией, смотрю, не упустил ли чего важного. Собираю силы, чтобы хоть как–то сопротивляться врагу. Думаю о том, что сражение происходит где–то за тридевять земель от нас. Что ещё я могу делать?
Пауза. ДАМБЛДОР ничего не отвечает.
Где вы были всё это время, Дамблдор?
ДАМБЛДОР: Сейчас я здесь.
ГАРРИ: Здесь — когда битва проиграна… Или вы хотите сказать, что Волан–де–Морт может и не вернуться?
ДАМБЛДОР: Может, и так…
ГАРРИ: Ой, да перестаньте… Уходите. Вам здесь делать нечего, вы мне не нужны. Вас не было рядом каждый раз, когда пахло жареным. Я три раза сражался с ним без вас. Если понадобится — ещё раз встречусь. В одиночку.
ДАМБЛДОР: Гарри, ты же не думаешь, что мне не хотелось драться с ним вместо тебя? Если бы я мог тебя заменить — не задумался бы ни на секунду…
ГАРРИ: «Любовь нас ослепляет»… Вы хоть знаете, что это значит? Вы хоть знаете, каким никудышным был тот ваш совет? Мой сын сражается вместо нас — точно так, как я вынужден был сражаться вместо вас. Тем самым я доказал, что я такой же плохой отец ему, каким вы были мне. Оставил ребёнка там, где его никто не любил, позволял крепнуть его обидам — мальчику долгие годы понадобились, чтобы понять…
ДАМБЛДОР: Если ты имеешь в виду Тисовую улицу, то…
ГАРРИ: Годы! Долгие годы я жил там совсем один, понятия не имея, кто я, почему здесь живу, есть ли вообще кому до меня дело!
ДАМБЛДОР: Я не хотел привязаться к тебе…
ГАРРИ: Защищая себя — даже тогда!
ДАМБЛДОР: Нет. Я защищал тебя. Я не хотел навредить тебе…
ДАМБЛДОР пытается выбраться за рамки портрета, но у него ничего не получается. На его глазах слёзы, но он старается их не показывать.
Но я должен был встретиться с тобой в самом конце! Тебе было одиннадцать, и ты был таким храбрым, таким хорошим мальчиком… Ты шёл стиснув зубы и ни на что не жалуясь по проложенной для тебя дороге. Конечно же, я любил тебя. И я знал, что это произойдёт ещё раз. Я знал, что моя любовь обязательно нанесёт непоправимый вред. Мне нельзя любить… От моей любви всегда становилось только хуже…
Пауза.
ГАРРИ: Мне было бы не так больно, если бы вы всё это сказали мне ещё тогда.
ДАМБЛДОР (уже не скрывая слёз): Я был слеп. С теми, кто любит, обычно так и происходит. Я так и не смог понять, что тебе нужно было услышать, что такой замкнутый, изворотливый, опасный старик… любит тебя.
Пауза. Оба мужчины пытаются сдержать эмоции.
ГАРРИ: Я никогда не жаловался, это правда…
ДАМБЛДОР: Гарри, во всём этом суматошном эмоциональном мире не найдётся ответов, которые учитывали бы всё. Совершенства людям не достичь, да и магия тут спасует. Любой момент торжества счастья омрачается этой каплей яда — осознанием того, что боль придёт опять. Будь честен с теми, кто тебя любит, показывай свою боль. Страдать для человека так же естественно, как и дышать.
ГАРРИ: Вы мне это уже говорили раньше.
ДАМБЛДОР: Это всё, что я могу тебе сегодня предложить.
Собирается уходить.
ГАРРИ: Не уходите!
ДАМБЛДОР: Те, кого мы любим, на самом деле никогда не покидают нас, Гарри. Есть вещи, которых смерть не может коснуться. Боль… воспоминания… любовь, наконец.
ГАРРИ: Я тоже любил вас, Дамблдор…
ДАМБЛДОР: Знаю.
Исчезает. ГАРРИ остаётся один. На пороге появляется ДРАКО.
ДРАКО: А знаешь ли ты, что в этой самой другой реальности — реальности, которую наблюдал Скорпиус, — я был начальником Отдела исполнения магических законов? Может, этот кабинет уже скоро будет моим… Эй, с тобой всё в порядке?
ГАРРИ до сих пор поглощён своими обидами.
ГАРРИ: Заходи. Проведу для тебя экскурсию.
ДРАКО нерешительно входит и осматривается, кривя лицо в гримасе.
ДРАКО: Видишь ли, в чём дело… Меня никогда не прельщала карьера министерского чиновника. Даже когда я был ребёнком. Отец об ином и не мечтал, я — никогда.
ГАРРИ: А что тебе нужно было от жизни?
ДРАКО: Квиддич. Но в нём я оказался недостаточно хорош. Главное, чего мне хотелось, это быть счастливым.
ГАРРИ кивает. ДРАКО задерживает на нём взгляд.
Ладно, мне никогда особо не удавались вступительные разговоры; давай тогда перейдём к серьёзному делу?
ГАРРИ: Конечно. Что за серьёзное дело?
Пауза.
ДРАКО: Как ты думаешь, у Теодора Нотта был единственный Маховик времени?
ГАРРИ: Что?!
ДРАКО: Маховик времени, который отобрало у него Министерство, был всего лишь прототипом. Из дешёвого металла. Да, он действительно работал. Но во времени мог переноситься только на срок, равный пяти минутам: был у него такой серьёзный дефект, который превращал его в неподходящий товар для настоящих коллекционеров артефактов Тёмной магии.