АЛЬБУС: Слушай, а что тебе известно о любовных зельях? Есть ли какая–нибудь штука, которую в них обязательно добавляют?
СКОРПИУС: Помимо всего прочего — жемчужную пыль.
АЛЬБУС: Жемчужная пыль ведь относительно редко используется, так же?
СКОРПИУС: В основном из–за дороговизны. А для чего это тебе?
АЛЬБУС: Мы с отцом поссорились в тот день, когда я уезжал в школу.
СКОРПИУС: Я в курсе. Думаю, с этого и началась вся заваруха с нами.
АЛЬБУС: Я швырнул одеяло через всю комнату. Оно сшибло сосуд с любовным зельем, которое дядя Рон подарил мне ради шутки.
СКОРПИУС: Прикольный мужик.
АЛЬБУС: Зелье растеклось, намочило одеяло, а я случайно узнал, что мама не позволила папе ничего трогать в моей комнате, пока меня не было.
СКОРПИУС: И?..
АЛЬБУС: Ну и вот, когда в том времени — как и у нас сейчас — должен был наступить день всех святых, он мне сказал, что в этот день всегда достаёт это одеяло, потому что это единственная вещь, которую ему оставила его мама, так что он на него обязательно посмотрит, и когда он обнаружит…
СКОРПИУС: Что–то я по–прежнему не врубаюсь в твою мысль.
АЛЬБУС: Что у нас вступает в реакцию с жемчужной пылью?
СКОРПИУС: Ну… говорят, если настойка из Полувидимки попадает на жемчужную пыль, то начинается реакция горения…
АЛЬБУС: А настойку из (неуверенно произнося это слово) Полувидимки видно невооружённым глазом?
СКОРПИУС: Нет.
АЛЬБУС: То есть, если бы мы взяли это одеяло и сделали на нём надпись настойкой из Полувидимки, то…
СКОРПИУС (догадавшись): То настойка ни с чем не вступала бы в реакцию, пока на неё не попадёт любовное зелье! В твоей комнате! В настоящем! Клянусь Дамблдором, мне это нравится!
АЛЬБУС: Надо только придумать, где бы достать… этих… Полувидимок.
СКОРПИУС: Знаешь, ходили слухи, что Батильда Бэгшот никогда не могла понять, зачем волшебники и волшебницы запирают свои двери…
Дверь распахивается.
Оказывается, слухи не врали. Итак, время воровать палочки и время разливать зелье!
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА ШЕСТАЯ
ДОМ ГАРРИ И ДЖИННИ ПОТТЕРОВ, КОМНАТА АЛЬБУСА
ГАРРИ сидит на кровати АЛЬБУСА. Входит ДЖИННИ и глядит на него.
ДЖИННИ: Не ожидала увидеть тебя здесь.
ГАРРИ: Не беспокойся, я ничего не трогал. Твоё святилище в целости и сохранности. (морщится) Извини. Я не то хотел сказать.
ДЖИННИ ничего не отвечает, и ГАРРИ поднимает на неё глаза.
Знаешь, бывали в моей жизни просто отвратительные дни всех святых, но этот, безусловно, самый плохой… после ещё одного.
ДЖИННИ: Я была неправа, когда обвиняла тебя. Я всегда винила тебя в поспешности суждений, а на самом деле оказалось, что именно я этим грешу… Когда Альбус пропал без вести, я посчитала, что это произошло по твоей вине. Прости…
ГАРРИ: Ты не думаешь, что это произошло по моей вине?
ДЖИННИ: Гарри, его похитила могущественная Тёмная ведьма — как это может быть твоей виной?
ГАРРИ: Это я прогнал его. И он попал прямо к ней в руки.
ДЖИННИ: А давай не будем считать это поражением?
ДЖИННИ вопросительно кивает. У ГАРРИ по щеке катится слеза.
ГАРРИ: Я так виноват…
ДЖИННИ: Ты не слушаешь меня?.. Я виновата не меньше.
ГАРРИ: Я не должен был выжить. Мне суждено было умереть — даже Дамблдор так думал, а я до сих пор живу и даже победил Волан–де–Морта. Мои родители, Фред, Пятьдесят Павших — все эти люди погибли, а мне приходится жить? Как судьба это допустила? Ведь все эти смерти — моя вина…
ДЖИННИ: Их убил Волан–де–Морт.
ГАРРИ: Но что если бы я остановил его раньше? Вся эта кровь — на моих руках. А теперь и нашего сына тоже…
ДЖИННИ: Он не умер! Слышишь, Гарри? Он не умер!
Обнимает ГАРРИ. Длительная пауза, полная чистого незамутнённого страдания.
ГАРРИ: Мальчик — Который–Выжил… Сколько людей должно было умереть за этого Мальчика — Который–Выжил?
ГАРРИ некоторое время сидит в задумчивости, затем замечает одеяло, встаёт и подходит к нему.
Представляешь, это одеяло — всё, что у меня осталось от того самого дня всех святых… Это всё, что я помню о родителях. И пока я…
Берёт одеяло в руки, замечает в нём дыры и огорчённо их рассматривает.
Смотри, сколько дырок! Это идиотское любовное зелье Рона прожгло его насквозь, просто таки насквозь! Ты только посмотри — оно же испорчено! Испорчено!
Разворачивает одеяло и видит буквы, прожжённые в нём. Он ошеломлён.
Что?!..
ДЖИННИ: Гарри, тут что–то написано!
На другой половине сцены высвечиваются АЛЬБУС и СКОРПИУС.
АЛЬБУС: «Папа…»
СКОРПИУС: Начинаем с «Папа»?
АЛЬБУС: Ну а как ещё он узнает, что это от меня?
СКОРПИУС: Его зовут Гарри. Надо начать с «Гарри».
АЛЬБУС (твёрдо): Начинаем с «Папа».
ГАРРИ: «Папа»?.. Здесь что написано? «Папа», а дальше? Так неразборчиво…
СКОРПИУС: «Папа, НА ПОМОЩЬ».
ДЖИННИ: «Я овощ»? Там написано «я овощ»? А дальше что — «бобрикова», что ли?
ГАРРИ: «Папа я овощ бобрикова градина»? Да ну, это чья–то глупая шутка.
АЛЬБУС: «Папа, на помощь! Годрикова впадина».
ДЖИННИ: Дай сюда, у меня зрение лучше твоего. Ага… «Папа я овощ… градина»… нет, это не «градина», это «жадина» или «впадина», так, что ли? А дальше какие–то цифры… так, тут разборчивее… «три — один — один — ноль — восемь — один». Это что — один из магглских телефонных номеров? Или какие–то координаты? Или…
Оглушённый внезапной мыслью, ГАРРИ глядит на неё открыв рот.
ГАРРИ: Нет. Это дата. Тридцать первое октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. День, когда убили моих родителей…
ДЖИННИ переводит глаза с одеяла на ГАРРИ и обратно.
ДЖИННИ: Там не «я овощ». Там «на помощь»!
ГАРРИ: «Папа, на помощь! Годрикова впадина. 31/10/81»! Это послание! Наш умница мальчик оставил мне послание!
ГАРРИ крепко целует ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Это написал Альбус?
ГАРРИ: Это он сообщил мне, где и когда они находятся! Теперь мы знаем, где ведьма, знаем, где её можно прижать к ногтю!
Ещё раз пылко целует ДЖИННИ.
ДЖИННИ: Мы же ещё мальчиков не вернули.
ГАРРИ: Я сейчас пошлю сову Гермионе, ты — Драко. Пускай ждут в Годриковой впадине с Маховиком времени.
ДЖИННИ: Только, если что, не «меня ждут», а «нас ждут»! Даже не думай отправиться туда без меня!
ГАРРИ: Конечно, с тобой, как же иначе! Теперь у нас есть шанс, Джинни, и клянусь Дамблдором: шанс — это всё, что нам сейчас нужно!
АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ, СЦЕНА СЕДЬМАЯ
ГОДРИКОВА ВПАДИНА
РОН, ГЕРМИОНА, ДРАКО, ГАРРИ и ДЖИННИ идут по современной Годриковой впадине, оживлённого торгового городка (с годами он расширил свои границы).
ГЕРМИОНА: Годрикова впадина… Лет двадцать здесь не была.
ДЖИННИ: Это только мне так кажется или здесь и вправду как–то многовато магглов?
ГЕРМИОНА: В выходные сюда много народу приезжает отдохнуть.
ДРАКО: Их можно понять — только посмотрите на эти соломенные крыши. А это фермерский рынок?
ГЕРМИОНА идёт рядом с ГАРРИ, который смотрит вокруг во все глаза.
ГЕРМИОНА: Помнишь, где мы были здесь в последний раз? Как в добрые старые времена…
РОН: Добрые старые времена… Добрые старые враги с причёсками–хвостами, добрые старые волосы спутались в противную сосульку…
ДРАКО слышит эти слова и понимает, на чей счёт острят.
ДРАКО: Я хотел бы просто напомнить…
РОН: Малфой, это ты с Гарри можешь ути–пути, и ребёнок у тебя довольно славный, но вот моей жене — и о моей жене! — ты наговорил разных гадостей…
ГЕРМИОНА: …и твоей жене совершенно не нужно, чтобы ты её защищал; она и сама не беспомощная!
ГЕРМИОНА глядит с уничтожающим видом на РОНА. РОН чувствует себя так, словно пропустил удар.
РОН: Ладно. Но если ты о ней или обо мне скажешь хоть что–то…
ДРАКО: То что ты сделаешь, Уизли?