— Ну вот, ты теперь богат. — Высказался я, когда мы вышли из банка на людную улицу. — И держи кошелёк ближе к телу. Моя бабушка всегда говорила: подальше положишь — поближе возьмёшь. Это все твои деньги на весь следующий год. Если их сопрут, ты опять станешь нищебродом.
В ответ Гарри шмыгнул носом и прошептал себе под нос.
— Я этому Дамблдору ещё припомню. Девять тысяч галеонов! Кстати, а сколько стоит один галеон в фунтах?
Последний вопрос был адресован уже мне. Я посмотрел на охранника банка и подтолкнул Поттера в направлении магазина волшебных палочек.
— Гоблины за пять фунтов дают один галеон. А в обратную сторону за галеон ты получишь уже четыре фунта. То есть менять галеоны на фунты невыгодно. Если тебе нужны будут фунты, можешь поменять у меня один к пяти. У меня есть ещё небольшая заначка в фунтах.
— Мне нужно тысячу фунтов.
— Уверен? В школе фунты тратить не на что. А к моменту начала каникул у тебя будет следующая тысяча галеонов.
— А как я буду в школу ездить? На автобусе этом?
— А, точно! Ты же не знаешь. Школа располагается в Шотландии. Ученики там не только учатся, но и живут девять месяцев в году. В школу мы поедем на поезде первого сентября. Учеников отпускают на каникулы зимой, но тебе, думаю, не захочется провести праздники в обществе своей тётки. Возвращаясь к деньгам, тебе нужна сумма на пару месяцев — до начала учёбы. Пятисот фунтов должно хватить. Это сто галеонов.
— Окей.
Поттер полез было в карман за кошельком, но я остановил его.
— Дома обменяемся. Тут деньгами не свети. Здесь полно всяких бомжей и нищебродов, которые за пару галеонов не поленятся удавить школьника вроде тебя. Это же Магическая Британия. Другой мир, в котором люди живут по другим законам. Считай, что мы за границей в каком-нибудь Зимбабве. Только там бегают негры с автоматами, а тут белые с палочками. Но суть одна и та же — чуть зазеваешься, и тебя ограбят, изнасилуют, а потом пустят на органы.
— Волшебники занимаются пересадкой органов?
— Хуже. Они твой ливер на зелья пустят. Сварят волшебный компот из потрохов, который будет исцелять от болячек или снимать проклятья. И поди потом разбери, использовалась в зелье печень волшебника или оборотня.
— Да ладно!
— Ну вон сам смотри. Магазин ингредиентов для зелий. Органы волшебников там, конечно, открыто не продают, но потроха волшебных тварей составляют большую часть ассортимента. А самый волшебный зверь в нашем мире — это волшебник.
Мы прошли мимо лавки, и Гарри смог рассмотреть содержимое бочки с печенью летучих мышей.
— Фу! Ну и мерзость.
— А нас в школе будут учить варить из этой мерзости зелья, а потом пить их.
Поттер впечатлился, позеленел и дальше шёл молча, только зыркая по сторонам исподлобья.
Мы добрались до магазина палочек Оливандера и проскользнули внутрь. Посетителей не было, так что я немного расслабился.
— А, мистер Маклауд? Помню-помню. Остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов.
— Сэр, я бы удивился, если бы вы забыли про меня. Я у вас палочку покупал не триста лет назад, а всего лишь позавчера.
— И что же вас привело в мой магазин снова?
— Нужна палочка для моего троюродного племянника. Ему тоже пришло письмо.
Я заранее обсудил этот вопрос с Поттером, и тот сразу после моих слов вытащил письмо и продемонстрировал его Оливандеру. Но сделал это так, чтобы имя получателя письма нельзя было увидеть.
— Вот как? — Слегка нахмурился продавец палочек. — Обычно, маглорожденных всегда сопровождает представитель Хогвартса.
— Так он чистокровный. Это у меня оба родителя маглы. Его родители прийти не могут, а потому послали в качестве сопровождающего меня.
— Вот как? Что ж, хорошо. Итак, мистер…
— Коннор Маклауд из клана Маклаудов. — Вспомнил Гарри своё секретное погоняло.
— …мистер Маклауд-младший, в какой руке вы предпочитаете держать палочку?
— В правой.
Дальше состоялась стандартная мозговыносящая процедура подбора палочки. Энергии у Поттера было дофига, так что почти каждая попытка взмахнуть палочкой заканчивалась какими-нибудь разрушениями.
— А вы интересный клиент, мистер Маклауд-младший. — Время от времени восклицал Оливандер. Гарри от упоминания «младший» забавно морщился, но возражать не решался.