— Прекрасно, — похвалила профессор Саженс. — Десять баллов Гриффиндору. Мандрагора — важнейший ингредиент большинства противоядий. Однако — кто объяснит, чем она опасна?
Гермиона снова вскинула руку, едва не сбив с носа Гарри очки.
— Плач мандрагоры смертельно опасен для всех, кто его слышит, — без запинки ответила она.
— Именно, — подтвердила профессор. — Ещё десять баллов. Итак, — наши мандрагоры ещё совсем юные.
Она указала на выставленные в ряд глубокие поддоны; все мгновенно столпились вокруг. В поддонах пучками росли лиловато-зелёные листья: всего около ста кустиков. Гарри не находил в них ничего примечательного, — и уж тем более не представлял себе «плача» мандрагоры.
— Берите наушники, — велела профессор.
Началась возня, — никто не горел желанием брать розовую, пушистую пару.
— Надевая, убедитесь, что они полностью закрывают уши, — наставляла профессор Саженс. — Когда их можно будет снять, я покажу большой палец. Ну что — надеваем.
Гарри нацепил наушники, — слышно в них не было ровно ничего. Профессор Саженс надела свои — розовые и пушистые — и, закатав рукава, крепко ухватила один из кустиков и с силой дёрнула.
Гарри охнул от изумления, чего, впрочем, никто не услышал.
Вместо корней из-под земли появился крошечный, грязный и невероятно уродливый младенец с бледно-зелёной, пятнистой кожей. Листья росли у него прямо из макушки. Было очевидно, что младенец истошно голосит.
Профессор Саженс вытащила из-под стола большой цветочный горшок и, усадив туда мандрагору, начала засыпать её чёрным, влажным компостом, — наконец остался виден лишь пучок листьев. Отряхнув руки, профессор подняла большой палец и сама сняла наушники.
— Поскольку эти мандрагоры — всего лишь ростки, их плач не смертелен, — спокойно продолжила она, словно совершила нечто самое обыденное, — максимум, полила бегонию. — Однако даже сейчас вы могли потерять сознание на несколько часов. Уверена, вы не хотите пропустить первый учебный день, поэтому всё время следите, чтобы наушники плотно закрывали уши. Когда пора будет собираться, я подам знак.
По четверо на поддон; горшки берите отсюда; компост в мешках вон там; и осторожней с ядовитой тентакулой, у неё зубы режутся.
С этими словами она шлёпнула колючее, тёмно-красное растение, — воровато ползущие по её плечу щупальца мигом отпрянули.
К Гарри, Рону и Гермионе присоединился кудрявый хуфльпуфец, — Гарри знал его в лицо, но никогда раньше с ним не общался.
— Джастин Финч-Флечли, — бойко представился он, пожимая руку Гарри. — Ты, конечно, знаменитый Гарри Поттер… А ты Гермиона Грейнджер — лучшая по всем предметам, — он протянул руку и ей; Гермиона просияла, — и Рон Уисли. Это ведь была твоя летающая машина?
Рон не улыбнулся. Выбросить из головы Ревуна явно было непросто.
— Этот Локарт — просто нечто, правда? — весело продолжал Джастин, наполняя свой горшок компостом из драконьемго навоза. — Храбрый до жути. Вы читали его книги? Я бы помер от страха, если б меня оборотень загнал в телефонную будку, а он остался спокоен, и — р-раз, — просто фантастика.
— Я был записан в «Итон», представляете? Ужасно рад, что вместо этого попал сюда. Конечно, мама была немного разочарована, но я дал ей почитать книги Локарта, и, похоже, она поняла, как полезно иметь в семье хорошо обученного колдуна…
Но больше поговорить им не удалось. Они снова надели наушники и сосредоточились на мандрагорах. Всё оказалось отнюдь не так просто, как объясняла профессор Саженс. Мандрагоры не желали вылезать из земли, — как, впрочем, и лезть обратно. Они извивались, лягались, потрясали шишковатыми кулачками, скалили зубы; одну мандрагору, особенно толстую, Гарри добрых десять минут не удавалось запихнуть в горшок.
К концу урока Гарри, — как и все остальные, — вспотел и перемазался землей; каждая его мышца ныла. Народ потащился в замок — наспех помыться, — и затем гриффиндорцы поспешили на урок преображения.
Уроки профессора Макгонаголл всегда были трудны, но сегодня задача оказалась просто непосильной. Казалось, все знания, приобретённые Гарри в прошлом году, за лето выветрились из головы. Требовалось превратить жука в пуговицу, но тот лишь неплохо поразмялся, бегая по столу и уворачиваясь от палочки.
У Рона возникли проблемы куда серьёзнее. Его палочка, похоже, была безнадёжно испорчена. Хотя Рон и заклеил её, позаимствовав у кого-то чароленту, палочка то и дело трещала и искрила, а всякий раз, как Рон пытался превратить жука, окутывала его густым серым дымом, притом зловонным, как тухлые яйца. В дыму Рон нечаянно раздавил жука локтём, — пришлось просить нового, что профессора Макгонаголл, естественно, не обрадовало.